Кино, вино и домино

– Иди скорее, а то я тебя не отпущу! Чао!

Она не обернулась. Понимала, что если обернется – останется. Медленно побрела по улице. Сияние Таормины погасло потому, что Ромео ткнул носом в ее самую главную проблему.

В амплуа пожилой хорошей девочки, которая никак не научится делать то, что нравится, вместо того, что нужно. И понимает, что мешает этим и своему развитию, и своей семье, и своим детям.

Ольга попробовала поспорить с собою, мол, итальянец на улице в Таормине – это слишком! С другой стороны, почему слишком? Потому что дома ее ждет старый муж, брак с которым она сохранила в угоду детям и родителям, и молодой любовник, без которого не удалось бы сохранить старый брак?

Ни муж, ни любовник не отказались бы ради чувства долга от приключения в Таормине. А почему ей нельзя? Почему она не может себе этого позволить? И ведь уже не так много времени осталось, чтобы дарить себе подарки…

И получается, что она не может встать в полный рост ни в работе – это просто опасно для жизни; ни в удовольствиях – каждый раз находит причину, почему нельзя именно сейчас; ни в дружбе – всегда будет прощать предающих потому, что сама не совершенна.

И ведь по большому счету она даже завидует деградирующим, хамоватым рублевским ровесницам, позволяющим себе осуществлять желания, хоть и таким неприглядным образом. И понимает, что «хорошие девочки» внутри них взбунтовались не от хорошей жизни. А взбунтоваться более эстетично просто не хватает воспитания.

Пока шла, перегрелась без головного убора, пришлось умыться в прохладном фонтанчике и намочить волосы. Это отвлекло от самобичевания. Села выпить чашку кофе в одной из кафешек, расположенных на ступеньках узкой горной улочки. Выпила кофе и, завороженная красотой нижней улицы, попробовала дойти до места встречи по ней.

Улица оказалась краем дороги перед обрывом вниз, утыканным отелями и раскрашенным сиренево-розовыми облаками олеандра. С нее были видны террасы на склонах холмов, кипарисы и заборы из грубых, вручную отесанных камней, разбивающие ландшафт на геометрически правильные прямоугольные куски.

Были видны невысокие домики, на романскую основу которых лепились барочные портики и ионические колонны; канатная дорога, яхты и корабли… Красота перед глазами все время меняла ракурс, высоту и объем, Ольга чувствовала себя большой птицей, парящей над побережьем. Она понятия не имела, что бывает такая красота!

Захотелось унести с собой кусочек Таормины, как в детстве делали гербарий, чтобы сохранить кусочек лета. Подумала, что на старости лет, когда будет много денег, надо будет приехать сюда всей семьей и прожить недельку в лучшем отеле.

Потому что если описывать, как выглядит рай, то, видимо, ничего более похожего на него на земле нет. И Сцилла не зря охраняет воду вокруг от непрошеных гостей, потому что не все заслужили попадания сюда!

Солнце безумно пекло, а дорога все не кончалась и никак не выходила на прежнюю улицу, хотя шла параллельно. До встречи оставалось двадцать минут, и Ольга занервничала. Начала идти быстрее, свернула в первый попавшийся лестничный пролет, посидела там две минуты в тени на ступеньках, чтобы остыть и прийти в себя.

Удивительно, вот ей уже пятьдесят, но ни возраст, ни деньги не дают возможности предусмотреть все некомфортные ситуации. Вот и сейчас она сидит на ступеньках, как хиппи, и даже не может взять такси, потому что непонятно, где они останавливаются, и непонятно, как объяснить, куда ей надо. Только помнит, что под арку при входе.

Небесный диспетчер заставил ее заблудиться, и до вечера ходить по сказочным лабиринтам, и корить себя, что не осталась с Ромео!

Испуганно выбежала на улицу. Слава богу, опознала место по запомнившемуся магазину и поспешила к месту встречи. Оказалась там раньше времени. Машина с Никколо уже стояла.

Ольга помахала ему и решила пять минут побродить вокруг. Присела на бордюр, купив бутылку воды, напротив прелестного дома. Врезанный в изящную арку подземный гараж был жизнеутверждающе закудрявлен листьями винограда.

Перед двумя стрельчатыми окнами стояли каменные вазы, сделанные в форме античных масок – мужской и женской. На месте волос у масок полыхали олеандры. Распахнутые ворота висели на двух демонстративно грубо сложенных колоннах из красного кирпича.

На одной стояла огромная каменная ваза. С торчащими кактусами. А ниже висела табличка: «Dott. F. Таte. Mediko psiсhiatrа». Видимо, многие сходили здесь с ума от красоты Таормины… Лучше бы она тоже сошла с ума и брела бы сейчас к морю за руку с Ромео.

Ольга горько усмехнулась и пошла в автомобиль к Никколо. Навстречу брели увешанные пакетами Наташа и Вета. Дурные и вялые от жары. Обтерлись влажными салфетками и дружно заорали:

– А где твои пакеты? Ты что, ничего не купила?

– Не успела… – ответила Ольга.

– Что ж ты там делала все это время? – изумилась Вета.

– Смотрела!

– Олюсик, малыш, а что там смотреть? – развела полными руками Наташа. – Мы так жалели, что ты ушла от нас! Мы так славно посидели в ресторанчике! Заказали рыбу-меч и цветы тыквы во фритюре! Это было божественно! Официант рассказал анекдот: сколько сицилийцев могут вкрутить лампочку? Трое! Два закручивают, а третий посыпает тертым пармезаном! Правда, смешно?

– Я слышала другую версию, – мрачно вспомнила Ольга. – Три потому, что один вкручивает, а другие двое убирают свидетелей!

Дорога крутилась за окном, как видеопленка, мотаемая в обратную сторону. Никколо начал насвистывать.

– Успеем к половине седьмого? – спросила Ольга и для убедительности постучала по корпусу часиков.

– Нет проблем, синьора! – улыбнулся он, сверкая зубами. – Никколо – лучший водитель в Калабрии!

То ли так плохо посчитали время дороги туда, то ли машины после рабочего дня запрудили шоссе, но двигались по-черепашьи. Наташа с Ветой устали, и это спасло Ольгу от их идиотского щебетания.

Хотелось закрыть глаза и ни о чем не думать и даже не погонять Никколо, который в случае свободного куска дороги и так летел на ста пятидесяти.

Ольга подумала, как бы реагировали на выбор между понравившимся итальянцем и закрытием фестиваля ее соседки. Наташа, конечно бы, затянула песню о необходимой духовной близости. Словно изнемогала от духовности.

Вета бы бегом обнюхала его на наличие обручального кольца. Кстати, кажется, кольца не было. Другой вопрос, что массажист вряд ли вообще носит кольцо.

Дело было не столько в том, что это был «ее мужчина» по пластике, энергетике, запаху. А в том, как Ольгу стегнуло осознание добровольных наручников. И было неясно, что делать с этим пониманием, когда уже нет достаточного времени и сил кардинально меняться.

А может, не времени и сил, а смелости. И вроде бы на повестке дня совсем другие надобности: поднять на другой уровень работу фонда, приготовить мужа к тому, что идти на пенсию – не признак старости, а признак цивилизованной зрелости; разобраться с ипотекой дочери и учебой сына, пасти пожилых родителей.