Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.2

Неприятный звук сменился другим, не менее неприятным – скорее схожим с продолжительным визгом.

Профессор был убежден, что Андрюша все делает неверно, и боролся с желанием вмешаться и остановить юного помощника, но что-то приковало его ноги к упругому полу. Может быть, страх, а может, и высшая сила – профессору так и не суждено было разобраться в этом. Да и некогда разбираться, потому что освещение в круглой комнате стало меняться – тускнеть и в то же время становиться все более тревожным. Остро и сильно запахло озоном, словно в комнате взорвалась шаровая молния, по белым бесплотным стенам пробежала дрожь, связанная с изменениями в их цвете. Странная дрожь господствовала и в воздухе. Воздух багровел, будто наполнялся кровью, и тут с легким шорохом крышка саркофага начала сдвигаться, не падая при этом на пол, а оставаясь подвешенной в воздухе. Она полностью отошла вперед, отрезав таким образом профессора от Андрюши, который, не оборачиваясь, внимательно следил за огоньками и значками, возникавшими в овальных окошечках на пульте. А профессор обратил свой взор к открывшейся внутри саркофага картине. Там, полностью погруженный в некую полупрозрачную жидкость, лежал подвешенный словно в насыщенном соляном растворе молодой человек замечательного гармоничного сложения с чистым правильным лицом… И, что смутило профессора и заставило его на мгновение отвести взор, совершенно обнаженный. Человек спал или был мертв.

– Андрюша! – воскликнул профессор, но и на этот раз Андрюша не оглянулся.

Тихо и настойчиво, словно метроном, начался стук, исходивший откуда-то сверху. В окошечках на пульте побежали зигзагообразные линии. Жидкость, наполнявшая саркофаг, начала опускаться, выливаясь вниз, профессор даже бросил взгляд туда, но не заметил никакой трубы.

Еще минута – и молодой иноземный астронавт уже лежал на дне саркофага. Медленно поехал вслед за металлической крышкой прозрачный внутренний колпак саркофага. Профессор увидел, что грудь человека вздрогнула, приподнялась и опустилась вновь.

– Андрюша, он дышит, – счел нужным сообщить студенту Мюллер, так и не отыскав записной книжки.

– Знаю, – откликнулся Андрюша.

Человек лежал перед Мюллером. Спокойно лежал. Мокрый человек. Ничем не прикрытый.

Он ровно дышал. Потом дыхание стало чуть быстрее, человек нахмурился, пожевал губами, что сразу сделало его обыкновенным и совершенно не страшным, а потом открыл глаза.

– Все, – сказал Андрюша. – Я страшно устал.

Он уселся на упругий пол у пульта и прислонился спиной к его основанию.

Человек в саркофаге легким движением поднял руки, схватился за края саркофага и сел. Сев, он стал осматривать комнату и людей в ней. Затем, не говоря ни слова, он протянул руку, взял со дна саркофага нечто круглое, черное, похожее на фасолину, и вставил себе в ухо. Прикрыл глаза, словно прислушиваясь. Затем вновь открыл их и уставился на Мюллера.

Мюллеру стало неловко – взгляд был слишком настойчивым, неземным.

Губы человека шевельнулись.

– Спасибо, – сказал он.

Лицо его оставалось неподвижным и гладким.

– Я благодарен вам за помощь.

Слова произнесены были правильно, но как-то автоматично, как произносит их учитель русского языка перед иноязычной аудиторией.

– Здравствуйте! – Профессор Мюллер понял, что наступило его время и молодой астронавт ждет его рассказа. – Мы были движимы гуманными соображениями, желая оказать вам помощь. Вы потерпели крушение на планете Земля. Это вам что-нибудь говорит?

– О да! – ответил с чувством незнакомец. – Мое путешествие чуть было не завершилось трагически. Как благодарен я вам, жители планеты…

– Земля, – подсказал Андрюша.

– Жители планеты Земля, за то, что вы сделали для меня. Говоря так, молодой человек вышел из саркофага, подошел к пюпитру, провел рукой над ним, и на туманной, загибающейся, как внутренность шара, стене возникло цветное изображение окружающей метеорит тайги – версты и версты поваленных деревьев, обгорелые стволы, болота, скалы и горы за ними. Словно у метеорита появился глаз, который видел все вокруг. Вот направление его взгляда изменилось, и он, пронзив, как лучом, завалы деревьев, увидел – и все увидели – лагерь экспедиции: жалкую палатку, тлеющий костер, кучку лошадей и посреди этой унылой картины – мрачный, насупившийся, руки в карманах штанов, усталый Иван Молчун.

Наблюдатели не могли знать, что он только что выпил флягу профессорского коньяка и весьма разозлен, потому что нет хуже положения, чем у человека, который начал пить, но не имеет возможности это продолжить.

– Каким образом вам удалось отыскать меня? – спросил аэронавт. – Я не вижу воздушного корабля, с помощью которого вы могли бы преодолеть бесконечные леса и горы, которые окружают место моего неудачного приземления.

Тем временем наблюдавший за тайгой «глаз» как бы поднялся в немыслимые дали, выше, нежели мог бы подняться орел, и оттуда, с высоты, они увидели бесконечное море тайги и гор и даже широкую гладь Лены.

– Мы шли пешком, – ответил Мюллер, – а частично на лошадях.

– Как так – на лошадях? Я этого не понимаю.

– У нас есть способ, – сказал Андрюша. – Если путь далек и труден, мы взбираемся на домашних животных, именуемых лошадьми, которых вы видели у нашей палатки, и они везут нас.

Астронавт кивнул и, опустив свой «глаз» ниже, приблизил его к лошадям.

– Как это немыслимо трудно! – сказал он.

– У нас есть воздушные корабли и автомобили, – сказал Мюллер. – Не следует недооценивать нашей цивилизации. Я убежден, что каждый инопланетный агрессор, намеревающийся покорить и поработить нашу планету, столкнется с решительным отпором.

– Разумеется, разумеется, – сразу согласился астронавт. – Он сразу столкнется. А простите, зачем ему порабощать вашу планету?

Мюллер пожал плечами.

– Это теоретический вариант контакта между жителями разных планет, – сказал он. – Но, как я понимаю, вы прибыли к нам с развитой и гуманной планеты. И мы рады вам.

Астронавт был смущен.

– Разумеется, – сказал он. – В великом галактическом содружестве, частью которого является и моя родная планета, иного образа жизни не бывает. Разумеется, мне приходилось читать исторические труды о войнах и раздорах. Я даже видел орудия убийства в археологическом музее. Но я не думал, что попаду на планету, где это не отдаленное воспоминание, не давний сон, а реальность.

– Но лучшие люди, – сказал Андрюша, – лучшие люди нашей планеты полностью разделяют вашу точку зрения и стремятся к прекращению войн и вражды, к уничтожению эксплуатации человека человеком. Это наши идеалы.

– Если вы позволите, – сказал пришелец, – я бы желал продолжить этот полезный и поучительный для меня разговор через некоторое время. Я хотел бы осмыслить услышанное, обозреть жизнь на вашей Земле. И немного отдохнуть – я еще так слаб после долгого анабиоза.

– Разумеется, – согласился Мюллер. – Мы придем к вам позже.

Вдруг астронавт поднял руку, будто желал остановить профессора, чтобы вместе прислушаться к чему-то происходившему неподалеку.

– Там злость, – сказал он, опуская руку и показывая перед собой. – Там смерть.

– Где? – не понял Мюллер. – Вы имеете в виду нашу Землю?

– Близко, сто шагов.

Он сделал шаг вперед, но тут профессор не выдержал.

– Простите, – сказал он, – на улице очень холодно и идет дождь. Вы наверняка простудитесь. Вы должны одеться.