Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3

– Слушайте, Сергей Иванович, – перебил я его. – А лес когда был повален?

– Лес? Не знаю, давно. До меня еще.

– А может, здесь падал метеорит? Никто в соседних деревнях не говорил?

– Специально я не спрашивал. Если бы такое событие, люди бы запомнили. Да ты погоди объяснение искать. Сначала я покажу, что и как. Хоть ты и ученый, но все равно не спеши. Дослушай. Значит, сунулся я в дыру, меня подхватило, не пойму, то ли медведь, то ли это смерть в таком виде меня заграбастала… Но жив. Вылезаю – дождь идет. А по ту сторону дождя-то не было… Я, знаешь, что решил? Я решил, что спятил. Голова до сих пор побаливает. Я решил – вот тебе и последствие…

Порыв сухого ветра пронесся по кустам, они словно забормотали, зашептались сухими листьями.

Сергей Иванович бросил папиросу, загасил ее каблуком. Я заметил, что неподалеку есть еще несколько окурков, старых, серых.

– Пойдем, – позвал Сергей Иванович. – По дороге поговорим. Дела у меня здесь. Люди ждут.

Мы прошли краем широкого поля, заросшего высокой незнакомой травой, по которой волнами гулял ветер, и там, где он пригибал траву, она поворачивалась светлой стороной, и эти светлые волны передвигались к кустам, и казалось, что мы идем по берегу настоящего моря.

– Под ноги посматривай, – сказал Сергей Иванович. – Здесь гадов много.

Трава, степь пахли сладко и тяжело, иначе, чем дома. Где же мы?

– Я долго голову ломал, – продолжал Сергей Иванович. – Куда меня угораздило провалиться? В Австралию, что ли?

Последние слова прозвучали вопросом. Сомнение родилось не от невежества, а от избыточного опыта.

– Так и представил себе дырку сквозь весь шарик. Потом передумал.

– Почему?

– Да никакая это не Земля. Для этого даже моих мозгов хватало.

Он обернулся, чтобы посмотреть, как я отнесусь к этим словам.

– Да?

Как на экзамене, когда нужно потянуть время, чтобы заполучить лишнюю минуту и вспомнить злосчастную формулу…

Он не стал ждать ответа:

– Конечно, удивление было, опаска, но чтобы я был потрясен, не скажу. Почему бы?

И в тот же момент ружье взлетело в его руке и дернулось.

Я вздрогнул. Выстрел был короток и негромок – кусты сглотнули эхо. А в кустах затрещали ветки и упало что-то тяжелое.

– Спа-койно, – сказал лесник. Он достал патрон, перезарядил ружье и только потом, приказав мне жестом оставаться на месте, вытащил из-за голенища нож и шагнул в кусты.

Теперь он был другой, вернее – уже третий человек. Первого – неуклюжего, староватого, неловкого – я увидел на рынке, в городе. Второй – маленький, добрый, домовитый – остался в доме, с Машей. А третий оказался сухим, ловким, быстрым и сильным. Этот, третий, стрелял.

– Коля, – позвал лесник из кустов. – Иди-ка сюда. Смотри, кого я свалил.

Подмяв длинные стебли, словно на травяной подушке, лежал большой серый зверь. У него были неправдоподобно длинные ноги, тонкие для массивного мохнатого торса, и вытянутая вперед, как у борзой, но куда более массивная, почти крокодилья, морда с оскаленными желтыми клыками.

– Уже прыгнул, – сказал лесник, упираясь в бок зверю носком сапога. – Повезло нам, что с первого выстрела взяли. Они живучие.

– Вроде волка?

– Говорят, они домашние раньше были, как собаки. Одичали потом, когда пастухов разорили. А теперь некул хуже волка. Человека знают, не любят. На человека охотятся.

Лесник ломал ветки, забрасывал ими некуда.

– Скажу своим. Потом заберут. До ночи никто не тронет. Где-то логово близко. На меня один уже бросался, покрупнее этого. Я промахнулся.

– Они по одному ходят?

– Не бойся. Они только зимой в стаи собираются… Солнце высоко. Поспешим.

Мы шли дальше по кромке кустов.

– Вы кому-нибудь про все это рассказывали?

– Нет.

Мы вышли на тропу. Кустарник остался позади, тропинка тянулась среди редких лиственных деревьев, обогнула неглубокую обширную впадину, заросшую бурьяном. Из листьев выглядывали обгорелые балки.

– Тут раньше жили, – рассказывал Сергей Иванович. – Теперь не живут. Так вот, я ведь человек, можно сказать, обыкновенный. Образования не пришлось получить. Но повидал всякое. Всю войну прошел, награды имею, за рубежом несколько стран повидал. И по-худому жизнь поворачивалась. И по-хорошему. Так что не спеши меня судить. Тебе, может, сейчас кажется: проще простого – увидел в лесу дыру – другой мир, беги, сообщай куда следует, умные люди разберутся. А оказывается, все куда сложнее…

Мы спустились в лощину, по дну которой протекал узкий ручей. Через него было переброшено два бревна.

– Дождей что-то давно не было, – продолжал лесник. Так говорят о засухе у себя дома, в деревне. – Я хотел понять, что к чему. Ведь не в городе живу, там до милиционера добежал – взгляните, гражданин начальник. Вот поеду я в город за тридцать километров, пойду по учреждениям пороги обивать. Не поверят. А насмешек боюсь. Когда осложнения пошли, вообще отложил. Увидишь, почему. Поймешь. Но неуверенность осталась. И мучает. А теперь я на тебя кой-что переложу, ты и решай. Сначала погляди, пойми все, потом решай. Я подозреваю, что не Земля это. Понятно? Чего глядишь, как черт на Богородицу?

– Почему вы так думаете?

– Звезды не такие и сутки короче. На час, да короче. И другие данные есть. Ко мне тогда еще приезжали. Друзья-охотнички. Не столько наохотятся, сколько водки переведут. Один преподаватель там был, из области, я с ним теоретически побеседовал. Я его и так и эдак допрашивал, только чтобы не выдать про дыру. Я ему: «А если бы так, а если бы не так?» А он в ответ: «В твоем алкогольном бреду, Сергей, ты видел параллельный мир. Есть такая теория». Ты, Николай, о параллельных мирах слыхал? Как наука на них смотрит?

– Слыхал. Никак не смотрит.

– Будто это такая же Земля, только на ней все чуть иначе. И таких земель может быть сто… Отойди-ка, милый друг, в сторонку. В кусты. А то испугаешь.

В том месте тропа сливалась с пыльной проселочной дорогой. Я услышал скрип колес. Сергей Иванович вышел на дорогу и свистнул. В ответ кто-то сказал: «Эй». Скрип колес оборвался. Мне ничего не было видно из кустов. Мне показалось даже, что лесник нарочно оставил меня в таком месте, откуда мне ничего не видно.