Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.3

– Которые были развенчаны коварным медиком Блюменквистом.

– Но если в восемнадцатом веке до Петербурга докатился слух, он должен был на чем-то основываться!

– Кто-то хотел выслужиться и сыграл на царицыном суеверии, – сказал Андрюша и задремал. Слова Вени достигали его сознания, но путались с дремой, с началом сна.

– А если этот источник существует? На верстовом столбе у пушки есть надпись: «До Царицына ключа 9 верст». Подумай, какие здесь бабочки, рыбы, ягоды, Гришка, наконец! Разве бывают такие крупные вороны?

– И молоко, – откликнулась Ангелина из кухни, голос ее был далеким-далеким: Андрюша вновь бежал за грузовиком… – Есть ключ, – приближался девичий голос. – В горах, в лесу. Никто туда не ходит: ход завалило, секунд-майор как сгинул, так и завалило. Откуда у нас в реке такая вода хорошая? Дед Артем говорит: санаторий надо ставить. Она же откуда-то течет? Живая вода, живая вода – в этом есть смысл?

Живая вода текла и текла перед глазами Андрея, сияя на солнце и переворачивая маленькие камушки.

– Елена туда ходила, – сказал кто-то, – майора водой поливала, а царице не досталось. Смешно, правда? Царские сатрапы остались с носом.

Андрюша так и заснул, облокотясь о стол, и спал, пока рука не ушла в сторону и голова не ткнулась носом в скатерть. Показалось, что секунд-майор ударил палкой по лбу его, а не Веню… В комнате горел свет. Эдуард Олегович с тревожным, смущенным лицом склонился над кроватью. В одной руке он держал чайную ложку с таблеткой аспирина, в другой – стакан воды.

– Выпей, – говорил он Вениамину, – это проверенное средство. Поможет обязательно.

– Ему бы укол сделать, – сказал со сна Андрей.

– Зачем? – Глаза Вениамина агрессивно горели. У него начинался жар. – Мне лучше.

Таблетку он все-таки проглотил.

– Я тоже устал за сегодняшний день, – сказал Эдуард. – Испытания, выпавшие на мою долю, когда я, не жалея сил, мчался в село Красное за помощью! Нет, я не набиваю себе цену…

– Мы так не думаем, – сказала Элла, глядя на него с сочувствием, которое раздражало Андрюшу. Он подошел к окну. Гром гремел чаще, а ветер уже наскакивал на дом так, словно хотел помериться силой со стенами. Андрюша прикрыл окно, и Веня сказал:

– Не надо, Андрюша, душно.

Элла положила ладонь на лоб Вене.

– Ну-ка, – сказала она, – давай еще разок поставим градусник.

Веня не сопротивлялся, глаза его горели, он что-то шептал.

– Что такое? – спросила Ангелина.

– Шучу, – прошептал Веня, – шучу, не обращайте внимания. – Он улыбнулся, но глаза смотрели отрешенно.

Дверь приоткрылась. Вошел дед Артем.

– Большая непогода, – сообщил он, оглядев сидевших в комнате. – А вы лекарство ему давали? Нужны антибиотики.

– Виноват, – сказал Эдуард. – Но ведь это первый случай в нашей деревне за два года. Я лекарства давно не выписывал.

– Он ездил на велосипеде в Красное, – сказала Элла.

– Небось не доехал, – усомнился дед.

– Велосипед сломался, – сказал Эдуард. – Можете посмотреть, колесо пополам. Чуть живой остался. Была бы еще одна жертва.

– Хватит жертв, – сказал дед, все еще стоя над Вениамином. – Ему бы живой воды.

– Неплохо бы, – сказал Эдуард Олегович. – Но лучше вертолет.

– Я пойду в Красное, – сказал Андрюша.

– Ты не дойдешь до утра, – сказал Эдуард. – Тридцать пять километров под ливнем и в бурю.

– Я не могу позволить, – сказала Элла.

Три старухи из тех, что сидели вчера перед клубом, а потом пели для Эллы, вошли рядком, сели, поклонившись, на скамью у двери, отказались от чаю.

– Ты не пришла, – сказала одна из них Элле. – Вот мы и пришли.

– Спасибо, – ответила Элла. – У нас несчастье.

– Знаем, – сказали старухи. Они были разные, но схожи с Ангелиной глазами, чистотой кожи и статью.

– Спасибо, – сказал и Веня, окинув их лихорадочным взором. – Вы пришли петь? Пойте, вы мне не мешаете.

– Плох, – сказала одна из старух. – Жар повышается.

– А у Эдуарда, конечно, антибиотиков нету, – сказала вторая.

– Мне они были не нужны. Здесь все здоровы. Я даже их не заказывал.

– За живой водой надо, – сказала первая старуха.

– Я пойду в Красное, – сказал Андрюша, – вызову вертолет.

– Вертолет – это хорошо, но лучше бы его не трогать, – сказала вторая старуха. – Живая вода лучше.

– Живая вода, жилая вода, пожилая вода, – мелодично и тихо запел Вениамин.

– Чувствует, – сказала первая старуха.

– Нуждается, – подтвердила третья, а вторая напомнила:

– Девица должна идти. Любящее сердце. – И все обернулись к Ангелине. Та покраснела, сказала серьезно:

– Я бы пошла, но пути не знаю.

– И никто не знает, – сказала первая старуха, – но ходили.

– Туда же ход потерян, завален обвалом, – сказал Эдуард.

– Ход потерян, – согласился дед Артем, – я проверял.

– Проверка – это, конечно, современно, – сказала первая старуха, – а моя бабка старика своего выходила, когда его волки задрали. Помирал ведь…

– А как она туда ходила? – спросил Эдуард.

– Незнамо, – ответили старухи. Потом третья сказала:

– Верно, Гришка дорогу знает к Царицыну ключу.

– Нет дороги, – сказал дед Артем. – Останемся, бабы, на почве исторической правды.

– А ты, баламут, молчи. Тоже мне, привидение! Не твоя колготня, стояла бы мельница, – сказала первая старуха.

– Стояла бы? А вы знаете, что там селедочную икру в черную красили?

– Красили, – согласились старухи. – На той неделе милиционер обещался приехать. Без шуму.

– Все-то вы знаете, бабы, – сказал дед с отвращением.