Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.6

– Я скажу, – повторил комиссар.

Он ударил себя в грудь большим волосатым кулаком.

– Она услышала и постаралась! Для меня.

И, вытирая набежавшую слезу, комиссар покинул лабораторию.

Биороботы чинно поставили на поднос пустые чашки и припустились за комиссаром.

* * *

Молодая бирманка, одетая бедно, но пристойно, скромно причесанная, в пыльных сандалиях и с шанской котомкой через плечо, подошла к воротам британской фактории в Рангуне часов в двенадцать, когда только закончился яростный, но недолгий ливень, превратил пыль под ногами в грязь и заставил разбежаться всех кули и сипаев, что трудились на обширном дворе фактории, и укрыться под навесами складов и мастерских. Когда же ливень перестал молотить по крышам и по двору, замешивая из пыли жидкую кашу, люди начали выползать наружу, поглядывая на небо – будет ли продолжение ливня или выйдет солнце?

Не случилось ни того, ни другого – облака остались на небе, но просветлели и не угрожали более потопом.

Солдаты, сторожившие факторию и не успевшие от неожиданного нападения дождя закрыть ворота, только-только выбрались из своей сторожки, как молодая женщина прошла мимо них, не привлекая к себе внимания.

Осторожно шагая по доскам, уложенным от ворот к конторе, бирманка внимательно оглядывалась, стараясь понять, что происходит вокруг.

Но человеку постороннему, хоть бы он был наблюдателен, трудно было разобраться в смысле действий десятков человек, спешащих по своим делам, бредущих с грузом по лужам или бегущих к пристани за товаром. Сам главный двор фактории занимал пространство большее, чем базарная площадь в среднем городе, он был окружен множеством складов, а также служебных и жилых помещений, которые образовывали в дальней от ворот стороне некоторого рода лабиринт, ибо теснились, оставив между собой лишь проходы или проезды, в которые не могла бы проникнуть повозка. Правее же к площади примыкал ухоженный и политый газон, на который выходил дом фактора.

Девушка остановилась и постаралась выбрать из бегающих или шагающих по двору людей нужную себе персону. Вот он, пожалуй, подходящий человек – явно местный слуга, китаец. Такой может знать английский и бирманский язык, потому что китайцы всегда учат языки народов, которым служат.

– Простите, господин, – произнесла девушка по-бирмански, сложив на груди ладошки. – Не скажете ли вы мне, где найти госпожу Уиттли?

– Не знаю, не знаю, – отмахнулся от нее китаец. – Если ты на кухню, то иди туда.

– Госпожа Уиттли, миссис Регина, – повторила Дороти. Потом еще раз произнесла эти слова уже по-английски.

Китаец безнадежно моргал, может, попал сюда недавно. Но тут молодой брюнет в расстегнутом красном мундире с лейтенантским эполетом на плече, услышав слова Дороти, с любопытством пригляделся к бирманке, которая показалась ему прехорошенькой.

– Вы говорите по-английски, мисс, – сказал он с легкой снисходительностью. – Первый раз встречаю бирманскую женщину, которая говорит по-английски.

– А разве здесь нет в услужении бирманок? – спросила Дороти, забыв, что она сама – простая бирманка.

Глаза смуглого чернокудрого лейтенанта округлились, и брови полезли вверх.

Но пока глаза и брови удивлялись, язык сам по себе ответил.

– Бирманцы не идут к нам в услужение, – сказал он. – Дьявольски гордый народец, мисс… Ах, простите.

– Ничего страшного, – сказала Дороти.

– Но почему, черт побери, вы говорите по-английски? – потребовал лейтенант.

– Потому что я – англичанка, сэр, – ответила Дороти.

– Этого быть не может! Я голову даю на отсечение…

– Не рискуйте, лейтенант, – сказала Дороти. – Вы можете лишиться головы, а я бы этого не хотела.

Из такого ответа следует, что за месяцы, проведенные в Лиджи в образе наследной принцессы, Дороти приобрела некоторые замашки, скажем, самоуверенной знатной дамы. Ведь знатные дамы являются таковыми независимо от национальности и места приложения их сил.

– Нет, это невероятно! – воскликнул лейтенант. Но тут же поклонился и добавил: – Лейтенант Стюарт, Артур Стюарт, к вашим услугам, мисс.

– Мисс Форест, – сказала Дороти. – Дороти Форест. Очень приятно с вами познакомиться.

И Дороти наклонила голову.

– Так пойдемте же на веранду, зачем нам стоять посреди двора, на нас весь этот зоопарк уставился.

Лейтенант повел Дороти к широкой веранде конторы, где стояли плетеные кресла.

По пути он придержал Дороти под локоток, обходя лужу.

Лейтенант был заинтригован и не скрывал своего любопытства.

– Как вы сюда попали? Почему я ничего об этом не знаю? Такая милая девушка… Простите, мисс, если я показался вам назойливым, но ведь и меня можно понять: я гнию на самом конце света, и вдруг моим очам предстает фея…

– Не надо, сэр, – остановила разговорчивого лейтенанта Дороти. – Но все куда проще, чем кажется, и вы сейчас будете разочарованы.

– Я? Никогда в жизни!

– Я – всего-навсего горничная миссис Уиттли, – призналась Дороти.

– Как? Разве вы не погибли?

– Почему вы так решили?

– Но ведь вас смыло с лодки, на которой бежала от пиратов миссис Регина! – воскликнул лейтенант Стюарт. – Все знают, как она осталась одна…

Дороти обрадовалась случаю, сведшему ее с разговорчивым лейтенантом. По крайней мере, она теперь знала, что ее смыло с лодки. И не надо противоречить госпоже.

– Меня подобрали рыбаки, – заявила Дороти, опустив глаза. – Я чудом спаслась…

– Это невероятно! Идемте, идемте же!

Лейтенант потащил Дороти за руку внутрь дома.

– Миссис Уиттли где-то здесь. Я ее недавно видел. О, как она будет рада!

– Я тоже жду не дождусь, – согласилась Дороти, стараясь вырвать руку у лейтенанта. Но тот держал ее крепко и тащил за собой, как конь тянет за собой плуг.

От быстроты движения Дороти не успевала толком разглядеть комнаты, которые они миновали. Но заметила, как оборачивались в их сторону лица клерков или служащих Компании, сидевших за столами либо занятых важными беседами.

Дороти поняла, что большой дом фактории отдан официальным делам, но ей еще было непонятно, где живет фактор – здесь же или в особом доме?

Ее недоумение было рассеяно, когда лейтенант растворил, не постучавшись, большую дверь и они оказались в обширной гостиной, как сообразила Дороти, официальной, предназначенной для приемов. Уж очень она была огромна и скучна, и даже несколько плохих темных портретов джентльменов в военных мундирах прошлых лет этой комнаты не оживляли. Посреди гостиной широким полукругом стояли массивные кожаные кресла, от одного вида которых становилось немыслимо жарко. Они окружали низкий тиковый стол, украшенный пустой фаянсовой вазой.