Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9

– Все пересчитать, – строго приказал Слокам.

Прайд поднял брови.

– Они знали, – сказал Слокам, – что Слава не вернется. Что он не ушел из дома, а погиб. Поэтому они начали конфискацию и не очень беспокоились о том, чтобы прятать вещи. Они уже чувствовали себя хозяевами.

– И все рассуждения об отъезде были ложью, – сказала Лидочка.

– Ну разве они могли уехать от такого земного счастья! – согласился Слокам. – Где деньги растут в книжках – только руку протяни. Я знаю, как буду с ними говорить…

Наверное, следователь не должен рассказывать свидетельнице о том, как намерен вести допрос, но Слокам рассуждал вслух.

– Я поговорю с ними о богатстве и бедности. Я заставлю их снова вдохнуть аромат больших денег, невиданных денег. Они же их так и не вкусили… По-человечески их жалко.

Он опять улыбнулся по-заячьи – очень большой, грузный молодой заяц. Инспектор огляделся и сказал:

– Не буду я тратить времени. Мне достаточно того, что есть. Но чтобы не оставалось и тени сомнения, мне нужен один штрих. Какой?

Слокам посмотрел на Прайда. Тот не знал. Инспектор обернулся к Лидочке.

– Не знаю, – честно призналась она.

– Что он спрятал на чердаке, – сказал Слокам. – Вы не покажете мне, где это произошло?

– Я не уверена. Там было темно, и я спряталась.

– Но по шуму вы поняли, в какой части чердака он возился?

– У вас есть сильный фонарь?

– Прайд, – Слокам обратился к сержанту, – возьмите фонарь и электрическую лампочку. Я полагаю, там просто перегорела лампа, и ее надо заменить.

– Но там вообще нет лампы! – возразила Лидочка. – Я не нашла выключателя. И Василий тоже обошелся без света.

– У нас в Лондоне, – назидательно сказал Слокам, – не бывает чердаков без света… В отличие от России.

Лидочке пришлось принять это заявление без возражений. Когда они поднялись на чердак, сержант Прайд, проявляя удивительную сноровку, уже вставлял новую лампу в патрон, а другой полицейский светил ему сильным фонарем.

Вспыхнул свет.

– Вон там, – сказала Лидочка, показав на коробку из-под телевизора.

Через три минуты Слокам извлек из нее пластиковый пакет, в котором были сложены различного рода ценные мелочи, завернутые в обрывки газеты «Краснодарский край».

– Теперь у меня достаточно материала для серьезного разговора, – удовлетворенно сказал Слокам.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Уезжая, инспектор спросил Лидочку:

– Вы не боитесь оставаться одна?

– Нет, кажется, нет.

– Не боитесь, что бандиты вернутся?

– Скажите, Мэттью, зачем им возвращаться?

– Чтобы взять вас в заложницы, – объяснил грузный зайчик.

– У моего мужа не найдется столько денег, чтобы меня выкупить.

– Они могут назначить скромный выкуп.

– Вы думаете, что они вернулись домой? – спросила Лидочка.

– Не могу сказать, – ответил Слокам. – Если бы я имел дело с англичанами или нигерийцами, то мог бы вычислить логику их поведения. У вас, русских, все не так, как у людей.

– А я думаю, что они улетели, – сказала Лидочка. – У них был резервный ход. Допустим, на поезде и на самолете из Манчестера.

– Ну вот, вы лучше меня все знаете. И я с вами согласен. Я убежден, что ваши неприятные знакомые – часть достаточно большой и серьезной организации, которая может позаботиться о своих членах.

– Но Алла не была профессиональной убийцей…

– Этого мы уже не узнаем, – сказал Слокам. – Мы отправляем фотографии и словесные портреты всех действующих лиц в Москву. Но не рассчитываем на то, что нам будет выражена формальная благодарность.

Лидочка вышла проводить инспектора. Остальные полицейские уже сидели в машине. Было темно. От фонарей, лучи которых причудливо освещали большие цветы, веяло маленькой провинциальной сценой.

– А что будет с Кошками? – спросила Лидочка.

Слокам пожал плечами. Потом сказал:

– Если бы все действующие лица этой драмы были русскими, я бы не стал тратить сил понапрасну. Провел бы допросы и, если бы они не сознались, выслал бы всех подозреваемых из страны.

– Включая меня?

– Не знаю, – сказал инспектор. – Но формально вы для меня ничем не лучше остальных. Хоть вы и помогли мне. Спасибо.

– И что же вас останавливает?

– Неужели вы не поняли? Среди убитых есть английский гражданин, причем состоятельный английский гражданин и налогоплательщик. Мы должны охранять интересы наших субъектов. Тем более если они убиты.

– И что же?

– Никто не будет выслан в Россию. Я заставлю мистера и миссис Кошко сознаться. И не думаю, что это будет очень трудно. Мисс Кошко, вернее всего, возвратится домой и вступит в наследство. По достижении совершеннолетия. У нее есть взрослые родственники?

– Бабушка, мать Славы.

– Ей придется приехать сюда.

– Она давно собиралась… К тому же она – единственный близкий Иришке человек.

Слокам поклонился и направился к машине.

– Простите, Мэттью, – вслед ему спросила Лидочка, – а что же будет со мной?

– У меня нет оснований вас задерживать или высылать.

– Я хочу сегодня же переехать в гостиницу.

– Вы вольны это сделать – конечно, при условии, что оставите мне ваш новый адрес. Но я просил бы вас остаться еще на день-два.

– Зачем?

– Сегодня я отпущу мисс Кошко. Мне не хотелось бы, чтобы девочка вернулась в дом, где все случилось… Я знаю, что миссис Ричардсон готова принять Ирину, а дом будет опечатан. Но я не уверен, что мисс Кошко с ее характером захочет жить у Ричардсонов, имея собственный дом… Хотя я могу ошибаться. В любом случае дождитесь ее.

Машина взвизгнула шинами и резко выскочила на проезжую часть. Так водитель демонстрировал свое нетерпение уехать подальше от этого проклятого русского дома.