Кир Булычев. Собрание сочинений в 18 томах. Т.9

– У меня было мало женщин, я всегда старался оставаться добрым семьянином, сохранять верность моей супруге.

Еще бы, у вас с этим было строго, подумала Лидочка.

– Но все же бывали исключения? – съязвил Шустов.

– Очень редко. В длительных командировках, вы понимаете?

– И что же произошло с Еленой Сергеевной?

– Мне показалось, что она выгодно отличается от других молодых женщин своей образованностью, чуткостью, открытостью…

– Я вас слушаю, продолжайте.

– Я пытаюсь вспомнить, понять… как это произошло.

– Наверное, на каком-нибудь юбилее, дне рождения, празднике? – пришел на помощь Шустов.

– Почему вы так подумали?

– Потому что обычно интеллигенты выпивают на службе, потом говорят о политике, а потом едут к любовницам, – сказал Шустов.

– Ну, вы упрощаете, – возразил Осетров.

– А если усложнить?

– Усложнить?

– Давно вы стали любовником гражданки Флотской?

– Господи! – вырвалось у Осетрова. Лидочка поняла, как одним ударом Шустов уничтожил и опошлил все еще сохранявшиеся руины романтической любви. От нее ничего не оставалось три дня назад, но теперь она, возможно, начала вновь воздвигаться в воображении Осетрова. И тут на пути тебе попадается прожженный, насквозь циничный милиционер.

– Вы встречались у нее на квартире? – Шустов торопил события.

– Да, – прошелестел Осетров. Женщины под дверью еле различили ответ.

– Это продолжалось…

– Около трех лет.

– Вы ездили вместе на курорты, в круизы, за рубеж?

– Помилуйте! – воскликнул Осетров. – Откуда у меня на это средства?

– Она предложила вам покинуть семью?

– Она этого не предлагала. У нас были отличные отношения.

– То есть вас это устраивало – любовница с отдельной квартирой, куда можно ходить, когда вам удобно, никто не мешает.

– Вы не имеете права вести допрос в таком тоне! Это пытка.

– А ты как ее пытал? – сурово произнесла Роза. – Я все лейтенанту расскажу, я женщина честная, я врать не буду, она на лестницу за ним бегала, она на него кричала, что жить не может.

– Так я и думала, – вынесла свой вердикт Инна Соколовская, поправляя погон.

– Могу ли я записать от вашего имени, – услышали они голос Шустова, – что «наши отношения ничем не омрачались, и мы не намерены были их изменять»?

– Если вам так удобно, записывайте.

– Почему же она угрожала покончить с собой?

– Она? Угрожала?

– У меня есть на этот счет показания различных людей.

– Ложь!

– Я могу устроить вам очные ставки, – пообещал Шустов.

– Как так? Разве меня в чем-нибудь обвиняют?

– Я вас допрашиваю как свидетеля. Но вы свидетель, который говорит неправду.

– Опять подруга Соня?

– Сейчас пойду туда и скажу все, что думаю, – решила Роза.

– Погодите! – попыталась остановить ее Соколовская.

Соколовская была жилистой, как стайер, но и она с трудом удерживала охваченную яростью Розу.

– Не только она, – сказал Шустов.

– Но кто еще? Если вы не скажете, я вынужден буду уйти.

– Тогда я вас задержу.

– Только посмейте!

Слышно было, как подвинулся стул.

– Да постойте вы! – Шустов, видно, тоже поднялся. Но опоздал.

Дверь распахнулась, и в коридор выбежал свидетель Осетров.

Менее всего на свете он ожидал, что именно в тот момент махонькая Роза вырвется из рук Соколовской и бросится к нему с криком:

– Это он! Это он! Не уйдешь, гад вонючий! Убил девочку, такой хорошей, такой доброй была, все за молоком мне ходила, а ты зачем ходил, удовольствие получал, а она потом плакала на всю лестницу. Я, как мама родная, ее утешала…

Осетров стал отступать к двери. Дверь в кабинет оставалась открытой, и в ней, ничего не предпринимая, возвышался лейтенант Шустов.

– Это провокация! – сообщил Осетров Шустову. Он прижимал к груди зеленый рюкзак. – Это гнусная провокация.

– Погодите, гражданка Хуснутдинова, – мягко сказал Шустов. – Мы с вами еще поговорим. Но я вам очень благодарен, что вы узнали этого гражданина и указали нам на его роль в судьбе потерпевшей.

– Это ты говоришь, что потерпевший, – возразила Роза. – А для меня она уже не потерпевший, для меня она уже совсем погибший.

– Хорошо, хорошо, погодите, через несколько минут я вас приму. А вы, гражданин Осетров, уходите или хотите еще со мной поговорить?

– Я ухожу! – решительно заявил Осетров, но вместо того чтобы уйти, отступил в кабинет и даже затворил за собой дверь.

Слышно было, как скрипят, стучат по полу стулья – мужчины вновь занимали свои места.

– Я чего натворила! – расстраивалась Роза.

– Может быть, ты правильно поступила, – сказала Инна. – По крайней мере, он теперь знает, что соврать ему будет нелегко.

– Вы будете дальше рассказывать? – спросил за дверью Шустов.

– Я не несу никакой ответственности за ее самоубийство! – попытался дать арьергардный бой Осетров, но Шустов не обратил на это никакого внимания.

– Записываю, – сообщил он.

– В последнее время, – сдался Осетров, – мои отношения с Аленой ухудшились. Они, разумеется, не стали враждебными, однако ее требования, капризы стали совершенно невыносимы. Я открытым текстом сказал ей, что не могу на ней жениться, не могу покинуть жену, с которой прожил почти тридцать лет, сына, внуков… Иногда она понимала меня и даже сочувствовала. И, наверное, мы нашли бы с ней какой-нибудь путь к мирному расставанию, но ее подруга Соня Пищик делала все, чтобы изобразить мое поведение в глазах Алены в самых плохих красках.