Кирилл и Ян (сборник)

— Сейчас приедет, — успокоил он своего спутника, хотя тот и не думал волноваться, — как подойдёшь, сразу начинай про сострадание, про Бога, который заботится о «заблудших овцах» — он это любит…

Шкет не успел закончить своих наставлений, потому что синий «Форд» вкатился на площадку перед храмом и остановился. Из него появился молодой человек в кожаной куртке и джинсах. Единственным, что осталось от классического образа, были бородка и длинные волосы (правда, и они оказались собраны в хвост).

— Отец Геннадий! — крикнул Шкет. Священник прищурился, и узнав его, пошёл навстречу.

— Всё-таки все дороги ведут в храм, да, сын мой? — спросил он с улыбкой.

Шкет не собирался очередной раз вступать в полемику и сразу перешёл к делу.

— Отец Геннадий, — сказал он, — тут парень ко мне прибился. У вас не найдётся чего-нибудь тёплого? А то, смотрите сами…

— У нас для всех всё найдётся. Бог милосерден. Иди-ка сюда, — отец Геннадий поманил парня, — расскажи, что с тобой случилось, сын мой.

— Я не помню, — парень вздохнул, — очнулся в парке. Ни документов, ни денег…

— Но не избитый, — заметил Шкет, — может, опоили чем?

— Господи, — отец Геннадий перекрестился, — куда катится этот мир!..

— А куда? — с любопытством спросил Шкет, но священник не удостоил его ответом.

— Значит, так, — продолжал он, обращаясь к парню, — я сейчас службу отслужу, а потом зайдём на сайт «Жди меня» — может, тебя уже ищут. Если нет, я им передам твою историю. Я уже помог найти двух пацанов, так что не падай духом — глядишь, и вернёшься домой с Божьей помощью, — повернулся к Шкету, который уже порывался незаметно уйти, — тут вчера одна женщина много всякого добра принесла. Хочешь посмотреть?

— Чего ж не глянуть? — Шкет пожал плечами.

— Приоденешься. Будешь ходить, как секретарь обкома!

— Секретарь чего?.. — Шкет вспомнил слово, когда-то сравнимое, разве что, с именем божьим.

— Не пугайся, — отец Геннадий засмеялся, направляясь к дверям храма, — дочка бывшего второго секретаря принесла, что от отца осталось. Он умер неделю назад, так я его отпевал.

— А секретарей разве отвевают? — удивился Шкет.

— Это в миру он секретарь, а перед Богом все равны. Женщина истинно верующая, — отец Геннадий открыл дверь в темноту и остановился, — она тут рядом живёт, поэтому часто ко мне заходит. Вон, в том доме, — он указал на девятиэтажку, двадцать лет назад считавшуюся «элитной», а теперь серую и обшарпанную на фоне белых новостроек, — так что, всё возвращается на круги своя — ложное превращается в прах, а истинное возносится…

— Не думаю, что у секретаря обкома всё так уж обратилось в прах, — заметил Шкет, следуя за священником, — небось, с советских времён столько осталось, что трём поколениям хватит.

— Не знаю, о бренном мы не говорили.

Отец Геннадий свернул в специальную комнату и включил свет. Шкет несколько икон на стене, но внимание его привлекала куча одежды в углу. Это были не вылинявшие ветровки и рваные джинсы, которые, вкупе с яркими майками, несут студенты в период акций по борьбе с бедностью — куча имела спокойные, строгие тона официальных рубашек, костюмов и вышедших из моды галстуков. Шкет даже не мог представить, зачем человеку столько костюмов!..

Отец Геннадий вышел и вернулся уже в рясе, надетой прямо поверх свитера.

— Идём со мной, — позвал он парня, — отстоишь службу — легче станет, а ты… — он обратился к Шкету, — выбирай тут, что хочешь. Но смотри, другим оставь. Господь не приемлет жадных.

— Оставлю, — Шкет склонился над одеждой и слышал только, как закрылась дверь.

…А зачем мне костюмы и рубашки с галстуками? — вдруг подумал он трезво, — по мусорным контейнерам лазить?.. Тем не менее взял лежавший сверху пиджак, на котором осталась дырочка от ордена и белесое пятно на лацкане, где, судя по старым портретам, носили депутатский значок; накинул на себя и важно прошёлся по комнате. Выходило, что с тем секретарём они были очень даже похожи, по крайней мере, по комплекции.

— Итак, товарищи, — произнёс Шкет, восстанавливая в памяти вышедшие из употребления фразы, — сегодня на повестке дня нашего собрания… Эх, жаль, нет зеркала!..

К пиджаку прилагались брюки и жилетка, которая сразила Шкета наповал. В прошлой жизни у него тоже было два костюма, но оба без жилеток, а ведь жилетка — это действительно шик! Вроде и совершенно бесполезная вещь, но сколько в ней солидности и какая она блестящая и приятная на ощупь!.. Он засунул два пальца в крохотный карманчик и, к своему удивлению, нащупал… Сердце замерло, потому что сразу было ясно, что это ключ. Конечно, ключ! Шкет не представлял, что он открывает, но что-то ведь должен! И хранится там наверняка нечто очень ценное — это ж не простой ключ!..

Шкет извлёк свою находку. Точно — резная головка, сложный рельеф бородки. …Это ж ключ от сейфа!.. — подняв радостный взгляд, он столкнулся с трагическим ликом, взиравшим на него со стены.

— Ну, спасибо, брат, — пробормотал Шкет, — извини. Честно говоря, не ожидал. Ты и дальше так — чтоб расчёт на месте. Типа, привёл сюда этого «непомнящего» — забери подарочек. Тогда, знаешь, как я в тебя буду верить?.. Нет, ты даже не знаешь!..

Шкету больше не хотелось рыться в тряпье. Он уселся на стул, пытаясь сосредоточиться. За свою жизнь он находил множество ключей, иногда даже целыми связками, но они были самыми обычными, к тому же (и это главное!), их выбрасывали. Здесь же, и ключ непростой, и принадлежал он непростому человеку, и никто его не выбрасывал! Скорее, его искали, но не нашли. А он нашёл!..

Шкет поднял взгляд на икону.

— Ты ж не пошутил, правда? Ты ж не такая скотина?..

Молчание являлось знаком согласия, и Шкет успокоился. …Что ж там может быть?.. А вдруг ещё те, советские деньги?.. Нет, не мог секретарь обкома быть таким идиотом… Если доллары тогда были не в ходу, значит, золото и драгоценности. Много золота!.. Вот тут и пригодится костюм, а то, кто ж возьмёт у бомжа золото по нормальной цене?..

Шкет принялся запихивать костюм в свой прочный пакет, а сознание при этом продолжало работать. …На зиму сниму хату, а весной разберёмся — может, и квартиру куплю!.. Хотя, это я, пожалуй, размахнулся!.. А почему размахнулся? Что я, не знаю, как жили секретари? Наш предцехкома в семидесятом ездил на «Волге», а секретарь обкома!.. Где ж он прятал свои богатства?.. От радостной эйфории мысли тут же вернулись в практическое русло …Знать бы фамилию, а то в том доме сколько жильцов!.. А если узнаю, то что — лезть в хату?.. Нет, ну по такому случаю, можно, конечно… а если сейф не там, а, к примеру, на даче? У них же всегда были дачи… да и квартира, поди, не одна. Небось, жила б та дочка хреново, так не раздавала б добро направо и налево…

Нет, без дочки тут не обойтись. А если она не захочет отдавать?.. Ведь может, сука!.. Тогда придётся делиться. Я ей скажу: мой ключ, твой сейф, и всё пополам!..

— Это ж будет по справедливости?.. — вновь обратился Шкет к печальному лику, — чего молчишь? Заварил потеху, так доводи дело до конца!.. Ну, молчи-молчи… Сам разберусь!

Оставив пока пакет с костюмом, Шкет выскочил из церкви.

Издали дом, указанный отцом Геннадием, казался почти игрушечным, но когда Шкет зашёл во двор, ему стало тоскливо. Свысока на него взирали десятки одинаково безликих окон, за которыми протекала чужая жизнь. Если б он хоть отдалённо походил на обитавших там людей, то мог бы, по крайней мере, зайти и спросить… ну, что-нибудь спросить, а так ведь его просто спустят с лестницы.

Шкет уселся на пустую скамейку и задумался. Ключ, который он крепко сжимал в руке, постепенно превращался в бесполезную игрушку, способную разве что будоражить воображение и дарить по ночам радужные сны.

…Нет, так не должно быть! Я слишком долго ждал и теперь должен использовать свой шанс! И использую, чего б мне это не стоило! Поднявшись, Шкет медленно побрёл вдоль дома, пытаясь отыскать подсказку, которая непременно существовала — не могло же всё закончиться так по-дурацки, на самой середине? …Наверное, Ему там, наверху, скучно — вот Он и придумывает себе развлечения, а я тут ломай голову! Неужели я не заслужил просто подарка — хоть одного за всю жизнь! Обязательно Ему надо изобрести какую-нибудь хрень!..