Кирилл Обломов и его невероятные миры

собеседника.

– А кого ты ещё здесь хотел увидеть, кикимору, что ли?- банник хохотнул, посчитав это

хорошей шуткой.

– А вы камнями кидать не будете?- вспоминаю я слова Бабы-Яги.

– Будешь махать этим прутом, точно швырну,- обещает мне он.

Я поспешно опускаю прут, и силюсь сквозь клубы пара увидеть незримого

собеседника.

– Ты бы вообще положил бы его на пол,- звучит напряжённый голос.

– А вы мне точно ничего не сделаете?- я стараюсь незаметно приблизиться к предбаннику, чтоб улизнуть от страшного духа.

– Сказал же, не трону … ты все, как положено, сделал … чёрную курицу под порогом

закопал, а сейчас в предбаннике жена моя – обдериха, чёрный хлеб жуёт и солью

посыпает,- звучит грубый, но с добродушными нотками голос.

Я уже приоткрыл дверь и хотел выбежать за неё, но взглядом упираюсь в косматое

существо, в грубой рубашке до пяток, волосы на голове прямые, сосульками свешиваются

ниже плеч и сквозь них выпирают узкие уши.

Обдериха повернулась ко мне, её жующий рот попытался растянуться в улыбке,

обнажая редкие зубы, круглые глаза останавливаются на мне и не мигают. В мохнатой

руке зажат кусок чёрного хлеба, густо посыпанный солью. Я отпрянул от двери, сердце

заколотилось так, что даже больно стало и в этот момент часть пара вытянуло в щель

двери и в глубине бани обозначается силуэт невысокого, коренастого мужчины, так же

покрытого шерстью.

– Что ты носишься по бане, здесь париться нужно, а не бегать. Смотри, сколько пара

выпустил, разве так можно!- банник окунает веник в кадушку со студёной водой и слегка

брызгает на раскалённые камни. Клубы пара вновь скрывают его, но внезапно он

оказывается прямо передо мной и, вперив суровый взгляд на железный прут, требует:-

Брось сейчас же!

От неожиданности разжимаю пальцы, прут с грохотом падает, подкатившись к

лохматым ногам банника, тот поспешно отпрыгивает, глаза наливаются кровью, но,

сдерживается:- Это ведь ты случайно сделал?- с угрозой спрашивает он.

– Простите,- прижимаю я руку к сердцу.

– Ладно, проехали,- миролюбиво отвечает банник,- вижу ты ещё совсем маленький,

неопытный. А вот зачем ты к Бабе-Яге в гости пожаловал?- присаживается он на гладкие

доски и внимательно смотрит на меня.

– Я не совсем у неё в гостях, обещал ей дров наколоть, воды принести …

– А-а, понятно,- кивает головой банник,- значит надолго здесь, часто теперь тебя буду

видеть.

– Как это часто?- пугаюсь я.

– Не отпустит она тебя, в рабство ты к ней попал,- говорит он и меня словно обливают из

кадушки ледяной водой.

– Как это … в рабство?- заикаясь, переспрашиваю я.

– Ну, это лучше, чем, если она обглодает твои косточки и забор свой ими поправит,-

цинично говорит банник.- Да тебя озноб бьёт! Сейчас ещё парку прибавлю,- банник

брызгает веником.

– Я не хочу быть в рабстве, так нельзя!- неожиданно я всхлипываю и не могу сдержать

слёз.

– Ты что, мальчонку обижаешь?- раздаётся визгливый голос обдерихи.

– Нет, это я сам,- всхлипываю я.

– Что тогда случилось? Муж камнями в тебя не швыряет, я кипятком не поливаю,-

удивляется она.

– Вы так добры ко мне.

– Это верно,- хихикнула обдериха.- Тогда чего пол слезами орошаешь?

– Помогите мне убежать от Бабя-Яги!- взмолился я.

– Как это … убежать,- сердится обдериха,- никак не можно!

– Ну, пожалуйста!

– А вежливый какой,- удивляется она.- Муженёк, что скажешь?- она смотрит своими

немигающими глазами сквозь приоткрытую дверь.

– К нам впервые обращаются за помощью,- рокочет его голос.- Обычно, наоборот,- в

замешательстве говорит он.- Хорошо, мы подумаем,- поразмыслив, соглашается он.

– А как скоро?- с мольбой спрашиваю я.

– Годик, другой … мы сообщим своё решение.

– Это ужасно долго!- вскричал я.

– Разве?- удивляется банник.

– У людей короткий век,- мудро замечает обдериха,- что для нас мгновенно, для них

вечность.

– Чудные всё же люди,- хмыкает банник,- хорошо, в следующий раз зайдёшь, попариться

мы сообщим о нашем решении. Только не забудь чёрную курицу на пороге закопать, и

чёрный хлеб солью засыпать,- требует он.- В этот раз ты всё правильно сделал.

– Это не я курицу и хлеб,- опускаю взгляд в пол. Мне кажется, не следует им врать.

– Как не ты, а кто?- удивляется банник.

– Баба-Яга,- понуро говорю я.

– А ты честен,- обжог меня взглядом банник.- Своим признанием ты снимаешь с нас

обязательство гостеприимства,- жёстко добавляет он.

– Я не знал о таких тонкостях,- мямлю я.- Раньше я мылся в ванной под душем.

– Фу, какая гадость!- едва не сплюнула обдериха.

– Что нам прикажешь с тобой делать?- банник подходит совсем близко и мне стало

нехорошо от его пронзительного взгляда.

– Может, кожу с него снимем?- немигающее смотрит на меня обдериха.

– Погодь, чуть что, кожу сразу снять! Нельзя пользоваться наивностью человека,- строго

сдвигает лохматые брови коренастый банник.

– Так я это … не настаиваю … но как-то надо его наказать,- смущается обдериха и прячет

взгляд от сурового банника.

Я цепенею от страха, ощущение, что всё происходит не со мной, интуитивно

прикрываюсь деревянным тазиком и приготовил веник для обороны, взглядом ищу

железный прут, но он закатился под скамью. Для себя решаю, буду обороняться, живым

не дамся.

– Звать то тебя как?- словно добрый дедушка, вопрошает банник.

– Кирилл,- хлопнул губами я.

– Вот видишь, он даже имя своё истинное сказал,- произносит банник,- наивность в

высшей степени. Разве можно такого обижать?

– Ты прав, муженёк, что с него возьмёшь,- шепелявит обдериха, демонстрируя свои редкие