Кириньяга. Килиманджаро

– Такой человек есть, – Коиннаге обвел взглядом гневные лица, по которым плясали отсветы костра. – Охотник.

Старейшины забормотали в знак согласия.

– Надо послать за охотником, – повторил Коиннаге, размахивая палкой.

– Но это не должен быть европеец, – сказал один старейшина.

– И не вакамба, – добавил другой.

– И не луо, – произнес третий.

– Лумбва и нанди – кровные враги нашего народа, – высказался четвертый.

– Все равно, кто это будет, – возразил Коиннаге, – лишь бы он убил физи.

– Как же ты найдешь такого человека? – спросил один старейшина.

– На Земле остались гиены, – ответил Коиннаге. – Нужно найти охотника или смотрителя в каком-нибудь заповеднике, человека, который много раз охотился на физи и убивал их.

– Ты совершаешь ошибку, – категорично сказал я, и внезапно наступила абсолютная тишина.

– Нам нужен охотник, – заупрямился Коиннаге, увидев, что никто не осмеливается возразить.

– Ты лишь призовешь на Кириньягу более опасного убийцу, чтобы избавиться от менее опасного, – ответил я.

– Я – верховный вождь, – сказал Коиннаге, и по тому, как он избегал моего взгляда, я догадался, что хмель выветрился из его головы и он вынужден был противостоять мне перед старейшинами. – Что ж я за вождь, если позволю физи продолжать истреблять моих людей?

– Можно сооружать ловушки на физи, – ответил я, – пока Нгаи не вернет им прежнее желание питаться травоядными.

– И сколько из нас еще погибнет, прежде чем мы устроим ловушки? – возразил Коиннаге, снова пытаясь себя распалить. – Сколько из нас погибнет, прежде чем мундумугу признает, что ошибается и что план Нгаи не предусматривает такого?

– Остановись! – вскричал я, потрясая кулаками над головой, и даже Коиннаге застыл как вкопанный, боясь пошевелиться или возразить. – Я ваш мундумугу. Я – живая книга нашей племенной мудрости; каждая моя фраза взята с ее страниц. Я благословлял урожаи, я призывал дожди. Я никогда не обманывал вас. И я говорю вам: не смейте призывать охотника на Кириньягу!

Коиннаге в буквальном смысле слова трясло от ужаса передо мной, но он заставил себя посмотреть мне в глаза.

– Я верховный вождь, – произнес он, стараясь чтобы его голос звучал твердо, – и я говорю: мы должны действовать, прежде чем физи снова оголодают. Физи должны умереть! Я все сказал.

Старейшины присоединились к нему, скандируя:

– Физи должны умереть!

Коиннаге снова осмелел, поняв, что он не один в открытую противится указаниям мундумугу. Он возглавил скандирование, обходя круг старейшин, и наконец выкрикнул мне прямо в лицо:

– Физи должны умереть! – подкрепив крики размашистыми жестами палкой.

Я понял, что впервые проиграл на совете, но не стал им угрожать, поскольку важно, чтобы любая кара за неповиновение мундумугу исходила от Нгаи, а не от меня самого. Я молча покинул круг старейшин, не глядя на них, и вернулся к себе в бома.

На следующее утро двух коров Коиннаге нашли мертвыми без единой отметины, а затем каждое следующее утро двух мертвых животных обнаруживал следующий старейшина совета. Я объяснил, что их, без сомнения, карает Нгаи, что трупы необходимо сжечь, а к мясу мертвого скота притрагиваться нельзя, ибо всяк, кто отведает его, падет жертвой ужасного таху, проклятия, и мои приказы выполнялись без обсуждения. Оставалось только дождаться прибытия обещанного Коиннаге охотника.

Он шел через равнину к моему бома, и могло показаться, что это Сам Нгаи. Высокий, ростом более шести с половиной футов, стройный и изящный в движениях, как газель, а кожей чернее самой темной ночи. Он был не в кикои и не в форме цвета хаки, а в легких брюках и рубашке с короткими рукавами. Он был обут в сандалии, по мозолям и натоптанности пальцев я заключил, что большую часть жизни он ходит босиком. Через плечо он перекинул маленькую сумку, а в левой руке нес длинное ружье в футляре с монограммой. Поравнявшись с местом, где сидел я, он спокойно остановился и посмотрел на меня немигающим взглядом. По его высокомерному выражению я догадался, что он из масаи.

– Где тут деревня Коиннаге? – спросил он на суахили.

Я указал налево.

– В долине, – сказал я.

– Старик, почему ты живешь тут один?

Он употребил именно такие слова. Не мзее, что выражало бы уважение к старшему и почтение к десятилетиями копившейся мудрости, а старик.

Да, молча заключил я, ты, без сомнения, масаи.

– Мундумугу всегда живет отдельно от остальных, – ответил я вслух.

– Значит, ты колдун, – сказал он. – Я-то думал, ваш народ перерос эту чушь.

– А твой перерос хорошие манеры, да? – отозвался я.

Он пренебрежительно фыркнул.

– Не рад ты мне, да, старик?

– Нет, я тебе не рад.

– Ну что ж, если бы твоя магия была бы достаточно сильна, чтобы истребить гиен, меня бы тут не было. И не меня в том надо винить.

– Тебя не за что винить, – сказал я. – Пока еще.

– Как тебя зовут, старик?

– Кориба.

Он ткнул себя большим пальцем в грудь:

– А я Уильям.

– Это не имя масаи, – заметил я.

– Мое полное имя – Уильям Самбеке.

– Тогда я стану называть тебя Самбеке.

Он пожал плечами:

– Зови как хочется.

Прикрыв глаза ладонью от солнца, он посмотрел на деревню.

– Я совсем не этого ожидал.

– А чего ты ожидал, Самбеке? – поинтересовался я.

– Я полагал, вы тут пытаетесь построить Утопию.

– Все так.

Он презрительно хмыкнул.

– Вы ютитесь в хижинах, у вас нет машин, вам даже приходится нанимать человека с Земли, чтоб он убил гиен, которые вам досаждают. Это не мой вариант Утопии.

– Тогда, без сомнения, тебе лучше вернуться домой, – намекнул я.

– Сперва я выполню работу, – ответил он. – Работу, с которой не справился ты.

Я не ответил. Он долго смотрел на меня.

– Ну? – произнес он наконец.

– Что – ну?

– Ты не собираешься осыпать меня заклинаниями мумбо-юмбо и заставить меня исчезнуть в облаке дыма? А, мундумугу?

– Прежде чем становиться моим врагом, – ответил я на идеальном английском, – тебе следовало бы сообразить, что я не так беспомощен, как тебе может показаться, и что высокомерие масаи не производит на меня никакого впечатления.

Он изумленно уставился на меня, потом откинул голову и захохотал.

– А ты не так прост, старик! – проговорил он по-английски. – Думаю, мы станем добрыми друзьями!

– Сомневаюсь, – ответил я на суахили.

– Какие университеты посещал ты там, на Земле? – он опять сменил язык, следуя мне.