Кириньяга. Килиманджаро

Ужасно быть изгнанным из рая, как это случилось с христианскими Адамом и Евой, но бесконечно хуже жить рядом с оскверненным раем. Я часто думаю о потомках Гикуйю, позабывших свое происхождение и традиции и ставших просто кенийцами, и гадаю, почему столь мало их присоединилось к нам, когда мы создали утопию на планете Кириньяга.

Это правда, что жизнь здесь сурова, потому что Нгаи не обещал нам легкой жизни, но она приносит удовлетворение. Мы живем в гармонии со всем, что нас окружает, мы приносим жертвы, когда сочувственные слезы Нгаи проливаются на наши поля и питают наши растения, мы режем козла, благодаря Его за урожай.

Удовольствия наши просты: бурдюк с помбе, чтобы утолить жажду, очаг в бома, согревающий после заката, крик новорожденного сына или дочери, состязания бегунов и метателей копий, пение и танцы по вечерам.

Сотрудники Техподдержки наблюдают за Кириньягой, но лишь время от времени слегка корректируют орбиту, чтобы тропический климат оставался неизменным. Иногда они предлагают нам воспользоваться их знаниями в области медицины или отправить наших детей учиться в их школы, но всякий раз вежливо выслушивают наш отказ. Они никогда не выказывали желания вмешиваться в наши дела.

Так было до тех пор, пока я не задушил младенца.

Не прошло и часа, как меня отыскал Коиннаге, верховный вождь.

– Ты совершил глупость, Кориба, – мрачно заявил он.

– У меня не было выбора. И ты это знаешь.

– Разумеется, у тебя был выбор, – возразил он. – Ты мог сохранить ребенку жизнь. – Он смолк, пытаясь обуздать свои эмоции и страх. – До сих пор никто из Техподдержки не ступал на землю Кириньяги, но теперь они это сделают.

– Пусть, – пожал я плечами. – Мы не нарушили ни один закон.

– Мы убили ребенка. И они отменят нашу хартию.

Я покачал головой.

– Никто не отменит нашу хартию.

– Не будь таким самоуверенным, Кориба, – предупредил он. – Когда ты закапываешь живьем козла, они лишь качают головами, с презрением обсуждая нашу религию. Когда мы уводим старых и дряхлых из поселка, чтобы их съели гиены, они смотрят на нас с отвращением и называют нас безбожными язычниками. Но убийство новорожденного младенца – совсем другое, скажу я тебе. Они не будут сидеть сложа руки и придут сюда.

– Если они придут, я объясню, почему убил его, – спокойно ответил я.

– Они не примут твой ответ, – сказал Коиннаге. – Они не поймут.

– У них не останется выбора, кроме как принять мой ответ. Здесь Кириньяга, и им не дозволено вмешиваться.

– Они найдут способ, – уверенно пообещал он. – Поэтому нам следует извиниться и пообещать, что подобное больше никогда не произойдет.

– Мы не станем извиняться, – твердо заявил я. – И обещать тоже ничего не будем.

– Тогда я, верховный вождь, сам принесу им извинения.

Я пристально смотрел на него некоторое время, потом пожал плечами.

– Поступай так, как считаешь нужным.

Внезапно в его глазах появился страх.

– Что ты со мной сделаешь? – испуганно спросил он.

– Ничего. Разве ты не мой вождь? – Когда он расслабился, я добавил: – Но на твоем месте я стал бы избегать насекомых.

– Насекомых? Почему?

– Потому что любое насекомое, которое тебя укусит, будь то паук, москит или муха, наверняка убьет тебя, – ответил я. – Кровь в твоем теле закипит, а кости расплавятся. Ты будешь хотеть кричать от боли, но не сможешь издать ни звука. – Я помолчал и серьезно добавил: – Нет, такой смерти я не пожелал бы и врагу.

– Разве мы не друзья, Кориба? – спросил он, и его черное лицо стало пепельно-серым.

– Я тоже так думал. Но мои друзья уважают традиции. И не извиняются за них перед белыми людьми.

– Я не стану извиняться! – горячо пообещал он и плюнул себе на обе ладони, подтверждая искренность своих слов.

Я развязал один из висящих на поясе мешочков и достал гладкий камешек, который подобрал неподалеку на берегу речки.

– Повесь камешек себе на шею, – сказал я, протягивая его Коиннаге, – и он защитит тебя от укусов насекомых.

– Спасибо, Кориба! – искренне поблагодарил он, и еще один кризис удалось предотвратить.

Мы поговорили несколько минут о делах в деревне, потом он наконец ушел. Я послал за Вамбу, матерью младенца, и совершил над ней ритуал очищения, чтобы она смогла зачать снова. Я дал ей мазь – ослабить боль в разбухших от молока грудях. Потом уселся возле костра перед своим бома и принялся решать споры о курах и козах, раздавать амулеты против демонов и обучать людей обычаям предков.

До ужина никто так и не вспомнил о мертвом ребенке. Я поел в одиночестве в своем бома согласно своему статусу, потому что мундумугу всегда ест и живет отдельно от остальных. Потом набросил на плечи одеяло, чтобы не мерзнуть, и зашагал по грязной тропинке в ту сторону, где теснились бома жителей деревни. Скот, козы и куры уже были заперты на ночь, а мои соплеменники, съевшие на ужин корову, теперь пели, танцевали и пили много помбе. Они расступились, когда я подошел к котлу и выпил немного помбе, потом, по просьбе Канджары, зарезал козла, посмотрел на его внутренности и увидел, что самая молодая жена Канджары вскоре забеременеет. Эту новость тут же отпраздновали. Затем дети уговорили рассказать им сказку.

– Но только не про Землю, – попросил один из мальчиков постарше. – Мы слышали их немало. Пусть сказка будет про Кириньягу.

– Хорошо, – согласился я. – Если вы сядете поближе, то я расскажу историю о Кириньяге. – Дети сели поближе. – Это будет история про льва и зайца. – Я помолчал, убеждаясь, что все слушают внимательно, особенно взрослые. – Однажды зайца выбрали, чтобы принести в жертву льву, дабы лев перестал нападать на деревню. Заяц, конечно, мог и убежать, но он знал, что рано или поздно лев его все равно поймает, поэтому отыскал льва, подошел к нему и, когда лев уже разинул пасть, чтобы его проглотить, сказал:

– Извини, великий лев.

– За что? – с любопытством спросил лев.

– За то, что я такой маленький. Поэтому я принес еще и меда.

– Но я не вижу никакого меда.

– Поэтому я и извинился. Мед украл другой лев. Он очень сильный и сказал, что не боится тебя.

Лев поднялся.

– Где тот, другой лев?

Заяц показал на глубокую яму:

– Он там, но только он не отдаст тебе мед.

– Это мы еще посмотрим! – взревел лев, громко зарычал и прыгнул в яму. Больше его никогда не видели, потому что заяц выбрал очень глубокую яму. Он вернулся в деревню и сказал, что лев никогда больше не станет беспокоить жителей.

Почти все дети засмеялись и захлопали в ладоши от восторга, но тот же парнишка возразил:

– Эта сказка не про Кириньягу. У нас нет львов.

– Нет, это сказка про Кириньягу, – ответил я. – Важно не то, что в ней говорится о зайце и льве, а то, что она показывает, как слабый, но умный может победить сильного, но глупого.

– Но при чем здесь Кириньяга? – спросил парнишка.

– А ты представь, что люди из Техподдержки, у которых корабли и оружие, – это львы, а народ кикуйю – зайцы. Что делать зайцам, если лев потребует жертву?