Кирпичики

— Ну знаешь, — отвёл в сторону глаза Гена, — сейчас все себя ведут не по-комсомольски, с чего бы ему быть ангелом?

— Что-то можно сделать, чтобы отменить эту… эту экспроприацию? — спросил я.

— Вряд ли, — ещё унылее проговорил Гена, — всё согласовано на самых верхах, — и он показал глазами, где эти верхи находятся.

— А вот хер-то им, — разозлился я, — сейчас не времена застоя на дворе, мы будем бороться за свои права.

— Ну-ну, — только и смог выдавить в ответ Гена. — Желаю успехов.

— Бумажку с мандатом хотя бы выдашь? — спросил я.

— С каким мандатом? — не понял он.

— Ну с подтверждением, что я не праздное лицо, а член штаба МЖК.

— Это без проблем — в канцелярию зайди, я распоряжусь.

Глава 20

Короче говоря, эту бумажку, где значилась моя должность, канцелярия выдала без единой запинки, после чего мы с Мишей опять очутились на площади героя Сусанина.

— А это ведь из-за тебя так вышло, — неожиданно выдал тот ядовитую фразу. — Если бы ты к тому румяному комсомольцу не полез, всё было бы тихо-мирно.

— Вообще-то мы вдвоём к нему ходили, — ответил я.

— Но решение ты один принимал, — возразил Миша.

— Согласен, — уныло повесил голову я. — Значит, мне одному и разруливать вновь возникшие неприятности. Я пойду в свой институт загляну, пока.

И я зашагал вдоль по улице Ульянова-старшего по направлению к психушке, напротив неё и стоял мой радио-институт. Вот только для полного счастья мне сейчас не хватало разборок в нашем мжк-ком коллективе. На входе столкнулся с Саней, который кабельный предприниматель.

— Вот хорошо, что мы встретились, — обрадовался тот, — а я уже хотел к тебе на Свердлова прокатиться.

— Я тоже рад, — ответил я с каменным выражением, потому что сейчас вряд ли что-то на всём белом свете меня обрадовало бы.

— Согласен я на твоё предложение, — отвёл он меня к подоконнику. — Когда можно будет оформиться?

— Напомни, плиз, — сказал я, — что за предложение было. А то сегодня у меня что-то голова кругом идёт.

— Ну как же, дня четыре назад ты же сам предлагал моему кабельному предприятию перейти под твою комсомольскую крышу.

— Вспомнил, — отвечал я, — и точно предлагал. Только это четыре дня назад было, а сейчас обстоятельства немного поменялись.

— Что, нету больше твоей крыши? — озабоченно переспросил Саня, — развалилась?

— Не в этом дело, — с горечью резюмировал я, — крыша пока на месте и не протекает, только вот конкретно я больше под неё не попадаю. Стою в сторонке… остается только мокнуть под дождями.

— Вон оно чего, — изумился Саня. — Ну тогда извини, пойду я… а ты-то сам как, участвуешь в моём бизнесе или в сторону отходишь?

— Участвую, куда я денусь, — вздохнул я, — но беру небольшой тайм-аут. На неделю примерно — потерпит?

— Неделю можно, — согласился он, — но потом будешь работать с удвоенной энергией.

— По рукам, — встал я с подоконника. — Кстати, как там Любаня-то? Она в сторону не отвалила?

— Думает, — коротко бросил Саня, и на этом мы распрощались.

Малое предприятие с названием «Радиотехник» встретило меня более приветливо, ну ещё бы — пилотный контроллер КАМАКа для писишной шины я отладил и сейчас опытное производство ваяло серию аж в десять штук. Да и пяток компьютеров на продажу я вот только что наладил, двух дней не прошло, честно запихнул туда Нортон-коммандер, Лексикон и с десяток игрушек.

— Мне бы денег немного, — попросил я у Карпыча, который замещал Бугрова по всем текущим вопросам. — И отпуск на неделю, позарез надо.

— Ладно, — ответил Карпыч после недолгого размышления, — как особо ценному сотруднику разрешаю и то, и это, но потом чтоб туннельный микроскоп окучил с максимальной скоростью. Сколько денег-то надо?

— А сколько дадите? — ответил я по-еврейски.

— Две тыщи хватит?

Две тыщи меня вполне устраивали и мы ударили по рукам, получил я эти деньги в кассе института и незамедлительно отчалил в направлении касс Аэрофлота — были такие организации при советской власти, примерно две-три штуки на крупный город.

Кассы Аэрофлота в Свердловске, конец 70-х годов.

Билетов на любые виды междугороднего транспорта, как хорошо помнят старожилы, в Советском Союзе в свободной продаже не было. Хотя транспорта было много и на любой вкус — начиная от автобусного сообщения и заканчивая речным. Так что приходилось как-то исхитряться и приспосабливаться. Вот и у меня был один шапочный знакомый в этой сфере, который иногда помогал в обмен на другие услуги или обычные денежные знаки, имеющие хождение на территории страны. Я ему и звякнул с телефона-автомата.

— Привет, Костик, — сказал я в трубку. — Позарез нужен один билет на самолёт в Ригу. На завтра желательно. Четвертак, значит четвертак, занесу к вечеру.

Таким образом транспортный вопрос был улажен в кратчайшие сроки и я отправился домой, пора бы уже и перекусить чего-нибудь было, а заодно узнать новости у Кати, почему она уволилась и что теперь будет делать.

А дома, в пустой комнате с надутым матрасом на полу меня ждал очередной сюрприз (а то их мало с утра привалило) — записка со следующим текстом: «Саша, извини меня, я полюбила другого и ушла к нему. Ты очень хороший, но тот лучше. Целую». Зашибись…

Механически соорудил себе еду на ужин, непрерывно размышляя о своей тяжёлой судьбе… в конце концов пришёл к выводе, что если девушка уходит к другому, то неизвестно, кому в результате больше повезло — этому другому или тебе.

Да, а билет-то на самолёт мне выдали не на завтра, а на послезавтра — всё просто, как апельсин, в Ригу у нас были вылеты только по нечётным числам. Ну ничего, должен успеть, успокоил сам себя я, прилёт в девять утра, время будет…

А далее, дорогие читатели, идут события, описанные во флешфорвардах за номерами 1 (глава 2), 2 (главы 10–11) и 3 (главы 16–17), я пометил их названия на всякий случай. А мы перемещаемся в

Ленинград, 16 августа 1990 года, квартира БГ

— Джоанна, выходи похмеляться, — бросил он через плечо куда-то вглубь квартиры, — трубы-то горят наверно?

Из соседней комнаты послышался шорох, потом что-то тяжёлое упало на пол, потом в дверях нарисовалась дама довольно зрелого уже возраста и с внешностью на любителя. Она, видимо та самая Джоанна, была в длинной льняной рубашке, расстёгнутой сверху на пару пуговиц, больше на ней ничего надето не было.

— Конечно горят, чего спрашиваешь, — кинула она короткую фразу и плюхнулась на колченогую табуретку за кухонным столиком.