Кисельные берега
Шрифт:
Кстати, о расхламлении…
Он покосился на часы. Где же её носит?
Пора с эти заканчивать. Она стала вести себя слишком вызывающе, да… Эти её нелепые попытки демонстрации власти над ним, это её показушничество, стремление сделать их отношения достоянием общественности, бравирование ими, будто это её личное достижение…
Гендир поморщился: глупо и несмешно. И ни к чему. Мало того, что её вульгарное поведение раздражает само по себе, оно нервирует и по ещё одной, вполне определённой причине: у Рената Вагитовича, между прочим, жена вторым беременна, ей переживания сейчас по поводу
Мда… История с Кирой успела подпрокиснуть. Нечего пытаться из неё блины испечь…
– Ты не торопишься на работу, как я понимаю, - мрачно заметил он нарисовавшейся на пороге ломучей фигурке, вернулся к столу и занял директорский трон.
– Привет, котик! – провинившаяся бодро прошагала к столу, перегнулась через его необъятную громаду, почти улёгшись животом на бумаги, и звонко чмокнула «котика» в лоб.
Красная туфелька вспорхнула над круглой попой, придав картине законченность – вид одновременно озорной и соблазнительный.
На это сочетание я, дурак, и повёлся, - с неудовольствием отметил собирающийся взять самоотвод любовник. И слегка отодвинулся от сверкающих глаз надоевшей куклы.
– Да, задержалась немного. По семейным обстоятельствам. Так что ж? Ты ж не заклёпочник какой, чтобы минуты опозданий подсчитывать у сотрудников? – она игриво покрутила красной туфелькой. – Или… - томно захлопала ресницами, - всё же… хочешь сделать мне выговор? Мммм…? С занесением?... – она потянулась к нему губами.
Ренат Вагитович резко отодвинулся вместе с креслом, встал из-за стола и прошёлся по кабинету.
– Ну, хватит, Кира. Всё зашло слишком далеко. Думаю, пора остановиться. Ты настолько красивая, умная, потрясающая женщина, что… я боюсь… Да-да, боюсь! – твердил он незамысловатый шаблон. – Что окончательно потеряю голову и… А у меня ведь семья – ты знаешь. Жена, дочь… Я не могу их оставить – семья для меня священна. А ты молода, ещё будешь счастлива, я тебя недостоин…
– Стоп, - Кира медленно опустила красную туфельку и слезла со стола. – Вот это сейчас… что? Это ты сейчас меня типа на х… посылаешь?
Начальство нахмурилось. Оно очень не любило, когда текущие моменты затягивались, отнимая драгоценное время у бизнеса.
– Не драматизируй, - бросил он резко. – Я сказал то, что хотел сказать. Нам следует остаться коллегами – ничего больше.
Кира одёрнула жакет:
– Ренат, - сказала она с угрозой, глядя ему в глаза, - со мной не надо так. Ты ничего не попутал? Я тебе не очередная твоя шалашовка, которую можно попользовать и выкинуть…
– Нет? – скривился он в ухмылке. – Да неужели? А кто ты, дорогуша? Влюблённая и совращённая невинная девица? – он быстро перехватил руки задохнувшейся от злости пассии. – Тихо! – рыкнул угрожающе холодно. – Помаши мне ещё тут руками. Попутал… Это ТЫ, мне кажется, чего-то попутала, зайка. Кто ты такая, чтобы со мной разговаривать в таком тоне да ещё и угрожать? А? Да и что ты можешь, курица бессмысленная?
– Что я могу? – прошипела «курица», пытаясь вырвать запястья из крепких пальцев бывшего любовника. – Жене твоей рассказать могу – вот что! Ты, говорят, ей брюхо накачать успел между нашими жаркими встречами… Ну так пусть порадуется!..
–
Сучка…– Договор твой о поглощении Спецстроя сейчас пойду солью – я знаю как… Знаю, чем ты их за жабры взял, чем на крючке держишь…
Крепкая, как наковальня, оплеуха заставила разоблачительницу подавиться последней фразой и отлететь в дальний угол.
Ренат Вагитович подошёл не торопясь, присел на корточки. Намотал на кулак радикально-чёрный хвост, потянул за него, заставив поднять лицо с ярко пунцовеющей щекой.
– Слушай сюда, - вскинув запястье, он взглянул на тяжёлый, платиновый «ролекс». – У тебя десять минут, чтобы привести себя в порядок и убраться отсюда. И никогда больше не попадаться мне на глаза. Это понятно?
Кира молчала, пытаясь сфокусировать взгляд, затуманенный после удара.
– Ты… меня выгоняешь не только из постели, но из… фирмы тоже? – цепляясь за стол, она поднялась на подгибающиеся ноги.
– Сама виновата. Поумерь на будущее свой поганый характер – вот тебе мой добрый совет. Кроме него больше ничего не получишь, дура. А могла бы, если бы повела себя правильно…
– И не мечтай, скотина! – Кира утёрла закровившую губу ладонью. – Ты ещё пожалеешь, запомни это! Я устрою тебе весёлую жизнь… И ничего ты мне не сделаешь! Ну что, что? Как остановишь? Киллера пришлёшь? Вспомним полузабытый опыт девяностых?
Ренат Вагитович нажал кнопку селектора:
– Ирма, охрану вызови…
– О! – горько хохотнула изгоняемая. – Прям под белы руки сопроводят… Какой же ты козёл… Подлец! Мразь!!
– Рот закрой, - любовник подошёл к бару, плеснул себе коньяку в толстостенный бокал. – И только попробуй что-либо предпринять в отношении моих дел или моей семьи. Помимо киллера управу на тебя найду…
В директорский кабинет поскреблась и скромно протиснулась долговязая, унылая охрана.
– Проводите Киру Андревну до автомобиля. Она плохо себя чувствует: головой ударилась, на людей бросается, - директор сделал большой глоток из бокала. – Да смотрите, чтоб не вырвалась – не дай бог кого покусает…
Конвой испуганно воззрился на внезапно подвергнутую остракизму фаворитку.
– Окей, - Кира размотала элегантно подвёрнутые рукава жакета, чтобы спрятать красные пятна на запястьях. – Я тебе этого, котик, никогда не забуду. Заруби это себе на носу…
По прежнему стремительно, выбивая звонкую дробь каблуками на мраморных плитках коридоров и фойе, она покинула тридцатитрёхэтажную стекляшку, ещё так недавно казавшуюся ей чуть ли не личным дворцом, в котором она – всемогущая принцесса.
– --------------------------------------------------------------
Гендир и минигарх, господин Шагеев поморщился: угораздило же его связаться с такой вздорной девкой. Безмерное потакание собственной похоти до добра не доведёт. Когда-нибудь.
А вдруг это самое «когда-нибудь» уже наступило? И дура эта на каблуках действительно создаст проблемы?
Он залпом допил коньяк – вот ещё! Не хватало терпеть неудобства из-за какой-то бешеной сучки, возомнившей о себе по молодости, по глупости невесть что!.. Терпеть? Да неужели?