Кит

– Если ты не быстрый, то ты мёртвый. Социальный вестерн чистой воды.

– Ты чертовски юн и чертовски прав – сказал попутчик, протянув Н. ещё одну, неизвестно откуда взявшуюся бутылку пива.

– Чтение книг и никакого мошенничества. Спасибо – Н. взял предложенную бутылку. Чистая формальность. Он и так уже отказался от предложенной еды, поэтому отказ от питья может смахивать на оскорбление. Так подумал Н. Что думал попутчик было известно только ему самому. Пока у него был запас зелёного яства, ему было плевать на такие мелочи как вежливость – к тому же даже в столь юном возрасте жизнь уже успела меня поиметь.

– Это основной инстинкт этого озабоченного существа. И мы все жертвы его насильственных действий.

Они посмеялись, после чего попутчик начал скручивать самодельную сигарету с использованием «табака» который он брал из синей хлебницы, лежавшей на столе. Его начало понемногу отпускать, и разговоры пошли по банальному руслу. Каждый рассказывал кто он, и что из себя представляет. Хотя в основном рассказывал Н. Попутчик же время от времени вспоминал и рассказывал байки о своих нарко-алкогольных похождениях. Он метался по всему берегу Великой реки с севера на юг. У него был младший брат, который промышлял незаконными действиями в Большом городе, и часть дохода с этих дел тратил на содержание пятикомнатной квартиры где-то в городе. Из своего жилище он создал похожее на это место, только на высоте шести этажей. Попутчик не видел его лет пять, а информацию о нём узнавал от людей, которые побывали в его квартире.

В ходе беседы Н. спросил про « Лестницу Иакова»

– Что находится наверху?

– Ты сам вправе это узнать – сказал попутчик – пойми, тут нет правил. Тебя сдерживают только твои условные границы.

– Ну хорошо, тогда я просто – вдруг он вспомнил о существовании времени – Чёрт! Мне пора домой, срочно!

– Увидимся – крикнул попутчик вслед Н.– пропуск у тебя уже есть.

Н. выбежал на улицу и запрыгнул в Кита. Через час молчаливой (он даже музыку не включил) и быстрой езды он был уже дома. Н. надеялся, что пройдёт в свою комнату незамеченным, но мама поджидала его. Через двадцать минут нотаций на тему заездов до поздней ночи, которые кончались слезами матери и обещанием Н. больше так не поступать все легли спать.

3.

На следующий день, ещё до того как проснуться, Н. точно знал куда направится сегодня. Конечно, это место весьма сомнительно для изучения, но на протяжении добрых ста километров не было ничего интереснее. К тому же Лестница Иакова не давала ему покоя. Что же всё-таки наверху? У Н. появилось безумное желание узнать историю каждой надписи на её ступенях, и уверенность в том, что самый быстрый способ узнать эти истории – подняться на самый верх лестницы. Слава Богу, пропуск у Н. туда теперь есть.

До шести вечера Н. был занят домашними делами, которые заключались в виде выполнении простой грязной работы. После чего он съездил на заправку, залил вечные пол бака и двинулся в путь. Н. не знал название городка, как и названия других мест, где успел побывать, но как добраться туда он мог рассказать очень подробно, пользуясь всеми своими указателями : сломанное дерево, развилка возле железнодорожного переезда и тому подобные мелочи. Они не подвели Н. и в этот раз. Уже через час езды дом с красными окнами виднелся на горизонте ветхим гигантом. Рассмотрев его по лучше, можно было заметить за домом средних размеров участок, огороженный самодельным забором. Над ним виднелся лёгкий дымок, видимо что-то жарили на костре.

Он припарковался у входа в дом и вышел из Кита. При свете солнца дом казался ещё огромнее. В нём могло уместиться две и даже три семьи. Войдя в дом Он увидел что внутри никого не оказалось, кроме человека сидящего на ступенях Лестницы Иакова. По его виду было понятно, что минуту назад он на этих ступенях лежал. Помятый внешне (и видимо внутренне) человек сидел неподвижно, уставившись на свои босые ноги.

– Извините – Н. всмотрелся в это отребье и узнал в нём Шика – Шик?

Отребье подняло голову. Этим существом и вправду оказался Шик. За один день он умудрился стать ещё грязнее.

– Шик, где все? Я и не думал, что этот дом может пустовать.

Шик посмотрел на Н. притуплённым взглядом. Стало понятно, что ему нужно освежить память по поводу персоны Н. Н. уже хотел было этим заняться, но Шик уже вернулся в этот мир из своего карманного.

– Все во дворе – голос Шика был хриплым, словно радиопомехи – вчера нам в голову пришла идея, пришла всем одновременно, что было бы неплохо провести день на свежем воздухе, наслаждаясь пищей приготовленной на костре.

Шик поднялся со ступеней и направился в сторону кухни.

– Ты идёшь? – спросил он, не оборачиваясь.

–Конечно – ответил Н. и направился за Шиком.

Н. подумал, что сейчас он вновь станет свидетелем приёма органической химии, но оказалось, что через кухню можно было попасть во двор дома через дверь, которая практически сливалась со стеной, даже ручка была выкрашена в белый цвет и Шик не сразу её нашёл. Одним из плюсов жизни в доме на отшибе города заключается в том, что твоя территория ограничивается только воображением или количеством штакетника. В данном случае, естественно, имел место второй вариант. Перед Н. предстал просторный двор, лишённый построек и сада, не считая несколько клумб цветов в дальнем углу двора. В середине этого пустыря было несколько небольших костров. Рядом с кострами было где-то человек двадцать. Все были одеты одинаково неразборчиво, поэтому с пересчётом у Н. возникли проблемы. Некоторые бродили по периметру двора, некоторые сидели на земле рядом с огнём. Шик почти сразу растворился в этой массе, взяв с одного из столов, стоящих рядом с входом в дом, на которых был большой выбор продуктов, пастилу. Н. удивило то что всё это сборище было тихим : ни пьяных вскриков, ни глупого смеха. Все улыбались и мило беседовали, жаря на костре пастилу, мясо, овощи и пили из разной посуды чай, или что-то на него похожее. Несколько человек сорвали с клумб парочку оранжевых лепестков и добавили в свой напиток.

Из- за своей врождённой, и годами подпитываемой стеснительности, Н. не стал рисковать заводить новых знакомых и решил вернуться в дом. Н. очень помогла бы сейчас помощь его вчерашнего попутчика, но тот куда-то пропал. Н. вернулся к Лестнице Иакова.

– Что ж. – подумал Н – тут нет ничего запрещённого, так ведь? К тому же эта лестница не даст мне покоя.

Н. ступил на первую ступень и остановился. Чёртова стеснительность боролась с любопытством и, пока что, не собиралась сдаваться, но тут же проиграла, когда сверху донёсся глухой звук.

– Там кто-то есть. – сказал Н. сам себе шёпотом – значит нет ничего плохого в том, чтобы подняться, верно?

Он не стал отвечать на свой вопрос и начал подниматься. Ступени были липкими, наверняка облиты пивом. В углу каждой ступени были несколько окурков, а ветхие перила были усеяны чёрными точками, скорее всего об них тушили эти окурки. Н. стал вглядываться в надписи на ступенях. Те были сделаны чем попало : краской, карандашами, лаками для ногтей, некоторые были вырезаны. Так же присутствовало несколько рисунков. Особенно в глаза бросался небольшой портрет девушки на предпоследней ступени. Н. даже остановился, чтобы разглядеть его по лучше. Он был выжжен на ступени. Длинные волосы, пухлые губы, веснушки мило опоясывали переносицу. И эта улыбка! Способная ослепить даже через выжженный на грязной ступени портрет. Под портретом была надпись, по предположению сделанная художником : первые четыре буквы были выжжены, остальные вырезаны.

– Она здесь никогда не была. Ожившая мечта. – почёл Н. вслух и пошёл дальше.

Чердак был переделан под второй этаж очень умело : укреплённый пол, покрытый коврами мог выдержать двадцать человек. И можно было не переживать о том что заденешь головой потолок : до него было метра два. Так же здесь были вездесущие в этом месте диваны.

– И где они их набрали? – Подумал Н.

Помимо диванов тут имелось пара кресел, а так же Н. разглядел маленький стол. Освещением здесь служило солнце, проникающее через большое чердачное окно, напротив которого сейчас в кресле сидел человек перед маленьким телевизором. Светило уже начало заходить, поэтому освещение начало походить на тамбур поезда. Видимость уже не превышала двух метров вглубь чердака, до ближайшего скопления диванов. Н. направился к человеку в кресле, но, не дойдя до него пару шагов, споткнулся об бутылку и распластался на полу. Падая Н. зацепил пепельницу, которая стояла на оказавшимся рядом низком столике. Бычки и пепел разлетелись по его голове, а жидкость из бутылки успела пропитать правую штанину джинсов, перед тем как Н. поднялся. Не смотря на эту комическую сцену и теперешний внешний вид Н., человек в кресле не разразился смехом. Голый по пояс, в халате, пляжных шортах и домашних тапочка он смотрел на Н. с дружеской улыбкой на гладковыбритом лице. Тощую грудь человека в кресле украшал портрет девушки. Странность этой татуировки заключалась в том, что невозможно было чётко разглядеть хоть одну черту лица девушки. Кроме длинных чёрных волос всё было размыто. Можно было подумать что тату-мастер был пьян, когда делал её.