Китайский попугай

– Точнее, во сколько?

– Да часов в восемь. Приезжаю, стучу в дверь, никто не отзывается. Я обошел дом вокруг, нигде ни души.

– Никого не было? – удивился Иден.

– Только куры и индюки. И еще китайский попугай. Сидит на своей жердочке, кувыркается. Я ему: «Привет, Тони!», он мне в ответ: «Привет, мошенник!» Ну скажите, приятно мне было такое слышать? Какой же я мошенник? Своим бизнесом я занимаюсь честно, в наше время торговля недвижимостью… Ну что вы смеетесь, сэр?

– Не обижайтесь, больше не буду! – успокоил обиженного бизнесмена Боб. – А что же Мэдден?

– Я как раз к нему подбираюсь. Значит, никого не застав на ранчо, я уже собирался уезжать несолоно хлебавши, как тут подъезжает машина, а в ней Мэдден со своим секретарем. До этого мне не доводилось встречаться с Мэдденом, но я сразу узнал его по бесчисленным фотографиям в газетах, хоть он и был небрит и выглядел очень усталым. «Что вы тут делаете?» – спрашивает меня грубо, но я всегда вежлив, вот и отвечаю ему учтиво и доходчиво: «Мистер Мэдден, задумывались ли вы когда-нибудь, сэр, над теми огромными перспективами, что таят в себе эти места…», ну и в том же духе, вы знаете, я то же самое и вам говорил. Но только он не дал мне досказать, оборвал сразу, да еще так невежливо! Сэр, он стал меня ругать последними словами! Мне еще никогда не приходилось слышать таких выражений. Настоящий артист, скажу я вам. Я понял, что мой психологический метод на этого человека не подействует, ну и убрался оттуда подобру-поздорову. А ведь он и прибить мог, такое было у меня ощущение…

– Это все? – спросил Боб Иден.

– Да, все, и все это правда, – ответил неудачливый торговец недвижимостью.

– Я вам очень признателен, мистер Де Лизл, за это сообщение и еще раз напоминаю, что оно должно остаться между нами. И если когда-либо я решусь приобрести участок в пустыне, то обещаю вам приобрести его…

– … у меня?

– Обязательно у вас. Хотя, должен сказать, в последнее время пустыня мне что-то разонравилась.

Мистер Де Лизл подошел к Бобу поближе и, понизив голос, доверительно пожаловался:

– Пусть то, что я сейчас скажу, тоже останется между нами, но должен признаться, сэр, что и я стал все больше скучать по моему доброму старому Чикаго. И если я туда уеду, то уж навсегда. Только, пожалуйста, не говорите об этом никому в Эльдорадо! Представляете, какой урон…

– Никто об этом не узнает, мистер Де Лизл. А теперь, если вы не возражаете, отдохните немного в патио, а потом я вас отвезу.

– Понял. Сделаем лучше так: я вернусь к себе, посмотрю, как там мой фонтан. А вы меня оттуда заберете, когда будете возвращаться в город.

Гость удалился, и тут из-за двери вынырнул детектив.

– Чарли, вы все слышали? – спросил Иден.

– Разумеется. И это чрезвычайно любопытно.

– Попробуем подвести итоги, – сказал педантичный Вилл Холли. – Около семи вечера, в среду, на ранчо появился Джерри. И не один. Первый раз в наших рассуждениях появляется четвертый. Кто он? Думаю, вы согласитесь со мной, если я назову кандидатуру профессора Гэмбла.

– Тут двух мнений быть не может. В понедельник после ленча он тоже вспоминал пророка Исайю.

– Отлично! – резюмировал журналист и продолжал: – В воскресенье вечером некто подъехал к кемпингу доктора Уайткомб и увез оттуда Фила-Лихоманку. Не кажется ли вам, коллеги, что это тоже был профессор Гэмбл?

– Не исключено, – согласился Чарли Чан. – Но нет доказательств. Человек, который забрал Фила, знал о возвращении Ли Вонга. Вот если бы мы знали, что мистер Гэмбл…

– Стойте! – перебил Боб. – Когда Ли появился в дверях «Оазиса», Гэмбл как раз был там. Помните, Холли?

– Итак, все совпадает, – подытожил журналист. – Именно Гэмбл узнал о возвращении Ли Вонга и поспешил сюда, чтобы предупредить об этом. Именно Гэмбл с Филом-Лихоманкой были у ворот, когда вы въезжали на ранчо.

– Хорошо, но тогда это не Торн… А его пиджак, разорванный на спине?

– Выходит, мы ошибались. А теперь я выдвигаю новую версию и уверен, она правильная. Заметьте, в ней всплывает новая подробность, связанная с только что услышанным сообщением мистера Де Лизла: после роковой встречи с Делано ни Мэддена, ни Торна на ранчо не было. Где они были? Куда подевались?

– Ах, это обстоятельство вызывает самые мрачные предположения, – вздохнул Чарли Чан. – Они уехали, чтобы спрятать где-то труп несчастного Джерри Делано.

– Я тоже так думаю, – подхватил журналист. – И нам самим этот труп ни в жизнь не найти, если не поможет тот, кто знает, где искать. Здесь в округе столько совершенно безлюдных мест, столько отдаленных каньонов, они запросто могли сбросить туда труп. Так что ясно – на поисках тела жертвы мы должны поставить крест и продолжать розыск без важнейшего доказательства – без трупа убитого. Но не стоит терять надежды. Смотрите, мы узнаем о все новых обстоятельствах в нашем деле. Оказывается, о происшедшем на ранчо известно множеству людей, и некоторых из них нам удается разыскать.

Во время довольно пространного изложения версии мистера Холли Чарли Чан сидел за письменным столом хозяина и машинально крутил в руках массивное пресс-папье. Вдруг в глазах китайца зажглась живая искорка – что-то в этом солидном предмете привлекло его внимание. Китаец открутил круглую ручку и стал один за другим снимать листы промокательной бумаги. И вот в его руках неожиданно оказался листок обычной бумаги, на которой было что-то написано. Прочитав запись, Чарли Чан передал листок Бобу Идену.

Боб отметил решительный мужской почерк и дату – вторник. Стал читать: «Дорогая Эвелин…»

– Что-что? – рванулся к нему журналист.

– «Дорогая Эвелин, – повторил Боб, – хочу сообщить тебе о событиях, которые имели место на нашем ранчо в последние дни. Ты уже знаешь, что мои отношения с Торном в последнее время значительно ухудшились, а сегодня произошла сцена, которая заставила меня тут же уволить его. Завтра утром я вместе с ним еду в Пасадену, и там мы расстанемся навсегда. К сожалению, он знает о многих моих делах (о чем я весьма сожалею), и если бы не это, я бы уже давно прогнал его. Боюсь, от него можно ждать неприятностей. Вот почему я пишу это письмо – хочу тебя предупредить, если он вдруг неожиданно явится к тебе в Денвере. Это письмо я лично отвезу в город сегодня вечером и сам же отправлю, не хочу, чтобы Торн знал о нем…»

– На этом письмо обрывается, – сказал Боб.

– Все больше фактов в наших руках! – воскликнул Холли. – Представьте, джентльмены, сцену: миллионер сидит за столом и пишет дочери письмо. Открывается дверь, и кто-то входит. Думаю, Джерри Делано. Этого человека Мэдден знает не один год и не один год боится. Мэдден быстренько прячет неоконченное письмо между листами промокашки в пресс-папье. Встает. Тут вспыхивает уже известная нам ссора, почему-то оба оказываются в комнате Торна, ну а что было потом, мы знаем. Делано мертв, возникает проблема: что делать с трупом. Только утром решают эту проблему, оба уезжают, а когда Мэдден возвращается… Возвращается усталый, нервный; он понимает, что теперь уже он не может прогнать Торна. Тот знает слишком много, можно сказать, держит в руках своего хозяина, теперь они поменялись ролями. Как вам моя версия?