Клад. Сказка для девушек в очках

Таня встала с раскладушки и выключила свет, затем легла и попыталась уснуть. Поспать не дали. Зажегся свет. В комнату вошли двое. Знакомый охранник и коренастый мужчина лет за пятьдесят. Вот и сам господин Громов-2, - подумала Таня, приглядываясь к вошедшему. Лишний вес, повышенное артериальное давление, большие амбиции. Костюм от Армани, туфли итальянские, ручной работы. На толстых пальцах перстни. Дурной вкус. Краснолицый. Светлые глаза навыкате. Никогда не скажешь, что они с Павлом родственники.

– Ну, что же вы молчите?
– спросил Громов.

– А что, по-вашему, мне следует сказать?

– Неужели у вас нет вопросов?

– Нет. Я вас в первый раз вижу, значит, происходящее ко мне лично отношения не имеет. Утрясайте поскорей эти ваши дела. Здесь у вас, знаете ли, не курорт, и мне уже давно пора быть в другом месте.

– И вы ничего не хотите попросить?

– А смысл? Я уже просила и не получила.

– Ну, почему же? Попросите еще, может быть я сжалюсь над вами.

– Вы бы лучше Уголовный кодекс открыли и посмотрели, какой срок полагается за похищение человека.

– Лично мне никакой. У меня все схвачено.

– Так уж и все? Вы, конечно, человек богатый и влиятельный, но федерального уровня еще не достигли. Вседозволенность вам пока не положена.

А ведь права, мерзавка, - подумал Громов.

– Конечно, я права. Громов вздрогнул.

– Давайте ближе к делу. Павел Громов мне кое-что должен.

– Неправда. Он мне сказал, что со всеми кредитами расплатился полностью.

– Я говорю не о кредите. Он нашел клад нашего рода и должен мне его отдать.

– Это еще почему? Не вы же его нашли. Кто нашел, того и клад. По закону.

– Потому, что он ДОЛЖЕН быть моим!

– А! Это я понимаю. Наверно потому, что вы самый крутой и самый-самый Громов из всех Громовых. Да зачем он вам? Вы можете купить сто таких кладов. Нет, вы устраиваете травлю родственника, шантаж, не останавливаетесь перед похищением. Скажите, к чему вам все это? Разве оно того стоит?

– Вы ничего не знаете. Не знаете нашей фамильной истории. Этот клад - не просто богатство. Ради этого я и гоняться бы за ним не стал. Это гораздо, гораздо большее...

– Я не знаю, какой вариант семейного предания дошел до вас, но я могу вам сказать только одно. Этот клад должен был найти только Павел и никто другой. Это судьба. Вы тоже были послушной игрушкой в руках судьбы, когда обложили Павла со всех сторон и вынудили его искать клад. Лучше не пытайтесь его отнять, ведь вы и так много наворотили в своей жизни. Сейчас у вас все более-менее благополучно и в семье, и в делах. Дочь выздоравливает, конкуренты притихли. Открылись перспективы во власти. Дорожите этим. Не гневите судьбу.

– Откуда ты знаешь обо мне? Ты кто такая?

– Ну вот, сразу "ты". Вы меня слушали вообще? Я про судьбу вам говорила. То, что вы так глупо похитили меня - тоже судьба. Это для того, чтобы я вам о ней сказала, а вы услышали. Никто кроме меня не скажет, потому, что никто не знает. Теперь можете звонить Павлу, пора ему забрать меня отсюда. Не вздумайте требовать клад. И скажите ему, чтобы привез мне обувь и какое-нибудь пальто.

– Ну, ты и наглая!
– Громов ушел, хлопнув дверью. В замке повернулся ключ.

Павел ждал звонка. Он знал, каковы будут требования и уже принял решение.

Звонок раздался через два дня после похищения Тани.

– Ты понял, кто звонит?

– Да.

– Готов к обмену?

– Да.

– Там все в целости?

– Нет. Часть в залоге.

– Мне нужно все.

– А мне нужен мой товар с таможни и время на его реализацию. Без этого я не выкуплю вещи обратно.

– Будет тебе твой товар. На выкуп из залога я денег дам.

– Может и за остальное заплатишь? Не твое ведь.

– Не наглей. А то девку свою не увидишь. Завтра деньги получишь на счет, я дам управляющему банком указание. Товар разблокирую завтра же. Как будешь готов, приедешь за своей рыжей.

– Деньги возвращать не буду. И так грабишь.

– Ладно. Черт с тобой.

5

Утром четвертого дня Таниного заключения щелкнул дверной замок и в комнату ворвался Павел. Он подхватил Таню на руки, крепко прижал, покрыл поцелуями лоб, щеки, шею. Таня обняла его, отвечала на поцелуи. Потом заметила, что в комнате они не одни. С Павлом приехали двое друзей, те, с которыми он ездил в Москву. Один из них держал в руках большую спортивную сумку. Оба улыбались. Таня смутилась. Она подумала, что не была в душе четыре дня, и наверно благоухает не "как фиалки нежный лепесток".

Павел быстро извлек из сумки толстые шерстяные носки, резиновые сапоги и большой мужской пуховик с капюшоном. Напялил на Таню все эти одежки, подхватил на руки и понес к машине.

В доме Павла Таня первым делом наполнила ванну с душистой пеной и погрузилась в нее, улыбаясь и напевая. Как мало надо человеку для счастья! В теплой воде мысли текли медленно и расслабленно. Таня не хотела сейчас думать об отношениях с Павлом, но женское чутье подсказывало - ее одиночество закончилось. Радость от того, что они вместе, хмельным вином текла по жилам, заставляя щеки краснеть. Павел отдал свой клад этому бандиту-родственнику, чтобы спасти ее, быть вместе с ней. Не каждый мужчина способен на такое, даже испытывая сильные чувства к женщине. Далеко не каждый ... кроме тех, кого ведет судьба.

После ванны Таня, утомленная нервным напряжением последних дней, случайно заснула у себя в комнате. Павел не стал ее будить, а занялся делами в своем кабинете.

Обедали в этот день поздно. Зажгли свечи. Налили вино в бокалы. Оба понимали, что они празднуют - свою встречу.

– Ты совсем не пьешь и не ешь.

– Боюсь навредить себе после трех дней на ржавой воде из-под крана.

– Этот мерзавец морил тебя голодом?

– Представь себе. Я сама не ожидала, что такое варварство возможно в наши дни. Ну, похитил. Ну, держит взаперти. А мучить-то зачем? Я ведь не его личный враг, ко мне счетов нет. Наверно сломать хотел. Ждал, что я буду плакать, умолять, в ногах валяться. Не дождался. Извращенная натура. Наслаждается унижением других людей. Вроде бы успешный человек, а моральный ущерб имеет.

– Мерзавец, жаль, что у меня нет возможности его проучить.

– Не жалей об этом. У меня такое предчувствие, что его без тебя накажут.

– Кто?

– Увидишь.

Дни и ночи они были вместе, не расставаясь ни на миг. Похищение открыло им глаза на то, что для них жизнь друг без друга уже невозможна. Даже недолгое расставание причиняло тревогу и боль. "Пока жива, с тобой я буду - душа и кровь нераздвоимы - пока жива, с тобой я буду - любовь и смерть всегда вдвоем" - автор "Баллады о прокуренном вагоне", как и всякий гений, дал полное определение любви. Таня чувствовала именно так, но ни за что не смогла бы сказать это вслух. Она избегала пафоса. Они вообще не говорили о чувствах, не произносили клятв и признаний, а просто стали одним целым, как и положено паре.