Клад
Шрифт:
Внимательно осматривавшиеся кругом глаза Романа встретили в траве белевшее пятнышко. Он нагнулся. На земле лежал небольшой кусок белого хлеба. Первое предположение, стало быть, рушилось: белому хлебу до возвращения Степки у Александра и Юры неоткуда было взяться.
Роман решил идти на розыски. Он подтянул туже ремень, забрал принесенную им провизию и палку, так доблестно послужившую прошлой ночью, и стал разыскивать следы ушедших. Медленно пошел он по только что пройденному пути и вскоре заметил следы шести ног, глубоко отпечатавшиеся на размякшей от дождя почве; края их были смыты, и в углублениях стояла вода. Дождь прекратился еще вчера вечером; из этого Роман заключил, что Степка и братья покинули курган еще накануне. Роман миновал редкий молодняк и добрался до густого бора; следы в нем почти исчезли: на опавшей хвое изредка встречались царапины каблуков, круглые оттиски от палок, помятый ногой мох. Наконец и такие заметки пропали. Добрые полчаса внимательно разглядывал Роман почву, — следов не оказывалось.
Тишина, как всегда в сосновых лесах, царила глубокая. Изредка только доносилось откуда-то постукивание дятла, молчаливо пролетали маленькие птички. Не давая себе отдыха, Роман неутомимо шел вперед по глухому вековому бору и наконец очутился на краю оврага; глина в этом месте была утоптана: точно шедшие долго стояли там, осматривались и переходили с места на место. Дальше следы вели в овраг и на другом берегу его описывали непонятные зигзаги. Роман сообразил, что, увидав овраг, которого не должны были встретить они, Степка понял, что сбился с пути, и сказал это Саше и Юре. На утоптанном месте произошло совещание. Затем они перешли овраг. Причину же бессмысленного круженья по лесу Роман объяснил себе тем, что наступила темнота и они не могли ни узнавать мест, ни намечать путь в лесу. Скоро Роман, опершись на палку, стоял на месте ночевки своих. На небольшой прогалине, у огромной, с нависшими ветвями, седой ели чернел выгоревший круг на земле; на нем валялись угли и головешки. Роман потрогал их рукой, — они были холодные.
Выбор для ночлега почти не закрытого природой места, среди сравнительно разредившегося леса, по которому могла проходить где-нибудь невдалеке дорога, заставил Романа нахмуриться. Он покачал головой и только что хотел приняться за дальнейшие розыски, как вдруг выпрямился, и на лице его выразилось изумление. Прогалинка вся была истоптана различными, несомненно, чужими следами. Виднелись отпечатки множества босых ног и огромных подкованных сапогов. Куст около костра был измят, точно тяжелое что-то было навалено на него; под пригнутыми и поломанными ветками куста темнел какой-то предмет. Роман нагнулся и вытащил изломанный в куски зонтик Затуровских. Сомнения не оставалось: на спавших братьев и Степку ночью было произведено нападение. На сердце у Романа захолонуло. Он осмотрел полянку, и картина происшедшего быстро восстановилась перед его глазами. Саженях в пятидесяти пролегал проселок. От него отходили врассыпную следы почти двадцати человек. Орда эта шла после дождя, стало быть, ночью, так как следы все были свежи. Ворам они принадлежать не могли, — в ту ночь они были заняты усадьбой Затуровских; стало быть, прошла облава. Увидав в чаще огонь, крестьяне свернули к нему и крадучись, что показывали следы со значительно более, чем обыкновенно, углубленными носками ног и слабыми отпечатками пяток, — оцепили прогалину, затем разом бросились к ели, под которой спали принятые ими за воров путники и после борьбы схватили их.
Мысль, что Кучум, оставшийся с братьями, лаем наверное предупредил их и тем дал возможность бежать, немного ободрила Романа. Он встал с пня, на который уселся в раздумье, и стал осматривать край оврага. Он был истоптан тоже; значит, братья бежали, И крестьяне погнались за ними, так как иначе, мужикам делать там было нечего. Внимательно разглядывая широко расставленные следы, Роман спустился в овраг; там они расходились по разным направлениям; значит, те или тот, кого ловили крестьяне, скрылся в темноте от них, и они рассеялись шарить в кустах.
Открытие это обрадовало Романа еще более.
После долгих розысков ему удалось наконец найти, полузатоптанный ногами погони, маленький след Юры. Через несколько десятков сажен Юра, видимо, увернулся от крестьян: след его одиноко и явственно отпечатывался на влажном песке. Пометив местонахождение его несколькими оторванными от кустов ветками, Роман вернулся на луговинку с целью узнать, удалось ли уйти Саше. Но ни его, ни Степкиных следов нигде не оказывалось. После долгих и напрасных поисков Роман определил, в какую сторону дороги увели мужики пленных и, раздумывая, как выручить последних, пустился сперва за Юрой. Следы того крутились петлями.
Солнце уже закатывалось, в лесу начинало смеркаться. Усталый Роман зашагал быстрее. Неожиданно следы вывели его на дорогу. Роман увидал, что это та самая, по которой увели Александра и Степку.
Надвигалась ночь. Если сегодня в какой-нибудь оставшийся час он не успеет найти брата, то ему совсем придется отказаться от поисков, так как за ночь следы могли уничтожиться скотом или прохожими. Эта мысль заставила Романа побежать.
Положение дел начало рисоваться ему мрачными красками. Одно предположение, что придется для выручки Саши и Степки пойти и открыть, кто они и зачем явились сюда, что им могут не поверить и выслать этапом к отцу и матери, — наполняло душу его холодом и ужасом. Едва волоча ноги, задыхаясь и обливаясь потом, он бежал и бежал вперед. В висках у него стучало, в глазах темнело. Дорога все извивалась и извивалась по лесу; конца ей не предвиделось. И вдруг на одном из поворотов глаза Романа встретили
в полутьме перед собой какое-то животное.— Кучум!
Роман остановился и прерывающимся голосом позвал его. Собака замахала хвостом и подбежала к нему.
— Юра! крикнул, насколько хватало еще сил, Роман, и не успел стихнуть в темном лесу крик его, как кусты орешника сбоку дороги раздвинулись и из них выскочили две фигуры. Роман горячо обнял их: то были Саша и Юра.
Глава XII
Проводив Романа и Степку, Саша сел около заснувшего опять Юры и стал ждать возвращения ушедших. Часы тянулись томительно, медленно. Около полудня проснулся Юра. Благодаря отвару шиповника, обладающему почти тем же свойством, что и хина, озноб у него прошел; ему захотелось есть. Но кроме трех картофелин, в мешке ничего не отыскалось. Александр развел угасавший костер, испек картофелины, отдал две из них брату, напоил его чаем, и тот, пригретый огнем, опять уснул.
Роман и Степка все не возвращались. Александр задремал. Было, вероятно, далеко за полдень, когда явился Степка. Сообщение, что их зовут в гости помещицы, вид закусок и теплых пледов привели в восторг братьев. Александр расшвырял ногами костер, мигом попрятал все в мешки и поделил их между собой и Степкой; Юру, хотя и чувствовавшего себя совсем хорошо, закутали в плед, вручили ему зонтик, и все весело тронулись вперед, закусывая на ходу и бросая куски булки и ветчины голодавшему с утра Кучуму.
Через час или через два ходьбы Степка, все время шедший уверенно, вдруг остановился, стал озираться, почесывать затылок и наконец заявил, что он «омманулси путем». Сладкие мечты о ночлеге под кровлей на теплой постели разлетелись как дым. Александр свирепо поглядел на смущенно топтавшегося с ноги на ногу Степку, назвал его идолищем и решил отыскать хоть какую-нибудь дорогу. Надвигались сумерки. Часа два проплутали они неизвестно где. Стемнело окончательно. Измученные, обманутые в радужных ожиданиях, путники устроились на ночлег под развесистой елью, могшей служить им вместо шатра на случай дождя. Юра советовал заночевать в овраге, но мягкий, бархатный мох под елью так соблазнил Александра, что он не смог побороть искушение. Развели огонь, поужинали остатками от присылки Затуровских, завернулись в шинели и пледы и уснули. Александр скоро проснулся; от ночной ли прохлады, от страха ли перед мрачным глухим лесом, в котором остались они одни без Романа, только сон отлетел от него. Страх мало-помалу до того завладел Александром, что он разбудил Юру. Не прошло и десяти минут, как Кучум оскалил зубы и зарычал. Братья принялись будить Степку, но усилия их успехом, конечно, не увенчались. Тогда, охваченные смертельным ужасом, они собрали мешки и, вперив глаза в леденивший сердца их мрак леса, приготовились бежать. Кучум сорвался вдруг вперед и залаял. Из кустов, как горох, посыпались люди и с криками бросились к ели. Александр наскочил в темноте на ель, искололся о сучья, но мигом сообразил, что в ней его спасение, так как сзади и с обеих сторон уже слышался треск кустов и топот ног людей, забегавших наперерез ему; с быстротой кошки вскарабкался он на дерево и исчез в густых ветвях. Оттуда он видел, как на освещенного костром Степку с ревом навалилось с полдюжины мужиков и стали тузить его. Очумевший от сна, криков, вдруг наполнивших лес, и сыпавшихся ударов, Степка встряхнул было всех с себя, заработал кулаками, но на него насела еще куча людей; Степку опрокинули на куст и связали. Человек десять мужиков долго обыскивали овраг и часть леса, но безуспешно. Затем толпа окружила Степку и с угрозами, с бранью, подталкивая кулаками, повлекла его за собой.
Выждав, когда крестьяне удалились, и убедившись, что вблизи не осталось никого из них, Александр бесшумно соскользнул с ели и, руководясь отдаленным гомоном и осматриваясь по сторонам, пошел за толпой. Странное дело, — страх с него как рукой сняло.
Юра, свалившись в овраг, вскочил и стрелой понесся через кусты и ямы; он падал, опять вскакивал и, услыхав наконец, что погоня прекратилась, остановился и стал соображать, что ему делать.
Искать Сашу было немыслимо, оставаться среди леса одному — страшно. И Юра, слыша гул голосов облавы вдали от себя, сообразил, что там, вероятно, дорога, и Александр, может быть, тоже выберется на нее. Там братья и встретились, причем Кучум помог им опознать в темноте друг друга. Неподалеку от деревни они притаились в кустах и, убедившись, что Степку не уведут дальше, выбрали самый густой куст, улеглись в нем и до самого света посменно караулили друг друга.
Утром братья решили не уходить никуда и ждать Романа, так как надеялись, что он отыщет их или появится в деревне, куда увели Степку; тогда они увидят и выйдут к нему. Одним же идти в деревню после виденной Сашей ночной расправы со Степкой — было страшно.
Днем они поочередно отправлялись в лес и подкреплялись там ягодами и сыроежками; остававшийся влезал на громадный вяз, с вершины которого улица деревни открывалась как на ладони, и следил за происходившим в ней.
Около крытых соломой, находившихся по ту сторону дороги сараев или риг толпился и оживленно жестикулировал народ; в ригу входили какие-то люди, между прочим и урядник. У широких дверей, каждый раз после выхода посетителей запиравшихся засовом, сидел караульный с дубиной в руке. Степка, очевидно, находился там.