Клад

— Вот так фунт! — проговорил Роман, осмотревшись по сторонам. — Однако, господа, беды еще нет большой, энергию терять нечего. Давайте сушиться сперва, затем найдем, что сделать! — И Роман стащил с себя сапоги и мокрое платье, отжал его и, набросив на качавшийся от ветра куст, остался в одном белье. Примеру его последовали и остальные. Спичек, чтобы развести огонь, не оказалось; Роман отыскал две палки, сухую и сырую, и велел их Степке тереть попеременно с Юрой, а сам, в сопровождении Саши, отправился на осмотр новых владений. Островок оказался крохотным, — не более полудесятины; густой, вековой бор сплошь покрывал его. Благодаря этому, идти в мокром белье было не особенно холодно: яростно бушевавший в вершинах ветер внизу почти отсутствовал.

Приблизительно через полчаса разведчики, убедившись, что островок их пустынен, вернулись обратно. Огня еще не добыли. Степка и Юра, раскрасневшиеся и вспотевшие от усилий, ожесточенно терли куски дерева, но толку не выходило. Роман и Саша сменили их. Степка и Юра тем временем облачились в успевшие уже просохнуть на ветру платья и разбрелись на поиски съестного.

Первый остановился Саша.

— Ффуу! — проговорил он, опуская руки. — Эта отвратительная деревяшка никогда не загорится! Жарко тебе?

— Жарко! — ответил Роман, утирая рукавом пот со лба.

— Ну, так зачем же нам этот дурацкий костер, раз мы и так согрелись? — с этими словами Саша принялся одеваться.

— А ужин как готовить будем?

— Ужин? Было бы что готовить! — ответил Александр. — Насчет еды придется, кажется, отложить попечение!

Степка и Юра вернулись, не найдя ничего. Положение их было до того печально, что Александру стало наконец смешно; он расхохотался, за ним и все остальные. Выбрали укромное местечко под елью, расположились на нем, и поднялся смех и оживленные разговоры. Решили выждать благоприятной погоды; тогда Роман, привязав платье на голову, вплавь должен был добраться до берега, отыскать у рыбаков лодку и вернуться за остальными. Имение Софии Степановны было где-то неподалеку, и они прямо направятся туда к управляющему, возьмут лопаты и все необходимое и примутся за работы. Будущее, таким образом, прояснилось. Юра, в восторге от мысли, что они теперь Робинзоны, катался под елью; только один голодный Кучум не разделял общего веселья и угрюмо смотрел на неизвестно почему, с голода, что ли, по его мнению, сошедших с ума спутников. Наконец он встал и, обнюхивая землю, потихоньку поплелся в лес.

— А ведь Кучумка-то ужинать пошел! — заявил Юра, следивший за ним. Слова эти опять напомнили всем, что поесть было бы куда как хорошо.

Один за другим все разошлись на новые поиски.

Саша вернулся с полными карманами еще никуда не годных орехов, Юра принес десятка два сыроежек; Степка и Роман не показывались. Саша подождал минуть десять, затем аукнул.

— Ау! — отозвался из чащи голос Степки. — Мы здеся! Идите-ка сюда!

Саша и Юра побежали на зов; пробравшись сквозь кусты, они очутились на крохотной полянке; среди нее на коленях стоял Роман, немного далее, на коленях же, ползал Степка. Между ними сидел Кучум и глядел то на одного, то на другого.

Прибежавшие остановились и с минуту, не двигаясь, глядели на них.

— Что, вы ошалели, что ли? — промолвил Саша.

Роман тут только заметил появление братьев.

— Поди-ка сюда, Саша! — взволнованно сказал он. — Взгляни, что я нашел!

Саша увидал среди травы большой, заросший мхом, островерхий камень. Роман тщательно очищал его прутиком. На серой поверхности его виднелся грубо высеченный крест. Саша схватил другую ветку и принялся помогать Роману. Скоро из-под мха показалась стрела, упиравшаяся в круг. Руки у Романа тряслись, дыхание перехватывало. Скоро весь камень был очищен; с другой стороны на нем оказалось тринадцать параллельных черт. Больше ничего не было.

— Клад где-то здесь зарыт! — проговорил Роман. — Это памятка зарывшего. Но где? Что говорят эти знаки?

— Не под камнем ли клад? — сказал Саша. — Надо свернуть его!

Дружными усилиями всех четверых камень сдвинули в сторону; под ним чернела земля. Уцелевшие у Степки и Юры карманные ножи вонзились в нее; Роман и Саша помогали кольями.

Яма достигла уже аршинной глубины, а все ничего не показывалось.

— Здесь и не будет ничего! — заявил Роман, переставая работать. — Этот камень положен только для опознания места, где зарыт клад, а где он зарыт — помечено знаками. Надо разгадать их!

Посыпались всевозможные предположения. Тринадцать черт, по мнению Романа, значили тринадцать шагов; по предположению Саши — тринадцать сажен; Юры — тринадцатое дерево; Степка заявил, что здесь, должно быть, похоронили тринадцать утопленников. Но что обозначал круг и упиравшаяся в него черта, разгадать никто не мог.

— Все перекопать надо! — решительно заявил Александр. — Весь остров изроем!

— А деревья? — возразил Роман. — С ними что сделаем?

Саша прикусил язык.

Стали отсчитывать шаги от камня по разным направлением: тринадцатый шаг, по некоторым, находился под вековыми соснами, по другим — у кустов или на открытых местах.

В трех из них пробовали разрывать на тринадцатом шаге землю, но труды пропали напрасно.

Уже темнело. Вдали глухо грохотал гром. Небо нет-нет и озарялось отдаленными молниями.

Дождь прекратился. Завывавший ветер вдруг упал; воцарилась зловещая тишина. Ночь надвигалась быстро. Роман и его спутники поспешно выбрали густую столетнюю ель и укрылись под шатром ее. Все молчали.

— Роман! — нарушил тишину голос Саши. — Я, кажется, понимаю, что значит этот круг!

Юра и Степка придвинулись в темноте ближе к нему.

— Что? — спросил Роман.

— Круг — это солнце, — указывающая на него линия — направление. Надо 13 шагов отсчитать на восток и рыть там.

— Может быть! — проговорил Роман. — Наверное даже, так! — быстро добавил он спустя немного. — Кажется, именно на восток от камня громадная сосна растет…

А ель над головами их начала переговариваться с черными соседними вершинами. Гул и говор бора усиливались; небо словно треснуло, блеснул яркий синий свет и прокатился оглушительный удар грома. Лес смолк на миг и вдруг заревел в ответ. Точно тысячи гигантов ответили грозным криком на вызов неба.

Ветер перешел в ураган: молнии за молниями рассекали небо, и мгновенный свет их позволял различить сотни махавших и метавшихся в воздухе ветвей и сучьев. Ель скрипела и раскачивалась до корня. Вдруг перед самыми глазами путешественников блеснула ослепительная молния; в ту же секунду грянул такой залп, что Александр упал на колени: оглушенный Роман схватился за голову и метнулся на полянку.

— Сюда! сюда! Убьет под деревом! — крикнул он, забыв, что молния никогда не трогает елей; но слова его оборвало и унесло бурей. Обезумевшие от ужаса Степка и Юра припали к земле и зарыли в мох лица. Александр выскочил к Роману.

Где-то неподалеку тяжко рухнуло дерево. На вершине гигантской сосны, росшей шагах в двадцати впереди Романа и Саши, появился синий, похожий на болотный, огонек. Вторая, еще сильнейшая молния ослепила братьев, и новый залп тысяч небесных орудий потряс небо и воздух. Словно раскаленная добела полоса железа быстро скользнула по стволу сосны к корню ее. Раздался гулкий треск, дерево словно разорвало, оно покачнулось и с грохотом грянулось на содрогнувшуюся землю. По счастью, напор ветра опрокинул ее наискось от Романа и Саши.