Кладбищенский фантом

Макси-Кот, не произнося ни слова, указал на нее пальцем. Мы, тоже молча, кивнули. Кто знал, что нас ждет?

Макс на цыпочках подобрался вплотную к двери и приложил ухо. Мы с Жанной напряженно ждали.

— Там тихо, — наконец, еле слышно прошептал Кот и осторожно потянул дверь на себя.

Заглянув в образовавшуюся щель, мы обомлели. Прямо перед нами была стена, сплошь состоявшая из маленьких телевизионных экранов. Все они работали. Обменявшись изумленными взглядами, мы решились приоткрыть дверь чуть шире. За ней оказался огромный зал, все стены которого от пола до потолка были составлены из столь же маленьких мониторов.

Впрочем, был и один большой, а под ним — пульт со множеством разноцветных кнопок. Но этот экран не работал. Мы вошли. Огляделись. Никого.

— Ребята, что это? — с изумлением озирался Макси-Кот.

— Видимо, какая-то телестудия, — ответил я.

Мы двинулись вдоль стены. На мониторах виднелись какие-то люди. Все они в основном сидели. Кто на диванах, кто на креслах, а кто на стульях. Попадались и такие, которые лежали в постелях. Объединяло всех этих, совершенно разных людей одно: они пристально взирали прямо на нас. Ощущение было кошмарным. За каждым нашим движением следили десятки, нет сотни глаз.

В следующую секунду меня ожидало куда более сильное потрясение. На одном из экранов я увидел… собственных родителей. Глаза их неподвижно смотрели прямо на меня.

— Макс. — Я ткнул пальцем в экран.

Глянув, Кот обалдел. И некоторое время не в состоянии был ничего выговорить. Лишь разевал и захлопывал рот.

— А тут вот еще наш Витек, — каким-то безжизненным голосом произнесла Жанна. — В гипсе.

И действительно, мой враг Витек валялся в кровати. Загипсованная его нога была подвешена на специальном кронштейне. Лениво жуя банан, Витек таращился на нас.

— Похоже, отсюда за всеми следят, — первым из нас начал что-то понимать Макси-Кот.

— Похоже, — кивнула Жанна. — Но как?

У меня возникла догадка. Я принялся внимательно изучать экран с собственными родителями. Они сидели в креслах. Значит, в большой комнате. А перед ними, по логике вещей, должен стоять телевизор. Выходит, они сейчас не уставились на нас с Жанной и Макси-Котом, а просто смотрят какую-то передачу. Я продолжал лихорадочно размышлять дальше. Телевизор. Наш кабельный канал… Ну, конечно. И остальные тоже просто чего-то там смотрят и слушают.

— Ребята, — повернулся к друзьям я. — Слежка ведется через телевизоры в квартирах. Как, не знаю. Но факт остается фактом. Нам надо срочно сматывать удочки.

Мы бросились к двери. Но она оказалась заперта. В следующую секунду нас оглушил раскатистый хохот. Я вдруг покрылся холодным потом. Мы, словно завороженные, обернулись. С большого экрана на нас смотрел курчавый мужчина в огромных очках с толстенными стеклами и клочкастой бородой. Он хохотал, обнажив крупные ослепительно белые зубы.

— Геннадий Прохорович! — разом воскликнули мы с Жанной.

— О-о! — резко оборвал смех мужчина на экране. — Оказывается, мы даже знакомы!

— В-вы, — я начал заикаться, — в-выступали у н-нас в с-студии «Т-телепрофессии».

— А-а, — потер сухонькие ладони Геннадий Прохорович. — Жаль, жаль, — губы его, обрамленные клочковатой растительностью, скривились в скорбной улыбке. — Могли бы стать будущими коллегами. Но теперь уже не придется.

— Почему не придется? — дрожащим голосом спросила Жанна.

— Потому что вы влезли туда, куда совершенно не следовало, — с еще более скорбным видом покачал головой человек на экране. — Кстати, уж поделитесь, будьте любезны, как вам удалось пройти сквозь железную дверь?

— Она не была заперта, — сказал Макси-Кот.

— Ох, неправдочка ваша! Совершеннейшая не-правдочка, — игриво подмигнул нам из-за толстых очков глава местного кабельного телевидения.

Нам стало совсем жутко. Я было попятился к двери, однако, сделав лишь шаг, наткнулся на невидимую, но плотную преграду. Руки упирались во что-то твердое, словно камень; попытался шагнуть вперед, и меня снова остановила невидимая стена. Жанна и Макси-Кот с недоумением наблюдали за моими маневрами. Геннадий Прохорович зашелся от нового приступа хохота. Теперь он даже был вынужден снять с глаз очки, чтобы вытереть слезы.

— Мышеловка, друг мой, захлопнулась, — объявил он. — Теперь вы полностью в моей власти.

— А они? — указала на маленькие экраны, где по-прежнему виднелись разные люди, Жанна.

— Какая любознательная девочка, — просюсюкал Геннадий Прохорович. — Ну просто прелесть.

Зеленые Жаннины глазищи вдруг яростно сверкнули. И она звонким голосом крикнула:

— Если уж мы никогда не выйдем отсюда, то хотя бы имеем право узнать?

Глава кабельного канала на мгновенье задумался и ответил:

— Логично. В конце концов, я уважаю последнюю волю. Что ж вас, ребятки, интересует?

— Зачем вы следите за всеми этими людьми? — начала Жанна.

— Какое отношение ко всему этому имеют Князь Серебряный и старуха в черном? — подхватил Макси-Кот.

— О-о! — протянул Геннадий Прохорович. — А вы, оказывается, еще опаснее, чем я думал. Но уж, раз обещал, отвечу. Во-первых, я ни за кем не слежу. Скорее приглядываю. — Он хохотнул. Глаза под очками маниакально блеснули. — А Князь Серебряный ко всему этому имеет самое непосредственное отношение. Начинали мы вместе. Мы мечтали: скоро весь мир будет у наших ног. Я изобрел генератор энергии, которая подчиняет людей и подавляет волю. Я изобрел! Я придумал! — Геннадий Прохорович дважды ткнул себя пальцем в грудь. — И назвал его «Властелином». Мы начали с этого района. Очень удобно, — он в который раз потер сухонькие свои ладони. — Кабельный канал. Результаты сказываются очень быстро. А дальше — соседний район, потом — еще один, затем весь наш город, страна… Весь мир! — в исступлении прокричал мужчина с экрана.

— Но ведь не все же любят смотреть телевизор, — вырвалось у меня.

— Глупый мальчик, — даже с каким-то сочувствием ответил Геннадий Прохорович. — Главное, большинство будет нашим. А от меньшинства они сами избавятся. Люди не любят тех, кто на них не похож. Ах, если бы Князь Серебряный был поумнее. Но он возомнил, что, если у него деньги, значит, все принадлежит ему. Даже мой «Властелин». Ах, как просчитался!

Лицо маньяка-изобретателя скривилось в зловещей ухмылке.

— Значит, это вы Князя… — запинаясь, начала Жанна.

— Не совсем, — перебил глава кабельного канала. — Князь должен был умереть на стройке, но совсем по-другому. Насмешка судьбы, понимаете ли. Кому от чего суждено, тот от того и умрет. Наступил по дороге не в ту лужу.

Маньяк вновь оглушительно расхохотался.

Мне не давала покоя старуха в черном, и я спросил про нее. Геннадий Прохорович враз помрачнел.

— Я думал, она только мне является. Вообще-то старуха — это побочный фантом. Уж-жасно мешает!

Он брезгливо поморщился.