Кладоискатель и золото шаманов

Слава не ошибся, СОБР и в самом деле затевал с утра операцию. Не обладая боевым опытом корефана-афганца, я не мог замечать признаков подготовки к специальным мероприятиям и делать соответствующие наблюдениям выводы. В таких условиях оставалось лишь полностью полагаться на Славу и беспрекословно подчиняться ему.

Тем более, что терять нам было нечего. Многолетние мучения в тюрьме на острове Огненном жизнью назвать было нельзя.

Пока я загорал в мрачном оцепенении возле своей амбразуры, собровцы расселись по машинам и колонна из трёх грузовиков покинула биржу. Их рёв быстро затих в густолиственном березняке. За стеной едва слышно завозился Слава. «Ложится на пол,» – определил я.

– Ильюха!

Я осторожно лёг на пол, приблизил рот к переговорной щели.

– Слышу тебя, Слава! Говори.

– Уехали, – шепнул афганец. – Будем мы выбираться.

– Слава, – выдохнул я еле слышно, чтобы не запалил часовой. – Я. Тебя. Не понял.

– Ильюха, – корефан старался говорить разборчиво. – Я сейчас сниму часового. Ты будь готов. Понял?

– Понял, – не раздумывая ответил я.

По едва уловимому шороху стало ясно, что Слава отвалил.

Резко открылась дверь, в щель аж дунуло. Будка содрогнулась от удара о стенку. Я выскочил из своей клетушки и чуть не упал, налетев на сцепившиеся тела. Слава боролся с часовым, левой рукой прижав у спусковой скобы автомат, а правой как-то странно придерживая спецназовца возле шеи, словно за ручку. Я оттолкнулся от притолоки, чтобы не упасть, и резко попятился. В тесном тамбуре совершенно не осталось места. Часовой обмяк, и Слава задавил его по стене вниз. Выдернул нож, на стену брызнуло. Спецназовец захрипел, судорожно извиваясь. Слава ударил ещё, повалил на пол и сел на грудь. Часовой сучил ногами всё слабее. По полу растекалась блестящая, вишнёвого цвета лужа. Наконец он затих.

– Удачно попал! – афганец выдернул из горла собровца здоровенный «Скримиш», закрыл и убрал в карман. – Хорошо, что подбородок не прижал.

«Всё, – подумал я, – конец. Теперь остров Огненный нам не грозит. Нас убьют здесь же, если поймают. Других вариантов нет.»

Слава ловко приподнял труп, снял с него ремень автомата.

– Держи, – сунул мне оружие и расстегнул залитую кровью разгрузку.

Афганец освободил тело от разгрузочного жилета и надел его на себя. Застегнул. Проверил боекомплект.

– Держи, – подал мне ПМ и запасную обойму, забрал «калашников», снял с предохранителя, слегка отвёл затвор, проверил наличие патрона в казённике. Патрон был. Слава дослал затворную раму вперёд и прислушался. – Вроде никто не идёт.

– На улице нет никого, – сообразил я. – Те, кто остался, сидят в бараке.

– Верно, – у Славы мелькнул оскал и лицо сделалось на мгновение волчьим, раньше я такого не видел. – Почти все уехали, я считал. Остались какие-нибудь дневальные с дежурным и прокурорские… пидарасы.

Участь следователей стала ясна.

Слава сноровисто обшарил окровавленный камуфляж. Добыл зажигалку, пачку сигарет и немного денег.

– Давай раненого проведаем, – предложил корефан, рассовав добычу по карманам.

Я спрятал запасную обойму, проверил «макаров». Указатель патрона в патроннике выступал, значит пистолет был заряжен… Заступая на пост, часовой готовился стрелять с самовзвода из оружия «последнего шанса», но воспользоваться им Слава не дал.

– Ты живой там? – корефан заглянул в камеру Вадика.

Из неё послышался слабый стон.

– Хреново, – скорчил сочувственную гримасу афгагнец. – Придётся на себе тащить.

Мы зашли в клетушку, склонились над Вадиком.

– Как чувствуешь себя?

Гольдберг смотрел на нас тусклыми глазами. Лицо у него было совсем бледное.

– Поднимайся, Вадик, – сказал я.

Гольдберг пошевелился, но встать не сумел.

– За ночь задубел, – предположил Слава. – Сейчас ему много не надо.

Стискивая «макаров», я прислушался, но никаких опасных шумов снаружи не наблюдалось. Убийство часового никто не заметил.

– Ты давай, эй, слышишь меня? Вставай! Нам побегать придётся.

Вадик с видимым усилием заворочался и сел.

– Уже лучше, – одобрил Слава, подхватывая его под здоровую руку. – Давай, подъём!

Сделав с его помощью несколько шагов, Вадик слегка ожил. Во всяком случае, смог идти без посторонней помощи, когда Слава его отпустил. Разумеется, это не сильно повысило наши шансы выжить, но всё-таки было лучше, чем таскать на себе раненого товарища.

– Ну-ка, стой, Ильюха, – придержал меня за плечо Слава, когда я собрался выглянуть в дверной проём. – Я сам.

Корефан внимательно изучил обстановку. Мы с Вадиком жались в пропахшем сыростью и древесной гнилью тамбуре. Вадик был взъерошен и тощ. Скулы выпирали, кадык нервно бегал по горлу. «Пить, наверное, хочет. Надолго его не хватит,» – отметил я и тут афганец скомандовал:

– Пошли!

Острое чувство, что все мосты сожжены и отступать некуда, накрыло меня, едва мы вышли из будки. После убийства часового нас не будут брать в плен. Разве что для быстрой и мучительной казни за погибшего товарища.

Отчаянно хотелось жить. А именно это мы только что свели к минимуму.

Биржа была пустынной. Прокурорские с охраной добирали сна по баракам, кроме дежурного, который сидел в будке возле ворот. Во времена ГУЛАГа там помещалась вахта. Однако, пока мы находились под прикрытием барака, спецназовец нас видеть не мог. Готовые выстрелить в первого встречного, мы двинулись к запретке. План был прост: скрыться в тайге и пешком дойти до трассы на Красноярск. В городе Вадик свяжется с Гольдбергом-старшим, который обеспечит нам стол и дом, там у Давида Яковлевича были какие-то влиятельные знакомые.

Мы были на полпути к ограждению, когда я увидел грузовик. «Урал» одиноко стоял возле следовательского барака. Золото было в кузове! Я очень чётко ощутил его присутствие и остановился как вкопанный.

– Стойте! – шепнул я.

– Чё?

– Золото, – я указал пальцем на машину.

– Хрен с ним! – отрезал Слава. – Уходим.

– Нет, – я не мог бросить Золотые Врата. – Надо проверить.

– Чё, крыша поехала? Щас засекут. Валим!

– Уйдём на машине! – осенило меня. – Пробьёмся сквозь ворота и помчим.

– На рывок хочешь? – засомневался было корефан, но затем посеянные мной рациональные зёрна дали всходы. – А чё, давай попробуем.

– Как вы её без ключа заведёте? – подал голос Вадик.

– Не ссы, – хмыкнул афганец, – это же армейская машина. Там кнопка вместо ключа.

– Это хорошо, – с неожиданным пониманием одобрил Вадик и сообщил: – У меня ноги подкашиваются.

Мы со Славой переглянулись. Путь с биржи был один – на колёсах.

Поминутно оглядываясь на барак, из дверей которого мог появиться вооружённый автоматом боец, мы подкрались к грузовику.