Клады Отечественной войны

Неожиданно со стороны уже близкого города послышались орудийные залпы и оживлённая стрельба из ружей. Застрявшим в овраге возницам не было видно, что там происходит, но столь интенсивная перестрелка явно не предвещала ничего хорошего. На самом деле это на штурм города пошёл отряд графа Ожеровского, имевший в своём составе пехоту, отряд конницы и батарею из шести пушек. Не ожидавшие нападения с тыла, да ещё в столь ранний час, французы дрогнули и начали отступать. Но отступать они могли только в сторону мостика через Мерейку, т.е. в сторону Смоленска. Другой дороги из города просто не было! И когда бегущие начали пачками бросаться с крутого берега в забитый экипажами овраг, Ковалевский принял решение срочно зарыть оба бочонка. Куда-либо уехать они просто не могли, поскольку спереди и сзади них стояли десятки телег и фургонов, а справа и слева расстилалась засыпанная снегом непроходимая речная долина.

Какие же приметы мог использовать кассир, чтобы пометить, или хотя бы запомнить, место захоронения? В его распоряжении их было совсем немного. Сама насыпь и примерные отрезки дороги до самого моста и, может быть, до восточного съезда к реке. Вот, собственно, и всё. Может быть, он успел прикатить какой-то валун и навалить его на свежераскопанную землю? Возможно, но маловероятно, времени у него было немного. Едва они засыпали яму, как на противоположном склоне замелькали высокие казацкие папахи и бой разгорелся непосредственно у реки. Не зря же Ковалевский говорил на допросе о том, что двое его товарищей были убиты. Они как раз и были убить, в том утреннем бою, в котором он, видимо, постарался уцелеть, спрятавшись под свой опустевший фургон. Казаки спешно повязали захваченных пленных и незамедлительно погнали их в центр города для допроса и последующей отправки в тыл.

А как раз в это время со стороны Смоленска к городу Красному вплотную придвинулась гвардейская дивизия генерала Клапареда, который конвоировал московские трофеи, казну и обоз Главной квартиры императора. Отряд казаков и несколько малокалиберных пушек были для него несерьёзной преградой, и он вскоре расчистил себе дорогу в город. Отряд Ожеровского отступил с главной дороги и остановился на ночлег в деревне Кутьково. А нежданно-негаданно попавший в плен кассир Ковалевский так ничего и не смог сообщить о только что спрятанном кладе своим соплеменникам, бережно храня в памяти события того дня в течение нескольких последующих лет.

Потерпев фиаско во время первого посещения Красного в 1819-1820 годах, Ковалевский наверняка взял паузу в несколько лет, после чего вернулся на Мерейку и повторил свою попытку. И, видимо, на этот раз его поисковая экспедиция оказалась более успешной.

* * *

По всеподданнейшему докладу...

В предыдущей почти детективной истории я уже рассказывал вам о том, как именно кладоискатели работают с попавшими в их руки архивными материалами, связанными с последствиями нашествия Наполеона на Россию в 1812 году. С удовольствием предлагаю ещё один материал на эту тему, прекрасно иллюстрирующий это направление поисковой работы. Перед нами «Дело № 7398» от 18 июля 1851 года, выпущенное из недр Управления генерал-губернатора витебского, Могилёвского и смоленского по канцелярии 3-го отделения, которое даёт нам очередной исторический вызов, заставляя напрягать все силы, знания и опыт в решении очередной головоломки.

«Господину Могилёвскому Гражданскому Губернатору

Дворянин Августовской губернии, Адам Щепковский донёс г. (господину) Виленскому Военному Губернатору, что ему известны некоторые места в Западной губернии, где ретировавшиеся в 1812 году французские войска зарыли в землю ящики с деньгами, что служил тогда во французской кавалерии, он сам был свидетелем этого, и хотя по давности лет не в состоянии описать упомянутые места, но может указать оные.

По всеподданнейшему докладу Шефа Корпуса Жандармов поступившего представления о сём г. Генерал-адъютанта Бибикова, Государь Император Высочайше соизволил для отыскания сих мест отправить Щепковского с одним из чиновников Управления Виленского Военного Губернатора с тем, что таковые поиски могут быть произведены и в других неподведомственных ему губерниях.

Граф Алексей Фёдорович Орлов, получив отзыв Генерал-адъютанта Бибикова, что сей последний командирует своего Адъютанта, и что Щепковский полагает вести поиски, между прочим, и в Могилёвской губернии (неразборчиво) меня с вышеизложенным и просит распоряжения в случае надобности к оказанию упомянутому Адъютанту к оказанию содействия со стороны Полицейских властей в Могилёвской в нап... (неразборчиво) в местах не были произведены вышесказанные поиски.

О таковом требовании Г. Генерал-адъютанта Графа Орлова (неразборчиво) Ваше Превосходительство для зависящего с Вашей стороны распоряжения к исполнению оного предлагаю Вам Милостивый Государь доставить сведения, что найдено будет Щелковским в вверенной Вам губернии. Генерал Губернатор (подпись неразборчива)».

Вот с какого документа мы будем стартовать в наших поисках. Опять поляк, опять дворянин и вновь с просьбой об организации очередных поисков. Но на сей раз в отличие от кассира Ковалевского г-н Щепковский, кажется, действует от чистого сердца. Только от одного соображения становится как-то не по себе. Почему г-н Щепковский ждал с подачей прошения столь долго? Согласитесь, 39 лет — это такой солидный срок, когда даже самые яркие жизненные коллизии неизбежно покрываются густым флёром забывчивости. К тому же данному «кладоискателю» должно было быть уж как минимум 70 лет! Куда это он отправился на старости-то лет? Что это вдруг ему приспичило экстренно припомнить боевые эпизоды из времён далёкой молодости и отправиться в Россию? Запомним эту крохотную искорку сомнения и отправимся дальше путешествовать по строкам стародавних документов. Вот что пишет в циркулярном письме вице-губернатор Габарыкин:

« ...Вследствие него предписываю Городским и Земским Полициям Могилёвской Губернии при означенных изысканиях оказывать, как Адъютанту Генерал-губернатора Бибикова, так и дворянину Щепковскому всевозможное содействие выполнением законных их требований в каких бы местах не были производимы означенные поиски и о том, что будет ими открыто, немедленно мне донести».

Дело, как мы видим, успешно катится по хорошо накатанной колее государственного делопроизводства. И уже 4 августа 1851 года на стол могилёвскому губернатору ложится следующий документ:

«Его Превосходительству Господину Могилёвскому Гражданскому Губернатору и Кавалеру Копыского Земского Исправника рапорт

30 сего июля прибыл в Копыский уезд в корчму Вилы помещика Курна, находящуюся на восьмой версте от города Орши до местечка Коханово, Господина Виленского Военного Генерал-губернатора. Адъютант ротмистр Геллер требовал моего прибытия на место, куда я отправился того числа и прибыл тем предъявился (неразборчиво) было тем Адъютантом сделавшее ему поручение с Высочайшего разрешения и объявил, что он прибыл с находящимся при нём польским уродищем (уроженцем) по прозванию Щапковский для отыскания по указанию его Щапковского оставленных в 1812 году французскими неприятельскими войсками в двух ящиках золотых денег закопанных (неразборчиво) следуя от корчмы Вилы к Г. Орша по левой стороне в четверть версты расстояние, где действительно есть кладбище, требовали в этом предмете моего содействия.

И потому (неразборчиво) числа рабочих людей много доставлено и по указанию этого Щапковского на означенном могильнике производится копка рвов, о чём Вашему Превосходительству честь имею донести.

Земский Исправник Лашкевич».

А теперь оглашается самая интересная для современного кладоискателя бумага, которая поступила всё от того же исправника. И интересно, что на этот раз в правом верхнем углу листа есть многозначительная приписка: «11 августа 1851. Секретно». Суть данного рапорта проста и незатейлива.

«В дополнение рапорта моего от 30 июля за № 597 Вашему Превосходительству честь имею донести, что производимые Адъютантом Виленского Генерал-губернатора работы Копыского уезда возле корчмы Вилы окончены и как ничего не оказалось, то он 1 числа Августа вечером отправился обратно в Город Вильна.

Земский Исправник Лашкевич».

Странная история поисков, вы не находите? Слишком короткая для столь серьёзной суммы, которая могла находиться в 2-х мобильных сейфах. То есть невольно создаётся ощущение того, что ротмистр Геллер был озабочен чем угодно, но только не исполнением возложенного на него поручения. И в самом деле, это что же за поиски такие? Только 30 июля собрали несколько землекопов, только 31-го проложили первую канаву, как 1 августа ротмистр уже отбывает восвояси. Он что, на городской бал боялся опоздать? Ведь искали, ещё раз повторю, не котелок с крестьянскими серебряными копейками, а ящики с полновесной золотой монетой! А вы знаете, о каких, собственно, ящиках идёт речь? Нет? Так я вас постараюсь немного просветить, хотя, честно говоря, мнения в этом вопросе у нас разделились.