Клан Мёртвого Кота (Dead Cat's Clan)

— Не-е-е, — снова протянул Крушило. — Перепевник он. Певец, по-простому. А так как до наших песен ему дела нет, певцом мы его называть не имеем права. Зинга и есть Зинга.

"Перепевник", — смутным воспоминанием пронеслось в голове.

Ириска развернулась к Крушиле. Тот с невозмутимым видом виртуозно разделывал бритвенным лезвием "Акт приёма-передачи основных средств", стараясь ни на микрон не отклоняться от напечатанных в типографии линий. Превратив лист в некое подобие ветряной трещотки, он немедленно принялся за "Акт приёма-передачи материалов", на всякий случай пододвинув к себе и "Акт приёма-передачи инвентаря".

Кто-то осторожно задышал возле локтя. Девочка, чуть повернув голову, встретилась взглядом с удивительно прекрасными глазами изумрудного цвета. И она вспомнила!

"Не приятель, а перепевник. Хотя в нашем клане он зовётся иначе". Всё, как предсказывал Рауль. Интересно, а может ли Рауль ошибиться хоть в чём-то?

"Когда придёшь сюда в следующий раз, ты превратишься в Чёрную Розу". Рауль не сказал "придём". И "если" тоже не прозвучало. Рауль сказал "когда придёшь". А Рауль никогда не врёт. Значит, Ириска обязательно доберётся до Пятого Переулка, пусть даже и без помощи Рауля.

Зинга смотрел на Ириску восторженно, словно перед ним стояла святыня всех времён и народов.

— Нравится? — хвастливо спросил Крушило, будто девочка явилась сюда исключительно его стараниями.

Зинга кивнул и вновь вперился в Ириску.

— Ещё бы, — поддержал Зингу Крушило. — Ириска — наш человек.

Зинга не реагировал на Крушилу, он видел перед собой только Ириску.

Девочка, не отрываясь, смотрела на него, пропустив мимо ушей информацию о том, что её тут, оказывается, все знают. В памяти прояснялись картины, как синева заливала Четвёртый Переулок. А рука словно чувствовала сухие и сильные пальцы Рауля.

Крушило посмотрел на парочку с видом всепонимающего человека, покивал, безмолвно говоря: "Ну, ну, вам, голубки, вижу, есть о чём поболтать". Потом он придвинул к себе стопку "Приходных накладных" и начал складывать самолётики, которые немедленно запускал в щели между потолком и картонными штабелями.

Конспирироваться, изображая хозяйку больной кошечки, уже не имело смысла.

— Где Рауль? — требовательно спросила девочка.

Изумрудные глаза даже не мигнули. Сжатая линия губ ни на мгновение не изменила очертаний.

— Товарышш, мы едем далёко, далёко от этой зя-амли, — раздался голос Крушилы.

Певец из него был ещё тот. Видимо, Крушило понял это и сам, потому что внезапно оборвал пение, забросил последний самолёт в тёмную щель, с треском распечатал пачку "Актов на списание" и перешёл на кораблестроение.

Ириску проигнорировали. А ещё напугали, запутали и рассекретили. Девочка подумала, что дальнейшее пребывание здесь попросту небезопасно. Миссия с треском провалилась. Пора уходить, если она не желает бесследно исчезнуть из этого мира. Или почти бесследно. Вариант, при котором от Ириски оставалась лишь туфелька в мусорной урне, девочку не устраивал. Наглеть бесполезно, здесь с ней церемониться никто не станет.

Но вот просто так взять и уйти.

Просто так забыть о странной компании, которая знает про Панцирную Кошку?

Просто так отступиться от потерянной дороги?!!!

Ну нет! Те, кто сами выбирают себе имена, достойны лучшего.

Ириска окинула презрительным взглядом довольно улыбающегося Крушилу. Тот вновь напялил очки с голубыми глазками тихони-отличника и беспечно напевал: "Ка-ада утихнут все песни, ка-аторы я не знаю…" С ним разговаривать было бессмысленно. Разве что на его условиях. Но Ириска не сомневалась, что его условия ей изначально не понравятся.

И снова столкнулась с глубоким взглядом хозяина Четвёртого Переулка.

Ну разве можно так откровенно пялиться на практически незнакомого человека?!

Хотя… Постойте-ка, постойте… Ставки на Крушилу обесценились до нуля, но Зинга! Зинга — настоящая находка! Для тех, кто с ним сумеет управиться. Несмелая улыбка тронула губы Ириски. Ну кто ещё может довести до Пятого Переулка, как не владыка Четвёртого? Тот, кто выдаёт разрешение на проход к мечте. Важно теперь, чтобы ему захотелось проводить Ириску туда, куда она укажет.

Ничего ещё не закончилось!

Ириска приняла манерный вид, краем глаза кося на многоопытного Крушилу. Но тот, видимо, вручил девочку на попечение Зинги. По крайней мере, на неё он не смотрел, а копался в образовавшейся куче исписанных бумаг. Из бумажного завала на свет божий появились "Заявление на реализацию", "Приказ на отпуск-отправку товаро-материальных ценностей", "Счёт-фактура", "Требование на отпуск МЦ", "Накладная на передачу". Появились и исчезли в ящиках стола. Нападения с тыла можно было пока не опасаться, поэтому Ириска полностью переключила внимание на субъекта в нефорской шапчонке.

— Тебе нравится твоё имя? — ласково спросила она.

Зинга кивнул.

— А чью песню ты пел в Четвёртом Переулке?

— Eiffel Sixty Five, — хрипло ответил Зинга.

Прозвучавшие слова Ириске ни о чём не сказали. Но для зарождающегося разговора это было ни капельки не важно.

— Хорошая песня, — улыбнулась Ириска.

— Тебе понравилось? — глаза Зинги раскрылись широко-широко.

— Высший класс! — Ириска постаралась, чтобы в её голосе не прозвучало ни малейшего сомнения.

Перепевник счастливо захлопал глазами, словно пробился на вершину "Фабрики звёзд". Однако, Ириска не намеревалась зря лить воду.

— Мне вообще-то уже пора, — сказала она.

— Ирисочка, — пропел Крушило тоном Мюллера, говорящего: "А вас, Штирлиц, я попрошу остаться".

— Ну?!

— Если ты придёшь сюда снова, то здесь всё будет уже по-другому.

— И что?

— Да, в общем-то, и ничего. Разве что тут увидишь совершенно других людей с совершенно другими именами. И совершенно другими планами на будущее.

— А задержись я здесь, — сухо ответила Ириска, — мне кажется, что выйду я в совершенно другой мир, который совершенно мне не нужен.

То ли ответ смутил Крушилу, то ли уход Ириски не противоречил его планам, но он больше ничего не сказал. В подвале снова наступила тишина, если не считать гула Ирискиных шагов.

Зинга догнал девочку у самой лестницы.

— А можно… можно нам встретиться ещё разок?

Внутри Ириски заиграли торжественные марши.

— Даже не знаю стоит ли, — она критически разглядывала коротышку. — Впрочем, завтрашний вечер у меня пока свободен. Давай в семь на углу Жданова и Жигулёвской. Если полвосьмого меня не будет, значит планы поменялись.