Клан – моё государство 2.

– Какое интересно?- спросил Гунько, вытирая руки о штаны.

– Отменить всю охрану, начиная с президента и заканчивая самым маленьким чинушей. Пусть они в своей стране посидят в шкуре простого гражданина. Когда по роже им треснут раз-другой, тогда они от слов к делу и перейдут. То, что МВД, КГБ, Суд, Прокуратура, Армия стоят на защите человека – ложь. Они защищают власть имущих от посягательств, и вполне справедливых, народа. Двойная философия действует в стране. Вот вместо того, чтобы купить новые автомашины скорой помощи для столицы – парк совсем плохой – чиновники закупили под свои попы "Мерседесы" и "Вольво". Это уже не хамство, это казнокрадство чистой воды, причём, украдено от гарантий для народа,- пояснил Сашка.

– С этим я не соглашусь,- сказал Гунько, имевший своё мнение на этот счёт.

– Давайте спорить,- предложил Сашка.

– Давайте,- принял вызов Гунько.

– Начнём с самой простой гарантии, которую власть обязана дать человеку. Это гарантия труда. Посмотрим на отношения гражданина и государства с этой колокольни. Вы желаете открыть собственное дело, пусть это будет кооператив, в котором вы будете изготавливать табуретки. У вас есть компаньоны, проект устава, личные сбережения, которые вы готовы вложить. Вам надо идти в исполком при Совете народных депутатов, чтобы получить разрешение и зарегистрироваться. Подмечаю: в исполком при Совете народных депутатов. И ещё раз: при Совете. Исполком не сам по себе, а при Совете. Есть закон о частном предпринимательстве и кооперации, где чёрным по белому записано: "Органы власти обязаны всемерно содействовать развитию инициативы граждан, направленной на создание предприятий всех форм собственности, если их деятельность направлена на производство продукции любого назначения". А что реально в жизни вы имеете? Год будете ходить, но черта-с два откроете своё дело. Надо либо в лапу дать, либо иметь связи. При том, что есть закон, гарантирующий вам возможность организовать свой бизнес, наличие оного никого не волнует. Интересно другое, что наличие этого закона меньше всего волнует вас. Вы в реальной жизни прибегните к взятке или связи и откроете что надо, так как это гарантия меньших хлопот. Где бы вы ни жили, в любой точке страны, вы столкнётесь с одним и тем же. Согласны?

– С этим, да,- ответил Гунько.

– Вы зарегистрировались и приступили к работе. С этого момента вы вступаете в невидимую систему, которая вне закона изначально потому, что путь ваш криминален от первых шагов. Вам придётся платить всем, кто придёт. Санинспекция – плати. Пожарка – плати. Госэнэрго – плати. Таких "плати" много, и все они в этой уголовно-криминальной схеме в своей нише сидят. Платить же вам надо, не выдавая им квитанций, значит, вы обязаны как-то эти средства сделать, подпольно, опять же. Участковый пришёл – плати. Рэкет пришёл – тоже дай, а то спалят. Можете горбатить на всех круглые сутки, но уверяю вас, что богатым и процветающим вы не станете, их много, а вы один, и прокормить всю эту братию вы, извините,- усеретесь. Согласны?

– Соглашусь,- кивнул Гунько.

– Так зачем вам регистрироваться с властью в законном браке, если чиновник от неё вас же и обирает бесстыдно? И в самом деле – не надо. Ты направляешься к "авторитету", которого в твоей местности найти не сложно, и подаёшь ему проект, прибыль по договорённости, и всё без регистрации. Платить станешь только одному, ну, или делиться, как хотите. Что выгоднее? Всем давать, а на эту ораву не напасёшься, или одному, от которого ты, ко всему прочему, получишь и гарантии во всём, по всем пунктам. Вот такая петрушка выходит: лучше одному подпольно, но с гарантией, чем всей орде без гарантий. Государство тебе гарантий дать не желает, хоть бумага чиновника и обязывает это сделать, а уголовный авторитет – даёт. В мире подпольного производства люди с головой, умеющие наладить производственный поток любого товара, бесценны. Их охраняют лучше, чем президента страны, ибо они – кормильцы. Вся группировка сядет в лагерь, на мокрое пойдут, а этому кормильцу упасть за решётку не дадут. Это гарантия?

– Допустим да, а вывод?- упрямился Гунько.

– Зачем вам вывод, Ефимович? Достаточно понимать, что закон есть, но его нет, ибо он не исполняется. Бал правит тот, кто на закон какать хотел сто лет подряд, и, к тому же, всем это выгодно,- Саня сплюнул.- Вот в такой системе я и сижу, за своё дело держусь, оно меня кормит. Разница между моим "кланом" и остальным уголовно-государственным образованием только в одном: все структуры в этой стране платят налоги продажной власти, а я этого не делаю, за что дважды вне закона. Поэтому власть нас и не любит, мы делиться с ней доходами не желаем своими. Вот попробуйте организовать дело своё и так, чтобы ей, сучке, не платить – она вас съест с потрохами. Вот и весь вывод. Теперь о гарантиях. Власть принадлежит или находится в руках сильного, имеющего голову, средства давления, то есть силовые министерства, деньги, которые никто не отменял. При наличии всего перечисленного могут сожрать кого угодно, потому что вступает в силу закон превосходства в тактике и стратегии. То бишь побеждает тот, кто лучше владеет информацией, правильно строит прогнозы и умеет пользоваться механизмом влияния на события. Ещё умение применять оружие играет роль некого аванпоста. К примеру: мафия, как и власть, готовы нас уничтожить, но не могут. Отсутствие информации и умения пользоваться оружием не даёт им такой возможности. Ведь договориться со мной они не смогут, я даже встречаться с ними не буду, ибо мне разговаривать с ними не о чем, разные у нас на будущее виды. Вот оружие и есть наша гарантия, большая, чем принимаемые законы, которые не исполняются, и чем исполняемые законы в мире криминальном.

– Конечно, с такой подготовкой вам на государство писать только и осталось. А простым смертным как быть? Где им взять эти гарантии?- спросил Гунько.

– Я рецептов никому не даю. За всех думать мне ни с руки. Если государство в лице власти чиновников не хочет давать гарантий, давайте не будем платить налоги. Вот их власть и перестанет существовать. Как с церковью: перестанет народ подавать им свои гроши – и сядут они на свои харчи, и умрёт православная вера на нашей земле русской окончательно, и никто не будет винить кого-то в гонениях и геноцидах.

– Анархия – мать порядка!- съязвил Гунько.

– Зря вы, Юрий Ефимович, зря. Не обижайтесь, но советую вам прочитать, лучше в подлинниках, труды идеологов анархии: Штирнера, Прудона, Бакунина, Кропоткина, мемуары батьки Махно, в конце концов. Поверьте, вы найдёте в них в тысячу раз более приемлемые варианты для жизни, чем предлагаемые марксистами. Славяне в душе своей не терпят любую форму власти. Это наше историческое наследие. Пусть она будет золотой, всё равно хаять станут. Сергей Петрович правильно вам рассказывал про до сих пор непогребённых защитников отечества. На Куликовом поле всех погибших счислили и в братской могиле с почестями схоронили, вместе и князя, и рядового ополченца. Бородинское поле оставили после сражения, но всё равно воины, павшие в сечи той, обрели земной покой. Мне лично тоже больно и стыдно, что погибшие во Второй мировой до наших дней без могил, а пропавших без вести не счесть. Власть эта потому и приказала долго жить, что она паскудна в морали своей по отношению к простому человеку,- Сашка стал нарезать картофель кубиками, отстранив потянувшегося помогать Гунько словами:- Это я сам делаю, тут особый рецепт.

– В такой глуши достать вас сложно,- произнёс Панфилов.- И окопались вы умно.

– Мы чувствуем себя хорошо где угодно. Это касается любого государства планеты Земля,- ссыпая в казан нарезанный картофель, ответил Сашка.- Я Москву не люблю. Ненавижу патологически с момента первого своего появления в ней. Да и ей меня не очень видеть хочется. Столица вынесла мне семь смертных приговоров за мои деяния там. Выносившие приговоры, большей частью, в могилах по престижным московским кладбищам лежат, ну, а я доселе жив.

– Третировали мафию?- Гунько хитро улыбнулся.

– Да, сильно. Впрочем, не только в столице, но и по Союзу отметился прилично,- Сашка обернулся и стал хохотать.

Все повернули головы и тоже стали ржать. Подходил Евстефеев, держа удилище перед собой, на леске вместо рыбы болталась запутавшаяся птица.

– Что, Павлович, клёв не тот?- спросил Сашка, смеясь.

– Это, я так понимаю, нырок,- Евстефеев опустил удочку к Сашкиным ногам.- Всё вокруг крутилась, я её гнал, но бестолку.

Сашка наклонился к уточке, взял её, быстро распутал леску и стал осматривать.

– Где-то сломала крыло. Умрёт зимой, когда лёд сковает водную поверхность, лететь в тёплые края ей не суждено,- вынес он вердикт, скрутив ей голову.

– Не жалко?- глядя на то, что сделал Сашка, спросил Гунько.

– Чувства жалости во мне нет, я живу реальностью. В данном случае, я избавил её от мук по чисто гуманным соображениям, ну, может не так, как надо было. Вас, наверное, способ умерщвления, применённый мной, смутил?

– Нет, не способ,- ответил Гунько.- А с убогими как быть?

– Людьми?- переспросил Сашка.

– Да!- Гунько кивнул.

– Разделим ваш вопрос на два. Во-первых, кого вы считаете убогими? Во-вторых, как с ними поступить? Это будет точнее. Если под убогим понимать человека, ставшего инвалидом в силу каких-то причин: болезнь ли это; травма ли это на производстве, которая лишила его руки, ноги, возможности передвигаться; война ли стала тем злом для него; авария; отравление; родовая ли то травма; природная плохая наследственность, доставшаяся от родителей, это одно. Я перечисленную категорию людей в убогие не зачисляю, общество наше их произвело в убогие и калеки. Для меня они – нормальные люди. Под убогими я понимаю тех, кто лишён разума и не способен сам себя обслужить и попросить об этом. Инвалидам надо создавать условия для нормальной жизни и труда, это не так дорого для страны, как кажется. Для убогих создавать приюты, мы не в праве отбирать у них жизнь за то, что они лишены разума, ибо вина в том не их. Но если вы имели в виду принцип, существовавший у спартанцев, когда убивали слабых и немощных, то я вам отвечу прямо: я ни за, ни против. Мне об этом думать не приходилось. То, что касается раненого зверя, птицы, то тут действует закон разумной помощи.