Клан – моё государство 2.

– Да он мне сто лет не нужен был ни тогда, ни до, ни после. Я про него всё знал, и про хозяев его паскудных. У вас информация на меня была?

– На тот момент отсутствовала.

– А у него была, но не его собственного сбора. Ему всучили. Он же хитрый был до ужаса, выгоду умел считать, а обложили его со всех сторон, и выход был один – смыться ко мне, а дать ему упасть к кому-то я не мог. Можно было просто убить, но кто даст гарантию, что он не оставит после себя сведений на продажу. Вот я его и вытянул.

– Погиб он не от ваших рук?

– Ребята из ГРУ его сделали. Я ему предлагал тихую жизнь, но он – упрямый чёрт – вздумал в поддавки со мной играть, торговаться стал, я и озлился.

– А второй? Ронд, кажется.

– Со стариком пошёл. Сыграл в звёздную партию и удачно, выжил.

– Что, знал чем кончится и пошёл?

– Именно.

– Он что, сумасшедший? Я так предполагаю, ему ничего не угрожало.

– Желание риска.

– Страшные игры, однако.

– Куда уж страшнее, когда в тебя стреляют со всех сторон.

– Александр, а президента Кеннеди, случаем, не ваши убили?

– Вы на нас теперь всех собак повесите.

– С языка слетело,- оправдался Потапов.- У нас в программе обучения видеозапись крутят. Хорошая работа.

– Видел я её, дерьмовая работа. Первые пять выстрелов не были для него опасностью, так, лёгкие ранения. Дилетанты. Там одного выстрела было достаточно, чтобы голову оторвало. Знаете, чей был роковой выстрел?

– Нет, конечно!

– С крыши здания, которое располагалось перпендикулярно к дороге, на которую выехала машина президента, сидел профессиональный снайпер. У него была винтовка калибром девять миллиметров с мощным глушителем. Его выстрел и был роковым для Кеннеди. А вообще-то там стреляло трое, кроме этого профессионала и Освальда. Освальд, кстати, совсем не стрелял. Может он и хотел что-то сделать, но ему мешал сильно столб с фонарём. Пока он выжидал, остальные стали палить, Освальд сразу же из здания чухнул. Так всё было.

– Так ведь кровь хлестанула поперёк машины на Жаклин и губернатора?

– Вы видели когда-нибудь, чтобы с приличного расстояния выстрелом из винтовки так хлестануло? Тут не надо быть экспертом, чтобы определить, что выстрел был сделан сзади. Не сбоку, не спереди, а сзади. Просто голова довернулась по оси во время прохождения пули через череп. Такой эффект может дать только винтовочная пуля большого калибра и обязательно тупая, как револьверная. Мне кажется, что и на это организаторы покушения сделали упор. Типа того, что, мол, могли из толпы из револьвера пальнуть.

– Хорошо знаете оружие?

– Если честно, то не очень. Сильно разбираться мне ни к чему. Я пользуюсь узким кругом и, как правило, отечественным.

– А за рубежом?

– И там тоже.

– Не боитесь?

– Нет. Я не агент из группы по ликвидации Моссад. Это они обойму садят в жертву. Я одним выстрелом обхожусь и гильз на месте не оставляю.

– Понятно. Скорострелки не любите.

– Ну почему? Они, может, и нужны, но мне ни с руки. Расход, опять же, большой.

– С вашими способностями – заложников освобождать, цены бы не имели.

– А я и так не последний. Нестабильность рождает насилие в таких грязных формах. Планка растёт постоянно. Ситуация обязывает. По крайней мере, снижения в ближайшие годы не предвидится, ему взяться неоткуда. Хорошие сотрудники, вы сами говорили, бегут и пополняют. Заводы пополняют, выбрасывая рабочих за ворота. И все оказываются на большой дороге.

– И не наживы ради.

– Ради куска хлеба насущного, не до жиру.

– Очередной поворот истории?

– Это не поворот и не вираж, это путь назад, в пещеры. Наш народ, как слепые котята в поисках сиськи, тычется и не находит. Вашим ещё повезло, они себе кусок хлеба добудут, профессия накормит, а как быть учителю, врачу, учёному? Они ведь банков охранять не умеют. Им как жить? Что им делать в таких условиях, сложившихся в стране?

– Разве, скажите, моя голова должна об этом болеть? У меня узкий участок, за который я отвечаю. Я не политик, не государственный деятель, меня в парламент и на съезды не выбирали.

– Так и я там не бываю, мне там делать тоже нечего, своих забот предостаточно. Мои дела только отчасти с проблемами государственного обустройства соприкасаются и с предполагаемым будущим развитием России не совпадают вовсе. Мы с вами опять завтра окажемся по разные стороны баррикад, в разных окопах будем мёрзнуть, после того, как вы наденете форму российских вооружённых сил.

– Конечно, не мы ведь решаем судьбы, мы исполняем приказы. В отношении вашего тайного общества уже, наверное, ничего не будет предприниматься, ведь многие из теперешних главарей отойдут от власти, скорее всего, навсегда.

– Боюсь, что этого не случится. Они, как клопы, могут просидеть в засаде много времени, а только уснёшь или потеряешь бдительность – подлазят и кусают. Рано вы их списываете со счетов. Они ещё возвратятся во властный строй.

– Но вы, правда, не намерены влезать в это?

– Эту страну я знаю слишком хорошо, чтобы соваться в происходящие глобальные события. Мы в них и так попали не по своей охоте, нас втянуло в водоворот. Может, надо было отсидеться, не высовываясь, до срока, как знать. Будущее своё делаем сами, собственными руками.

– А общее?

– Общее с обоюдного молчаливого согласия строится. Если реформы, предлагаемые для проведения в стране, провалятся, все станут валить друг на друга, искать "стрелочников" перестройки. Крик поднимут, может, даже парочку вздёрнут на виселице, только прока от этого уже не будет никакого. Время ведь золотое упущено на болтовню и составление лозунгов да призывов. Поздно что-то теперь менять.

– Я понимаю. Нас за уши тянули в ГКЧП, теперь многие рады, что не поддались. Встретил одного, он в МВД служит, спрашиваю: "Как дела?", а он – мы давно знакомы и откровенно между собой всё обсуждаем – отвечает: "Устал я, старик, выжидаю момент, чтобы вовремя перебежать, не прогадать бы вот только. Надоела эта возня, стабильности хочется".

– Как раньше?

– А мы знаем, как можно по-другому?

– Как только республики отойдут, станет ещё хуже.

– Я в это и верю и не верю. Ну не хочу верить, так точнее. У меня на Украине друзья, в Грузии, в Прибалтике. Неужто всё коту под хвост?

– Не всем и не везде удастся остаться друзьями. Вот в Нагорном Карабахе война идёт, и воюют, порой, друг против друга бывшие сослуживцы, вместе прошедшие Афганистан. В Грузии есть конфликт, в Осетии, Абхазия, опять же, может вспыхнуть. Таджикистан – горячая точка, рядом ещё не забывшие про налёты авиации моджахеды, которые готовы идти помогать братьям по вере хоть на край земли, лишь бы против нас. В Балтии проблем не меньше.

– Кого имеете в виду?

– Русских. А вообще всех, кто говорит на этом языке, там народов таковых много. Она, проблема эта, касается всех бывших республик. Вон Рух на Украине жовто-блакитный прапор поднял и требует срочно прекратить все связи с Московией. Стремление к независимости можно приветствовать. Но к какой: изолированной или в нормальной степени интегрированной? Рубить с плеча легче, но собирать потом сложно.