Клан – моё государство 2.

– Намёк на техногенные процессы в мире?- Сашка посмотрел вопрошающе.

– Нет, это не человек, это дьявол какой-то,- Ламберг всплеснул руками.-Техноген, батенька, идёт сам собой и его не остановить. Вопрос в другом: правильно ли он идёт, в нужном ли направлении. Этими вопросами стали заниматься только в последнее время и не от хорошей жизни. В крупных промышленных центрах мира, где уровень вредных выбросов огромный, у совершенно здоровых родителей стали рождаться дети-уроды. Возвращусь несколько назад. Сравниваю пирамиду Хеопса и Асуанскую плотину. И тот объект и другой – всё это детище техногена. Как оценить построенное тридцать веков до нашей эры и в середине двадцатого века нашей эры? Сложно, но можно. В пересчёте на энергию и, как ты выразился на мощь, потеря составляет почти пять раз.

– Это всё в теории муравья?

– Да нет, конечно. Ты пойми, Александр, что пирамиды строили люди с известными нам физиологическими размерами, а они были не атланты, простые, даже по сегодняшним меркам ниже среднего роста, а потом свалились на мелочевку.

– Так зато у нас в Союзе в конце двадцатого века свалились на гигантоманию. Иванович, я понял, куда ты клонишь, биохимия человеческого организма изменилась за это время и продолжает изменяться. Техногенные процессы эти изменения ускоряют.

– Да я давно догадывался, что ты понял. Так вот, дело в том, что биохимические процессы связаны напрямую с мозгом, то бишь с разумом,- Ламберг постукал себя по голове для убедительности.

– Биополимеры тут причём?

– Во!- Ламберг вскочил, как ошпаренный.- Биополимеры – это своего рода прикрытие, весьма оригинальное.

– Сильно человечество выпало в осадок?

– Достаточно много, чтобы волноваться. Состав костной материи строителей пирамид и теперешнего человека – провал, для химика особенно заметный.

– Предположения какие?

– У тебя живот болит, когда из тайги приходишь на материк европейский?- спросил Ламберг и хитро прищурился.

– Болит.

– В данном случае организм переводит химические часы, так как ты меняешь состав потребляемой воды.

– Это плохо?

– В общеземном масштабе – фатально.

– Значит, когда человек разумный покинул свой ареал обитания и стал кочевать с места на место, начался этот процесс?

– Скорее всего, именно так.

– А с генетическим кодом это как повязано? Ты говорил о рождающихся у здоровых родителей уродов.

– Генетический код очень гибкий механизм и высшей степени стабильный, по крайней мере, последние три миллиона лет, но на химические воздействия и особенно на биохимические вмешательства реагирует мгновенно. Ведь, по сути, то из чего состоит человек это – связи атомов разных элементов, среди которых доминируют: азот, углерод, кислород и водород.

– Долго до конца света?- спросил Сашка прямо.

– Не долго. Это я к тому, что обычно говорят, что на мой век хватит и потом долго смеются. Тебе смешно?

– Плакать хочется, Иванович. Ведь то, что я строю, а теперь и все мы, это маленький кирпичик в основание будущего, на котором ты ставишь крест.

– Не я.

– Сколько ещё?

– Максимум двести лет,- сказал Ламберг.

– А говорят, что нет пророков в своём отечестве,- Сашка ухмыльнулся.

– Я не в своём – чужом,- Ламберг рассмеялся.- Страшно?

– Мне нет. Нас ждёт, так понимаю, возвращение к звериному образу жизни, появлению на фоне ухудшающихся условий сект и разного рода религиозных, одиозных течений, хаос взаимоотношений, падение морали и всё это выльется в конечном итоге в жуткие войны. Похоже, что это будут не глобальные, как когда-то пугали, а тихие битвы,- констатировал Сашка.

– Ещё я тебе говорил о связи биохимических процессов с…

– С мозгом,- добавил Сашка.- Только ещё лидеров-мутантов нам и не хватает.

– Но рук, Александр, опускать не надо.

– Скачки будут в этом двухсотлетнем периоде?

– Будут,- Ламберг кивнул.- С точностью теперь определить нет возможности, то ясно уже сейчас, что произойдёт первый катаклизм на рубеже между семью и восемью миллиардами человек. Твой Иван в этом дока огромный.

– Войны конца этого века и начала следующего – это прелюдия к будущим потрясениям?

– Да. Прогнозировать что будет после сброса сложно, но учитывая опыт человечества, скорее всего, пройдёт тихий период в полсотни лет, когда попытаются войти в ритмики возврата.

– Помешает сделать это необратимость процесса?

– Она.

– Новые источники?

– Александр, новые источники – новая химия, а это гибель.

– Отвод её в космос?

– Не знаю,- Ламберг развёл руки в стороны.- В Союзе, ты говорил, всё рушится по космическим программам, а Соединённые Штаты Америки в этой области со своими челноками не потянут. Я не пророк, во мне нет пессимизма, но и оптимизма мало.

– Что надо мне в ближайшее время сделать? Так понимаю, что кроме финансов у тебя есть ещё какие-то запросы.

– Кадры,- ответил Ламберг.- Где хотите, но сыщите мне талантливых фанатиков. Вы сами, как и я впрочем, что скрывать, фанаты, вот и потрудитесь во имя будущего. Ищите, хоть из-под земли, но достаньте мне этих вундеркиндов.

– Поступающие сейчас, не отвечают требованиям?

– Ты не понял. Мне надо раза в четыре больше людей. У тех, кто приходит, отличные знания, знак качества можно ставить, но не надо давать им столько постороннего. Имею в виду умение стрелять и прочее.

– Сейчас есть кто-то, способный продолжить дело в случае твоего ухода?

– Да, если взлечу на воздух, двое меня заменят.

– Хорошо. Мы усилим наклон на химию и будем искать, обязательно будем искать по всему миру.

– А у тебя замена есть?- в свою очередь спросил Ламберг.

– Есть.

– Иван?

– Нет. Из тех, кто работает сейчас, три десятка человек заменят в один миг.

– А вражды между ними не случится?

– Семён Иванович, они с пелёнок в бандитах, это их жизнь, но они имеют стойкий иммунитет на перевороты. Да и некого им переворачивать, ведь я лидер номинальный и добываю, не сидя в кресле, а с пистолетом в руке, как и они. Мы равны.

– Такая система не рухнет?

– За неё я меньше всего переживаю.

– Дай-то Бог!

– Из Швеции приходил запрос?

– Да, Александр, был. Оригинальная идея.

– Оценить можно?

– Десять из десяти с плюсом,- ответил Ламберг.

– Один человек сам всё сделал.

– А это не твой проект?

– Нет. На такого можно опереться?

– Не задумываясь.

– То-то.

– Так дай мне таких, я ведь ради своего дела жадный до ужаса,- Ламберг привстал.

– Иванович, не могу. Лучших не могу, прости. Нас сожрут с потрохами, в мире денег, будь они трижды прокляты, ошибок не прощают. Случай слеп, но ты не завтра собрался на тот свет. Будет и у тебя элита, обязательно будет, средств на это не пожалеем.