Клан – моё государство 3.

– Сначала на речной порт, потом видно будет,- Сашка положил пачку пятидесятирублёвок возле рычага переключения передач.

– Это много будет,- сказал шофёр.

– Ничего. Нам они всё равно не впрок. Либо пропьем, либо бабам подарим. Вызов у нас на норвежские платформы. Поедем газ добывать для чужой страны. Когда у тебя смена заканчивается?

– В три. Есть предложения?

– Нам надо к десяти вечера к самолету. В шесть часов на ужин к отцу Иннокентию. Знаешь его?

– А кто, скажи мне, отца Иннокентия в Якутске не знает? Тогда так поступим. Я в три часа подхвачу напарника и пересядем на мою шестую. К шести я вас к отцу Иннокентию подкину, где он живёт в курсе, а полдесятого заберу и в аэропорт. Пока вы ужинаете, я покалымлю. Сговорено?

– Годится! По рукам!- согласился Сашка.

Весь день они мотались, осматривая город. Обедать направились в лучший ресторан города, где у Сашки тоже оказались знакомые, которые его появлению были весьма рады. Особенно стройная и симпатичная официантка, сходу повисшая у него на шее.

– Марья!! Не балуй!- обнимая её, сказал Сашка.- Ты всё хорошеешь. Годы над тобой не властны. Одно слово – царевна. Здравствуй, Федосия Игнатьевна,- поздоровался Сашка с женщиной якуткой маленького роста, коротко её обняв и расцеловав.- Организуй нам столик на троих.

– Кто ж тебе откажет, такому бугаю?! Девки мои так и пищат. Проходи, проходи, чёрт лесной. Покормим,- Федосья Игнатьевна подтолкнула Сашку к зеркалу.- Хоть причешись, а то, как с берлоги.

– Ему так больше идёт,- Марья не отходила, крутилась рядом.

– Егоза! Иди накрывай, ишь, распустила хвост,- наехала на Марью Игнатьевна.

– Уже бегу. Спросить даже нельзя. Сань! Ты надолго?- в глазах Марьи была тоска.

– Не соблазняй. Я знаю, что ты замужем. В грех играть не могу. Честно отвечаю – проездом. Вечером рейс. Мне сердце при виде тебя щемит, но поделать ничего не в силах. А ты не забыла меня, выходит?

– Нет,- коротко ответила Марья.- Каждый день тебя во снах вижу. Ну, где ты взялся на мою голову?- на её глазах навернулись слёзы. Сашка обнял её, не обращая внимание на окружающих.

– Не реви, а то уйду. Дурёха ты дурёха. Кто ж виноват-то? Да и не виню я тебя ни в чём. Жизнь есть жизнь. Какая дорога выпадет, той и иди. Нас не свела. Я не в обиде, но и ты не скули. Знаю, что ты готова была за мной на край земли, но я не могу тебя позвать. Не мог ни тогда, ни сейчас,- стал успокаивать её Сашка.

– Извини, Сань!- она отстранилась, вытянула из рукава платочек, вытерла слёзы.- Ей-богу нахлынуло. Как увидела тебя, вылезающего из такси, аж сердце остановилось,- она вымучено улыбнулась.- Женился?

– Эх, Марья, Марья!! Где ж я теперь такую как ты найду? Нет, пока. Думаю, что долго не протяну, годы подпирают,- Сашка обнял её за плечо, и они всей толпой двинулись в зал.

Уже в машине, после обеда и долгого прощания, когда ревели Марья и её подруги-коллеги по работе и даже Игнатьевна, всплакнувшая тайком и знавшая кто есть Сашка на самом деле, остальные были не в курсе, шофёр спросил:

– Любовь?!

– И ещё какая любовь!- вздохнув, ответил Сашка.- Не девка была в молодости – огонь!

– Красивая,- констатировал водитель.- Хоть, видно, не молода.

– Тридцать шесть, да трое детей,- Сашка замолчал и добавил спустя время:- А может и больше уже. Что-то я не спросил. В 1986 трое было. Не женщина – кипяток. Ей, кстати, с мужем, в отличие от подруг, повезло. Работа, сам знаешь какая.

– Эт точно,- кивнул шофёр.- Красоту такую каждый полапать наровит, а народец идёт в кабак, как правило дерьмовый. Хамский.

– А ей повезло. За мента она вышла. По мужу Доронина.

– Это не Николая Доронина, что в уголовном розыске по городу, жена?- у водителя отвисла челюсть.

– Вот за ним.

– Елки-моталки. У меня с ним гараж рядом. Соседи. Я ему в том году двигатель перебирал. И он меня выручал не раз, не два. А что она его жена – впервые слышу и вижу. Вместе их не видел и в гараж она не приходила ни разу. Вот жизнь!! В одном городе живём, знакомы с ним лет пятнадцать, а жену сегодня впервые увидел! Да и он как-то словом даже не обмолвился. Я так считал его холостым.

– Три года он её обхаживал, не давал ей проходу. Всех от неё отбил. Упрямый мужик. Когда я возвратился в город, она уже первенца родила. Уехал поезд. Посмотрел со стороны и отошёл в сторону. Зачем в семью соваться. Да и в ресторан я бы не пошёл сегодня, если б знал, что она там до сего дня работает.

– И правильно. Если б был мудак или пьянь, надо бабу уводить. Николай справный,- шофёр ловко прикурил одной рукой, бросил спичечный коробок на переднюю панель и продолжил:- Я за баранкой четверть века. Двадцать лет на такси. Насмотрелся и наслушался супружеских претензий и обвинений. Чего только языком не метут?! Даже разнимать и успокаивать приходилось. Жуткая у нас культура. Я подметил, что пьяные супружеские выяснения отношений, по лексикону, угрозам и прочему, ну точь в точь как нонешний скандал во власти. Такой же пьяный. Такая у меня в голове возникла ассоциация. Потом они разведутся, а страдать будут дети. Народ, стало быть.

– Так и будет,- согласился Сашка.

– И получается, что все мы – безотцовщина. Сироты.

– Да, земляк, да! При прежней власти, коммунистов имею в виду, хоть точно знал, что завтра тебя ждёт, детей твоих. А ныне? Мы на островной станции семь лет отпыхтели, а вернулись, вижу, попали в гавно. Замен у нас не было, бросить всё жалко. Теперь поставок нет, станцию закрыли, заморозили. Хорошо хоть расчёт дали, а то бы мы теперь по городу мыкались в роли бичей. Знакомых-то много, но деньги занимать в такие времена – сердце не велит, да и совесть не позволит. Не нужны этой власти ни мы, ни наша работа.

– Им бы золото, алмазы, нефть поступали, а как, каким горбом да сорванными пупками – плевать. За барышами человека видеть перестали. В парке у нас парень молодой недавно разбился, так мы с шапкой по кругу на гроб собирали. Где живём?!! Досок на последнюю квартирку не нашлось. Ты сам-то местный? Город хорошо, вижу, знаешь.

– Университет я заканчивал. Геолог я. До университета финансовый техникум. Я родом из Олёкминска,- ответил Сашка.

– То-то ты как в родном доме ориентируешься. Теперь многие уезжают. Кто на Большую землю, квартира если есть да пенсия, кто на малую родину к родителям, а кто-то из этой страны вообще. И так тебе скажу, земляк, я тоже тут родился, больно мне на это смотреть. Нет у меня к отъезжающим ненависти и злобы. Хорошо, что есть куда ехать. Не все же могут такой беспредел выдержать.

– А больно почему?- полюбопытствовал Сашка.

– Да оттого, земляк, что мы тут худо-бедно, но большим многонациональным кагалом жили, всякое случалось, да всё это мелочи. Теперь им всем не сладко придётся. Кто и где их ждёт? А один переезд равен шести пожарам. Человек должен жить оседло.

– Трудяга кругом устроится.

– Мусор убирать,- ответил таксист и все трое рассмеялись.- А вы как устраивались? Если не секрет.

– Просто всё. С нами два года зимовал норвежец. Гляциолог. У него дядька в фирме работает по добыче газа с платформ. Он нам дал рекомендации. Две зимы мы вместе прожили, а как родной брат. Сам он нам позвонил, пригласил и всё устроил. Мы же все свои, а как лебедь, рак и щука тянем в разные стороны. Отсутствует в нас взаимопонимание как у других народов. Правда говорят, что если одного еврея из ада выпустить, он всех своих следом вытянет, а русский утопит.