Клан – моё государство.
Шрифт:
– Даже подлинник этот веса иметь не будет.
– Это смотря по чему и по кому. Не ровен час, придут те, кто захочет узнать, как было. Вон империя-то трещит.
– Ты – маньяк.
– Это вы все маньяки. Дальше кончика собственного носа ничего не видите. Мозги последние просрали. Вот ты зачем в Швейцарию полез? На что ты надеялся? Думал там руководящие ЦУ давать и на чужом горбу въехать в рай? Дурак ты. Если бы я и мои люди вас не выкинули оттуда, вы бы тысячу лет меня под именем этим искали. Рядом бы стояли и никогда не узнали бы. Любому второму в посольстве поручили бы
– Не мы промашку дали.
– Ты на своих хозяев бочку не кати. Они – чистюли. Что им дали, то они тебе и сунули. Все хозяева в глазах холопов дураки, так будь умней, коль роли для себя иной не видишь.
– В умного хочешь со мной поиграть?
– Ох, Кириллов, и козёл же ты. Как тебя земля носит? Если ты мои бумаги настоящие увидишь, на месте умрёшь. И прикоснуться побоишься, не то что арестовать. Да будь я из простых, мне давно бы гнить и гнить, а я в Союз когда хочу – еду, когда хочу – уеду. Сколько хочешь могу убить таких, как ты. И меня никто не арестует. Никогда.
– Призрак.
– И что ты верно заметил, то правда – привидение.
– Большого, стало быть, хозяина имеешь?
– Очень. Ты со своими ещё в кабинете сидел перед тем, как в аэропорт ехать, а я уже знал – кто и зачем припрётся.
– Брехун ты. Этого быть не могло.
– Потому, что хозяин умнее тебя в сто раз.
– Не понял?
– Эту информацию я вскрыл. И я же её всучил. И если хозяин твой не спец в этом, то ты-то должен был её проверить или нет?
– Зачем?
– Чудак ты, Кириллов. Она у многих в управлении до тебя была, и все сообразили, что липа, никто ей хода не дал. Я к ней Швейцарию прилепил. Специально. Чтобы посмотреть, кто вкусит. Ты же в этом деле варился, крутил шестерни и на такую туфту сел.
– То, почему информация по Крестовскому не разрабатывалась, разберётся Грибов.
– Этот мерин мозгов не имеет, читать толком не умеет, пишет, как пятиклассник. Он найдёт. Жди.
– Посмотрим.
– А ты ещё и глупый. Его потому на эту должность и впихнули именно сейчас, шабаш ведьм идёт, никто не хочет, чтобы о его делах знали. Покойный на своём месте был, царство ему небесное, при нём все грустные ходили, по струнке, он про всех знал, всё. И ничего не оставил. Олуха этого и поставили. Пусть попугай сидит. Попка – дурак.
– Ты что, всех знаешь?
– Я тебе, придурку, час уж втолковываю об этом. Под этим именем другой у вас сидел. Кто был – иди его, сыщи. Может, американец, может, ещё откуда. Потому и не рыл его никто. Знаешь, если бы они тогда дали делу ход, вас всех же к стенке ставить надо. В родной конторе под носом враг сидел, и никто не засёк.
– Как ты о том узнал?
– Потому и узнал.
– Концы у нас имеешь?
– Нет.
– Тогда как?
– Ты как получил?
– Передали.
– Сверху?
– Допустим.
– Вот и думай. Как она могла наверх попасть? Если даже ты о ней не ведал.
– Со стороны?
– Начинаешь потихоньку шевелить извилинами.
– Поэтому ты про Родину и говорил?
– Именно. Твои хозяева в дерьме. Разве сверху могло это выплыть? Могло.
В единственном случае. Кто-то продаёт туда и получает оттуда. Это выяснить можно.– Не верю.
– Ещё бы. Это не младший научный Румянцев. Верхотура, будь здоров.
– Ладно. Я тогда тут чего торчу?
– Дурак. Вот и торчишь. Я взял это дело на себя. Так кто-то хотел, спутали с кем-то, ну, я и впрягся. За того парня.
– Тебе зачем?
– Продавца хочу подцепить.
– И как?
– Через тебя. Ты пропал, он суетиться начнёт, я его и вычислю.
– Если не начнёт?
– У него выхода нет, когда по крупняку бьют, то волны всегда катятся. А все знают, чем ты занимался, а ты его человек. Дело-то к разрядке идёт, а тут шпион сидит под носом и мешает. Либо побежит, либо уйдёт на покой.
– Никто не тронет. У него сила.
– Кто продаётся, Кириллов, сильным не бывает. Труха.
– Меня могут и не хватиться.
– Я им разговор наш послал. Не весь, выборочно.
– Тот, что в Италии был?
– Конечно.
– Там же нет ничего.
– Есть пятьсот тысяч и отсутствие ноты.
– Что это даёт?
– То и даёт. Ноты нет? Нет. Значит – деньги дали. Ваш вас в Италии покрыл. Значит – и доллары его. Или вы хотите пятьсот на себя натянуть?
– Ну, ты и гад.
– Ещё какой. Вас даже убивать не надо будет, свои всё поотбивают. Прошлое начнут копать. А там нет ничего. Пусто. Кроме Румянцева, а о том, кто он, все знают. Удавят вас в Лефортово.
– Скорее аварию сочинят,- невесело произнёс Кириллов.
– Мастаки величайшие болгар да своих зонтиками колоть, американца тронуть боятся.
– Там не наши были. Болгары сами делали.
– Мне туман не пускай. Я даже лицо этого агента знаю. Встречал в Париже. Агент – "зонтик".
– Вы что, со мной здесь сидеть собираетесь?
– У меня ещё мозги не поехали. Укол сделаю, и будете спать сутки.
– Или убьёте уколом?
– Если твой хозяин посыплется – я тебя убью, если нет – выпущу.
– Тогда я спокоен.
– Тоже надеешься?
– Просто знаю, что его ничем не достать.
– Иди в туалет. Вон дверь. И спать,- Сашка достал ампулу и одноразовый шприц.
– Оснащённый вы, как я погляжу.
– Кириллов! Здесь я командую. Идите в сортир, а то сейчас укол всажу – во сне обделаетесь.
– Сколько могу потратить времени?
– Много надо?
– Минут двадцать.
– Ладно. Идите. Подожду.
После того, как Кириллов уснул, Сашка ушёл из гаража. К вечеру следующего дня вернулся. Пленник, проснувшись, успел обшарить комнату в попытке выбраться, но безуспешно.
– Не нашли?
– Что?
– Как выбраться?
– Нет. Хорошо муровано.
– Там наверху,- Сашка показал на потолок,- ёмкость с бензином. Куб. Сгорели бы заживо.
– Не жаль?
– Вас?
– Место.
– Ничуть. Ну, приехали бы пожарники. Они всегда опаздывают, вы бы уже задохнулись. А сверху сюда пролезть нельзя.
– Так то, что там, над нами, сгорело бы.
– Государственное, не моё. Хай горит,- соврал Сашка.
– Есть хочу,- Кириллов посмотрел на принесённый Сашкой целлофановый пакет.