Классическая проза Дальнего Востока

Гильдон вышел во двор - и принялся учиться искусству фехтования.

В ту же ночь Хон Мо любовался лунным светом и увидал сына.

– Отчего тебе не снится?
– спросил он.

– Я любовался лунным светом, - почтительно ответил Гильдон.
– "Небо сотворило десять тысяч вещей, и самое высшее его творение - человек". Меня же никто не ценит. Так человек ли я?

– Это что еще за речи?!
– рассердился отец.

А Гильдон опять:

– Вот что тревожит мою душу: я ваш сын, плоть от плоти, кровь от крови вашей, но мне не дано звать отца отцом, а брата братом. Могу ли я называться человеком?

– И слезы полились на его платье.

Отец выслушал Гильдона, но утешать не стал, побоялся, что сын совсем осмелеет, и принялся браниться:

– В моей семье не один ты низкого происхождения. Что это за дерзости? Не смей больше так говорить!

Гильдон плакал, не проронив ни слова. А когда услыхал: "ступай прочь", - ушел к себе и закручинился еще больше.

Вот и одарен-то он превыше всех, и сердцем добр, но нет душе его покоя, сон бежит от глаз.

Однажды пришел Гильдон в покои матери и, сетуя, сказал ей так:

– Еще в прошлой жизни предопределила мне судьба быть вашим сыном. Это для меня великая милость. Но мне придется расстаться с вами. С судьбою трудно спорить. Дорогая матушка, не беспокойтесь о недостойном сыне и берегите свое драгоценное здоровье.

Мать встревожилась:

– Низкого рождения в нашем доме не только ты, зачем же говорить столь пристрастно, надрывая мне сердце?

Сын отвечал:

– Кильсан, сын Чан Чхуна, тоже был низкого рождения. Покинув мать, ушел он в горы Унбонсан, постиг там великое учение о Пути, и его имя славили потомки. Я избираю ту же дорогу. А вы не горюйте и ждите, что последует дальше. Одно лишь меня беспокоит: что-то не по душе мне коксанская тетка. С каждым днем отец все больше благоволит к ней. Боюсь, не причинила бы она зла нам с вами. От нее, как от врага, так и жди беды. Обо мне же вы не беспокойтесь.

Мать совсем опечалилась.

Действительно, была у господина любимая наложница по имени Чхоран - Ранний лотос. Некогда в Коксане все знали ее как кисэн, и потому получила она прозванье коксанской тетки. Нрава она была спесивого и вздорного. Любого, кто не угодит ей, тотчас опорочит перед хозяином. Все зло в доме шло от нее. Дворовые слуги ее ненавидели. Когда же у Чхунсом родился сын и господину это пришлось по сердцу, Чхоран из зависти решила погубить Гильдона.

Однажды, зазвав к себе шаманку, Чхоран сказала ей:

– Не знать мне покоя до тех пор, пока не изведу мальчишку. Исполни мое желание, а за услуги я щедро тебя одарю.

– За Восточными воротами столицы живет гадалка, - посоветовала шаманка, - только глянет на человека, сразу все расскажет: что было и что будет, в чем счастье и в чем лихо. Растолкуй ей свои желанья, а потом отведи к господину. Ее пророчества так его запугают, что он сам пожелает сжить сына со света. Вот и выход, только бы удалось!

Чхоран дала ей на радостях пятьдесят лянов серебра и пригласила заходить. Шаманка ушла довольная.

На другой день Хон Мо на женской половине беседовал с супругой, госпожой Лю, о младшем сыне. Расхваливая его таланты, они сетовали, что мальчик родился от служанки.

Неожиданно в покои вошла какая-то женщина и поклонилась господину. Тот удивился:

– Кто ты? Зачем пожаловала?

– Я, недостойная, людям ворожу. Вот и к вам зашла.

Хон Мо тотчас захотел узнать, что ждет Гильдона. Его позвали и показали ворожее. И она робко проговорила:

– Я вижу, что ваш сын - необыкновенный человек, герой, каких не видел свет, но рождения он низкого... Вот будто бы и все...
– И она умолкла на полуслове.

Хон Мо, заинтересовавшись, приказал:

– Ну что там, договаривай!

Ворожея, чуть помявшись, продолжала:

– Гляжу я на вашего сына: он великодушен и добросердечен. В междубровье мне ясно виден дух наших гор и рек. Внешность у него царская. Но когда он вырастет - погубит весь ваш род. Молю, подумайте об этом!

Хон Мо призадумался, но ворожее сказал:

– От судьбы не уйдешь. А о сказанном молчи!
– и, вознаградив ее, отпустил.

С того дня Хон Мо поселил Гильдона в уединенном домике в горах и приказал следить за каждым его шагом.

Тоскливо было на сердце у Гильдона, да что поделаешь! И стал он изучать военные науки по "Шести планам" и "Трем тактикам", движение светил и географию.

Обо всем этом Хон Мо знал и беспокоился:

– Этот негодник талантлив. Если дать окрепнуть его далеко идущим замыслам, как бы не сбылось предсказание гадалки! Что с ним тогда поделаешь?

В душу господина закрался страх.

А Чхоран тем временем за тысячу золотых наняла убийцу по имени Тхыкчэ, господину же без устали нашептывала:

– Ну и гадалка! Всех насквозь видит! Как вы решили поступить с Гильдоном? Не лучше ли от него поскорее избавиться?

Но господин нахмурил брови:

– Это - моя забота. Нечего болтать пустое!
– и прогнал Чхоран с глаз долой.

Потеряв покой и сои, Хон Мо занемог. Супруга и старший сын Инхён встревожились, а Чхоран уж тут как тут и знай твердит:

– Господин наш занемог. А все из-за Гильдона. Мне кажется, что господин поправится, только когда этого мальчишки не будет на свете. И благополучию нашего рода тоже ничто не будет угрожать. Поразмыслите об этом!

– Как бы ни было, но установленные издревле отношения между людьми - самое важное на свете, - возразила госпожа, - как можно решиться на такое дело?

А Чхоран все свое твердит:

– Говорят, есть какой-то Тхыкчэ. Ему прикончить человека все равно, что залезть рукой в собственный карман. За тысячу золотых он темной ночью управится с мальчишкой. Когда господин проведает об этом, будет уже поздно. Подумайте хорошенько!

Госпожа и старший сын со слезами отвечали:

– Мы не можем на такое решиться, но ты для блага государства, ради жизни отца и супруга и во имя сохранения рода Хонов, делай, как разумеешь.

Чхоран обрадовалась, позвала Тхыкчэ и наказала ему убить Гильдона той же ночью. И убийца стал ожидать полночи.

Гильдон меж тем все горевал о том, что им пренебрегают. Но против отцовской воли не пойдешь. Не спится Гильдону, при свече читает он "Книгу перемен". И вдруг слышит: прокаркал ворон. Гильдон удивился: "Ворон обычно бежит от ночи, а тут вдруг каркает. Быть беде!" Он углубился в "Книгу перемен", стал изучать восемь триграмм. Но, тотчас же в ужасе отпрянув, оттолкнул столик и, сотворив заклинание, сделался невидимкой. И что же - в третью стражу тихо отворилась дверь, и в комнату прокрался какой-то человек, вооруженный кинжалом.