Классная штучка

— Мне кажется, вам сегодня не стоит выходить, — сказала она. — По крайней мере в одиночку. У вас есть друзья?

Дженнин понуро уставилась в пол. Виктория догадалась, что ее гостья не хочет, чтобы о случившемся узнали.

— Вы испытали сильное потрясение, — добавила она.

Потом пристально посмотрела на Дженнин. — А что, если вы останетесь у меня?

— Но…

— Нет, не спорьте, пожалуйста. Я вас не отпущу. Может, удастся заодно поговорить о том, о чем нам так и не удалось побеседовать у Роберта Блэкуэлла.

С этими словами она подала Дженнин чашку чая. Дженнин благодарно улыбнулась. Ей и самой хотелось остаться.

— Идите сюда, — пригласила ее Виктория, приоткрывая дверь в гостиную.

— Мне нужно позвонить моему редактору, — сказала Дженнин. — Я должна была участвовать в сегодняшней передаче.

— Не беспокойтесь, — улыбнулась Виктория. — Я ему уже позвонила. Он все понял и просил передать, чтобы вы не волновались. Он сам позвонит вам завтра.

— Но вы не сказали ему?..

Виктория помотала головой:

— Нет, конечно.

— Спасибо, — кивнула Дженнин, но тут же болезненно поморщилась. — Да, боюсь, теперь меня уволят.

— Позже будете из-за этого убиваться, — сказала Виктория. — Пейте лучше чай, а то остынет.

Некоторое время обе сидели в молчании. Дженнин прихлебывала чай и осматривалась. Многочисленные фотографии Пола тронули ее. По всему чувствовалось, что Вики обожает своего знаменитого кузена.

— Почему? — спросила вдруг Виктория. Голос девушки прозвучал так тихо, что Дженнин еле расслышала вопрос.

— Что — почему?

— Почему вы хотели это сделать?

Руки Дженнин задрожали, и ей пришлось поставить чашку на стол, чтобы не расплескать чай.

— Извините, — вздохнула Вики. — Это, конечно, не мое дело. Я не хотела вас расстраивать.

— Нет, — грустно улыбнулась Дженнин. — Вы не виноваты. Я бы на вашем месте тоже спросила. Не говоря уж о том, что вы спасли мне жизнь. Я должна быть вам благодарна.

— Вы должны радоваться, — укоризненно сказала Вики. — К тому же самоубийство вовсе не ответ. Оно ничего на решает.

— Почему? — приподняла брови Дженнин. — Для меня это был бы выход.

— Нет, — уверенно возразила Виктория. — Я не верю, что у вас все настолько беспросветно.

И тем не менее это так, — понурилась Дженнин.

— Давайте поговорим об этом, — предложила девушка.

Дженнин покачала головой:

— Нет, не могу.

— А вдруг вам станет легче?

— Нет, — отрезала Дженнин. — Лишь мне самой по силам развязать этот узел.

— Что ж, ладно, — пожала плечами Виктория. — Но если вдруг передумаете…

— Спасибо, — улыбнулась Дженнин.

Виктория встала.

— Я приготовила кое-что поесть. Надеюсь, вы уже проголодались?

Дженнин тоже встала.

— Спасибо, вы очень добры.

Виктория состроила потешную гримаску и направилась на кухню. Дженнин последовала за ней.

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Нет. Сегодня вечером вы должны капризничать, а я буду за вами ухаживать и во всем вам угождать. И не перечьте. — Виктория строго возвысила голос. — Это приказ.

Сядьте на диван — я вас позову, когда все будет готово.

Дженнин послушно вернулась в гостиную. Удивительно было видеть эту совсем юную белокурую девушку в роли хозяйки. При их первой встрече она произвела на Дженнин впечатление избалованной и легкомысленной прожигательницы жизни. Однако на поверку взбалмошная кузина Пола оказалась заботливой и человечной, и Дженнин невольно прониклась к ней искренней признательностью. И еще она решила, что Вики ей очень по душе.

За ужином они разговаривали ни о чем, непринужденно шутили и смеялись, причем ни одна из них не вспоминала об эпизоде, после которого Дженнин оказалась здесь.

Постепенно Дженнин окончательно успокоилась. Ей уже понравилось сидеть здесь, вдали от собственного дома, в тихом, уютном месте, где нечего бояться.

Виктория поведала Дженнин о том, что владеет целой сетью бутиков — модных магазинчиков — по всему Лондону. Дженнин прекрасно знала многие из них, поскольку, сама делала в них покупки. Покойный дедушка оставил Вики (а девушка попросила Дженнин называть ее именно так) скромную сумму денег, а мама и папа помогли ей наладить процветающий бизнес, о котором в свои годы и мечтать-то не смели.

Дженнин с удовольствием слушала веселую трескотню Вики. Ей и правда было приятно выслушивать откровения молодой и счастливой женщины, которая жила припеваючи, не зная забот и печали. Причем Дженнин нисколько не завидовала ей; напротив, она ловила себя на мысли, что привязывается к Вики все больше и больше.

Потом Вики откупорила бутылку коньяка и, слово за слово, беседа перекинулась на Дженнин.

Позднее, несколько недель спустя, Дженнин тщетно пыталась вспомнить, что привело к тому, что ее язык вдруг развязался и она как на духу выложила страшную историю своего чудовищного падения девушке, с которой была едва знакома.

Однако Вики слушала ее внимательно, не перебивая.

Она пристально наблюдала за лицом Дженнин, в котором попеременно отражались боль и мука. Когда Дженнин рассказывала о миссис Грин, о Мэттью, а потом и о Кейт, она всем сердцем сострадала ей. Однако ей никак не верилось, что под личиной этой обаятельной и красивой, без сомнения, исстрадавшейся женщины может скрываться зловещая миссис Грин. Или что кто-то способен издеваться над ней, подобно Мэттью. Впрочем, в одном Вики была твердо уверена: отношения Дженнин с Кейт рано или поздно непременно наладятся.

Закончив рассказ, Дженнин с замиранием сердца посмотрела на Вики, молча сидевшую на диване и почти невидимую в сгустившихся тенях. Она была убеждена, что все испортила и что девушка теперь проникнется к ней глубочайшим отвращением. Но когда Вики наклонилась, чтобы подлить коньяка в ее опустевшую рюмку, Дженнин увидела, что та сочувственно улыбается.

— Вы не должны нести такой груз в одиночку, Джен, — сказала она негромко.

— Но что мне остается делать?

— Вам необходима помощь, возможно, даже врачебная.