Кластер Верда: Первое правило крови

– Так потому и не помните, что вы здесь впервые, – буркнул Лупус.

– Но ты же сам говорил, что мы уже были здесь накануне! – протестующе взмахнул рукой Валтор.

– В нашей системе вероятностных координат вы здесь уже бывали однажды, – спокойно объяснила ему Татьяна. – В своей системе вероятностных координат вы здесь впервые.

Валтор задумался. Сдвинул акубру на затылок. Почесал пальцем наморщенный лоб.

– Как это может быть?

Лупус тяжко вздохнул и молча развел руками.

– Система вероятностных координат относительна, – сказала Татьяна.

– Ага… – Валтор попытался еще сильнее наморщить лоб, но у него это не получилось. – То есть?.. – Он помахал указательным пальцем из стороны в сторону. – Но тогда… – Он сосредоточенно прикусил верхнюю губу.

– Это трудно понять с первого раза, – сказала Татьяна.

В ее словах не было даже тени сарказма или иронии.

Валтору это понравилось.

И тут же он подумал, что все может оказаться даже еще сложнее, чем кажется. Что, если он только делает вид, что ему приятна манера общения Татьяны, в то время как нравится ему сама Лукорина?..

Нет, это, пожалуй, был бы уже явный перебор!

Валтор Прей ничего не имел против женщин. Более того! Женщины ему нравились! Но не в таких ситуациях, как та, в которой они сейчас находились. Да и оранжевый комбинезон был не самым лучшим нарядом для женщины, вознамерившейся очаровать Валтора Прея. Хотя в намерения Татьяны Лукориной это, скорее всего, не входило. И это несмотря на то, что они встречаются уже не в первый раз. В ее системе координат.

– А можно узнать, что произошло в наш прошлый визит?

– То же самое, что произойдет и сейчас.

– А именно?

– Мы создадим систему пузырей вероятностей, и вы воспользуетесь одним из них.

– Ты это уже говорила.

– Разумеется. Но ты попросил повторить.

– Разве? – удивился Валтор.

– Это происходит каждый раз.

– Ну, извини.

Дабы скрыть накатившее смущение, Валтор снова сдвинул акубру на брови.

– Можно переходить к делу? – спросила Татьяна.

На этот раз сарказма в ее голосе было столько, что при желании можно было б фасовать и продавать. Главное – покупателя найти.

– Прошу вас! – сделал приглашающий жест рукой Валтор.

Татьяна пальцем убрала за ухо выбившуюся прядь волос.

– Скажи, рамон, ты боишься смерти?

Глава 32

Услыхав такое, Валтор едва не поперхнулся.

– Что?..

– Мы говорим о смерти.

– О чьей смерти?

– О смерти вообще.

– О смерти нельзя говорить вообще, – уверенно покачал головой Валтор. – Смерть – это штука очень даже конкретная.

– А в философском плане?

– Да в каком хочешь! Смерть может быть чья-то. Твоя или моя. И никак иначе. Смерти вообще не бывает.

– То есть ты отрицаешь смерть как таковую? – задала уточняющий вопрос Татьяна.

Подумав, Валтор кивнул.

– Можно и так сказать.

– Это хорошо, – улыбнулась женщина.

– Почему?

– Потому, что в прошлый раз ты сказал, что смерть – это отвратительно.

– Да ну? – удивился Валтор.

Он был почти уверен, что не мог такого сказать. В пампе он сталкивался со смертью не то чтобы на каждом шагу, но довольно регулярно. Пампа – это же дикое место, где нет никаких правил. Прав тот, у кого ствол длиннее, глаз точнее и рука быстрее – вот и весь закон пампы. Но смерть никогда не казалась Валтору чем-то ужасным и уж тем более отвратительным. Скорее даже, ему казалось, что в смерти есть некая внутренняя составляющая, которая напрямую связывает то, как человек жил, с тем, какой смертью он умер. Всерьез он об этом никогда не задумывался. Но всякий раз, когда он видел труп человека или животного, он пытался представить себе, как это существо провело отведенные ему годы жизни и почему именно такая смерть его постигла? Ведь смерть – это такая же неотъемлемая часть жизни, как и рождение. До рождения человека не было, после смерти его не стало. Тогда зачем он вообще появлялся на свет? Чего ради нужно было затевать все это?..

– Точно, так и сказал, – кивнул Лупус. – Только не отвратительно, а мерзко.

– Отвратительно, – искоса, недовольно глянула на брата Татьяна.

– Мерзко, – стоял на своем Лупус.

– Отвратительно, мерзко – без разницы! – взмахнул рукой, будто стирая предмет спора, Валтор. – Но почему я так сказал?

– Ты не стал ничего объяснять, – сказала Татьяна.

– Не успел, – уточнил Лупус.

– Почему? – непонимающе развел руками Валтор. – Что произошло?

– Это был как раз тот случай, когда ты наставил на меня ствол своего ружья, – Лупус улыбнулся и сделал жест рукой, давая понять, что он не в обиде за это на Прея. – Я встретил вас там же, где и сегодня, в конце туннеля. Начал спрашивать, что, да как… Одним словом, попытался цивилизованно общаться. Ты же схватился за свое ружье, ткнул им меня в живот и велел немедленно садиться в машину. После чего погнал как ненормальный. Так разогнался, что едва не вышиб ворота. Тут ты потребовал, чтобы Татьяна немедленно запустила установку и отправила тебя назад… Надо сказать, ты так и не понял, в чем суть теории Лукорина – Барклая. При всем нашем желании мы не могли вернуть тебя назад, в тот же самый вероятностный ряд, через который ты прошел.

– Хотя бы только потому, что мы не знаем, образно выражаясь, точных координат той вероятностной точки, которая тебе требовалась. А если бы и знали, то не смогли бы вновь воссоздать тот же самый пузырь. Мы вообще понятия не имеем, сколько и какие пузыри получатся, когда разваливаем узел неопределенности.

– Ладно, теорию я не секу, – недовольно поморщился Валтор. – Что было потом?

– Ты был… – Лупус на секунду запнулся. – В общем, ты здорово перепачкался. Да и Иона тоже. Вам обоим просто необходимо было помыться. Поэтому, пока Татьяна занималась настройками установки, я отвел вас в душ.

– А Александр с Игорем?

– Их с вами не было.

– Как же мы нашли дорогу к вам?

– Мы здесь уже бывали, – ответил Иона.

– Когда? – обернувшись, посмотрел на него Валтор.

– Сейчас.

– Но вдвоем мы приехали сюда раньше.

– В тот момент, когда вы использовали пузырь земли, произошел сбой временного вектора в системе координат, – сказала Татьяна. – Время относительно, так же, как скорость и расстояние. Постепенно сетка координат выравнивается, но поначалу возможны подобные сбои, когда прошел для тех, кто прошел через пузырь вероятностей, становится будущим для тех, кто остался по другую его сторону.

– Или наоборот, – внес еще большую путаницу Лупус.

– Наоборот – это как? – спросил Валтор.

Вопрос вылетел сам собой, потому что рамон даже не надеялся на то, что сможет понять ответ. Но получилось все совсем не так, как он ожидал.

– Как по-твоему, кто из нас старше, я или Лупус? – спросила Татьяна.

– Разумеется, Лупус, – кистью руки указал на Лукорина Прей.

– На самом деле брат младше меня на семь лет.

Валтор перевел недоверчивый взгляд с брата на сестру. Затем – назад. С сестры на брата.

– Не может быть, – заявил он со всей определенностью.

– Еще как может, – усмехнулся Лупус. – Весь фокус в том, что мы с Татьяной слишком долго занимаемся узлами неопределенности и пузырями земли. И здорово запутались.

– То есть вы хотите сказать, что Лупус обогнал свое реальное время?.. – Валтор сосредоточенно сдвинул брови. – Или же Татьяна отстала от своего?

– Да какая разница? – безразлично пожал плечами Лукорин. – Время – относительно. А значит, любые споры о том, что было прежде, а что потом, абсолютно бессмысленны, поскольку каждый из нас ориентируется по своим собственным, пространственно-временным векторам. Пока мы существуем в одном вероятностном поле, – широко взмахнув обеими руками, Лупус нарисовал в воздухе большой круг, – наши вектора практически идентичны. Но, как только вступает в действие фактор неопределенности, начинается путаница.