Клаудиа, или Дети Испании. Книга первая
Шрифт:
Лакей, судя по всему, уже давно поджидавший гостя, тут же подскочил к карете, открыл дверцу и откинул выдвижную ступеньку. В следующее мгновение из кареты вышел довольно плотный мужчина среднего роста и неопределенного возраста. Он был в темном дорожном костюме, в то же время напоминавшем вечерний туалет.
– Как прикажете доложить, ваша светлость? – с учтивым поклоном осведомился лакей.
– Граф Херонимо де Милано, – мягким певучим голосом с легкой улыбкой на губах ответил приезжий и степенно направился вслед за лакеем к парадному входу во дворец.
Герцогиня Осуна считалась одной из самых образованных женщин Испании. В вопросах влияния на жизнь страны она соперничала не только с членами королевского дома, но и с другой, не менее знатной и не менее богатой грандессой – скандально известной герцогиней Альба. То, что происходило в стране после смерти прогрессивно настроенного короля Карлоса Третьего,
В результате этого в стране вновь начала поднимать голову Святая инквизиция, усмиренная уже было при предыдущем правлении. Своими жестокостями она снова заставляла стынуть кровь в жилах и публичными зверскими казнями, так называемыми аутодафе, вызывала естественное отвращение у всякого просвещенного человека. В университете было запрещено преподавание всех естественных наук. Вместо них принялись усиленно изучать тауромахию или искусство корриды. Стали вновь поощряться самые черные наклонности народа – доносительство, кровожадность, необразованность, пристрастие к азартным играм и дракам на навахах. В Мадриде была даже построена вторая фабрика, специализирующаяся на выпуске игральных карт. Таким образом, из четырнадцати существовавших тогда в Испании фабрик две занимались выпуском игральных карт, две производили одежду, и только десять можно было так или иначе отнести к промышленности.
Но герцогине не нравился и тот путь, который избрала революционная Франция. У Испании должна быть своя история. И вульгарная Каэтана Альба, постоянно таскавшая за собой полоумного монаха и маленькую негритянку, раздражала Осуну в первую очередь своей приверженностью к французской вседозволенности и простонародному разгулу. Таким образом, герцогиня Осуна со своими друзьями составляла третью влиятельную партию страны, укрывавшую под своей эгидой наиболее просвещенные силы ее народа. Она во всем равнялась на времена просвещенного абсолютизма во Франции, и ее загородный дворец с парком Каприччио не составлял исключения в этом отношении. Для графа не являлось секретом, что устройство парка было поручено одному из лучших французских мастеров паркового искусства того времени Жану Батисту Муло, прославившемуся своими работами в Малом Трианоне Версаля, и что одним из условий огромного гонорара было выставлено требование, согласно которому Муло отказывался от создания других парков в течение 20 лет! Каприччио можно считать одним из первых «тематических» парков, где было все, что душе угодно…
С одной стороны, он представлял собой несколько провинциальный вариант Версаля, с такими же мраморными балюстрадами, круглыми окнами, высокими колоннами, широкими зеркалами, бюстами Траяна и Каракаллы, нагими статуями, китайскими коврами, золочеными канделябрами, хрустальными люстрами, концертными залами, театрами, зимними садами, фонтанами, аккуратно по линейке разбитыми парками, аллеями, посыпанными шлифованной галькой, самшитовым кустарником, подстриженным в соответствии с критериями, изложенными в «Рассуждении о методе» знаменитого Рене Декарта. С другой – лабиринт уютных тропинок, вьющихся между тополями и акациями, огромные клетки для птиц, пруды, искусственные лужайки, зеленеющие как в Париже, бельведеры, амурчики, подъемные мосты, ловко устроенные каскады, розарии, качели, плакучие ивы, зонтики, фонтанчики, олеандры, александрийские лавры, пони, павлины, бумажные змеи и розовые фламинго.
По желанию герцогини здесь был устроен причал, салон-казино для увеселительных празднеств, модный тогда лабиринт из кустарников, даже был поселен отшельник. Последнему не только выплачивалось жалованье, но и было оплачено отращивание длинной бороды и волос. Другими словами, парк Каприччио был полон сюрпризов и открытий…
Прошествовав через все это великолепие, только что прибывший граф де Милано приблизился к парадному входу. Охватив дворец быстрым взглядом и прекрасно зная его прообраз, что позволяло ему сразу же представить себе все его внутреннее убранство, граф жестом отпустил лакея. Поднимаясь по величественной парадной лестнице, весьма недвусмысленно напоминающей парадную лестницу Версальского дворца, граф бросил рассеянный взгляд на висевшие вдоль всей верхней галереи портреты предков герцогини.
Герцогиня Осуна происходила из знаменитого рода Борджиа; в ее жилах текла кровь множества знатных семей Испании. Она имела право на два титула принцессы, семь или восемь герцогских и, благодаря ее талантам, достоинству и вкусу, считалась самой интересной женщиной
в Мадриде. Внешняя хрупкость ее была обманчивой, очень энергичная и жизнеспособная герцогиня прекрасно ездила верхом и подолгу гуляла одна, не боясь ни усталости, ни проходимцев. Кроме того, граф слышал, что герцогиня была приятна в обращении, богато одарена от природы, блистала умом, красноречием и весельем.Слуга проводил гостя в залу, где графа ожидало собравшееся по случаю его приезда изысканное общество. Пока хозяйка дома представляла вновь прибывшему гостю собравшихся, граф де Милано снова обратил внимание на украшавшие стены картины. Вся зала была увешана причудливыми большими полотнами, изображавшими шабаши ведьм и проделки дьявола. На одной из них огромный козел вещал сбившимся в кучку женщинам в черных одеяниях вечные истины. Граф уже знал о том, что все эти полотна были написаны по специальному заказу герцогини первым придворным живописцем Франсиско Гойей, и, по мнению герцогини, вероятно, как нельзя более соответствовали предстоящему вечеру.
«Уж не представляет ли она меня чем-то вроде такого же козла?» – невольно подумал граф, учтиво улыбаясь чрезвычайно худой и несколько угловатой герцогине. «Единственное, чего ей действительно не достает, так это красоты», – вспомнились ему слова секретаря, готовившего для него материалы к этому посещению.
– Да, да, герцогиня, я тоже необычайно рад, – почти машинально ответил граф, учтиво кланяясь изысканно одетой Осуне, выражавшей ему свое чрезвычайное приятие.
Затем началась череда представлений. Как графа и предупреждали, в числе гостей оказались не только или, скорее, даже не столько первые гранды королевства, сколько просто замечательные и чем-либо успевшие прославиться личности. Был здесь и знаменитый тореро Пепе Ильо или попросту Петушок. [11] С тех пор, как на парадной корриде, посвященной вступлению на престол нынешнего короля, другой тореадор, Педро Ромеро, вынес его окровавленного с арены и положил к ногам герцогини Осунской, Пепе постоянно присутствовал на всех званых вечерах этой грандессы, вновь поставившей его на ноги. Рядом с ним сидел его неразлучный друг, знаменитый актер сеньор Маркес. Именно ему, кладя к ногам Осуны лишившегося чувств тореадора, Педро Ромеро сказал тогда: «Здесь вам не театр, сеньор Маркес, здесь умирают по-настоящему».
11
Один из наиболее знаменитых тореадоров тех лет Хосе Дельгадо Герра (1754-1801), прозванный Пепе Ильо – Петушок.
Присутствовал на вечере и поэт Ириарте, сочинявший для герцогини всевозможные театральные комедии и пьесы. Герцогиня Осуна не только читала в былые годы в университете лекции по экономике, но и любила порой, презирая светские условности, выступить на подмостках в роли простой актрисы. Поэтому Ириарте никогда не оставался без работы; приготовил он изящную поделку и на предстоящую ночь.
Из более же видных людей королевства сегодня присутствовали бывший министр и переводчик Вольтера сеньор Уркихо, замечательный искусствовед и брат первого секретаря премьер-министра сеньор Сеан Бермудес с супругой доньей Лусией, а также виднейший философ и министр юстиции Мельчиор де Ховельянос.
Все дамы щеголяли длинными черными юбками, низко вырезанными лифами и тугими поясами. На плечах большинства красовались болеро – маленькие курточки с кисточками. Мужчины предпочитали белые рубашки, коротенькие курточки, туго обтягивающие ляжки короткие штаны, шелковые чулки и башмаки с огромными пряжками. Волосы они забирали в сетки, как у тореро или ярмарочных цыган. Это были костюмы так называемых мачо и мах или попросту испанского простонародья.
Впрочем, среди светских одежд виднелась здесь и фигура, одетая в традиционную монашескую одежду – дон Антонио Деспиг, архиепископ Сеговии. Считаясь другом семьи и постоянно бывая на всех званых вечерах герцогини, он в то же время был тайным личным осведомителем главного инквизитора Испании Лоренсаны. Именно с его помощью герцогиня надеялась свалить ненавистного ей первого человека в правительстве страны – фаворита королевы – бывшего гвардейца Годоя. В этот вечер бывший гвардеец, получивший необычный титул Князь мира, как раз был на вершине своей славы, и дело представляло собой необычайную трудность. Однако герцогиня успела обсудить с архиепископом темы для трех доносов, которые поступят к главному инквизитору от трех простых монахов, еще до начала этого торжественного обеда. Доносы были необходимы для возбуждения трибуналом Святой инквизиции тайного следствия. Осуна рассчитывала, что после делового разговора Деспиг уйдет, но он, узнав о прибытии откуда-то из Европы таинственного гостя, воспользовался формальным приглашением герцогини и задержался. Архиепископ не сомневался, что на обеде несомненно будет говориться многое из того, что заинтересует Лоренсану и что войдет в тайные досье, заведенные на всех бывающих у герцогини гостей.