Кленовый лист

Пылающее солнце поднялось над ними, словно в топленных голубых прозрачностях бесконечности, и уже начинало жарить своим почти отвесным лучом. Легкий приземистый ветерок не в силах был хотя бы освежить нагретый солнцем воздух. Лохматил Олегу вихры волос и в океане играл подвижными белыми гребешками волн.

А все вокруг было чудовищно молчаливое, потому что... шумел океан. Шумел без перерыва, без отдыха, напоминая этим вечность.

Ни один из четверых ребят еще не поднял головы, не проронил ни слова к товарищам. Каждый раскрывал глаза и снова закрывал, словно хотел удостовериться, что до сих пор все было только сном. Эсэсовец, гитлеровский капитан, унтер-офицер и его тяжелые удары, летчики, гидроплан, чех Пранек... Страшный сон!

Вот понятным языком волн говорит с берегами океан. Говор то нарастал, поднимаясь до мощного рева, то стихал, набираясь сил для нового удара о берег. И ребятам казалось, что они не на острове, а в пионерлагере на пляже. Волны каскадом белых гребешков обдают берег, мягко открывают промытую, обточенную гальку дна и пристыжено откатываются назад.

Ваня Туляков открыл глаза. Переждав излишне сильный разряд волн, с трудом поднялся на локоть, осмотрел белый свет. Впереди бесконечность где-то слилась с растопленным небом. Океан!

Бескрайняя подвижная масса с искристо-белыми гребнями, которые все время беспорядочно шевелятся, исчезают совсем, словно тают под зноем солнца, и снова появляются такие же неизменные. Казалось, будто они рождаются и существуют только для того, чтобы оживлять мертвую поверхность этого страшного водного пейзажа.

Сбоку отозвался Юра. И было приятно услышать живой голос друга, который, соревнуясь с шумом волн, окончательно утверждал и другую реальность.

— Приземлились, кацо? Какой сегодня день, Ваня, — понедельник, среда, воскресенье? — первые слова Юры зазвучали на этой дикой косе.

— По-моему, здесь еще только людоедов не хватает, — отозвался сбоку Олег.

Он лежал совсем близко от Юры. Услышав голос друга, Олег вскочил и сидел рядом, довольно испуганно оглядываясь вокруг. Лоскут песчаной земли, казалось, сжался перед гигантскими масштабами водной стихии.

Роман лежал в стороне, не отзывался, с наслаждением вслушиваясь в разговор друзей.

«Может, неживой...» — мелькнуло в голове Тулякова, и он, вскочив, подбежал к Роману. Мгновение настороженно вглядывался в него.

— Ромка! Ты что... ч-черт?

Роман даже не пошевелился, лежал с открытыми глазами и на слова Вани только тепло улыбнулся. Само солнце не улыбалось им теплее в жизни. Затем произнес, будто продолжал прерванный разговор:

— А молодец Олег! Как он блестяще справился с той фашистской посудиной, а! Горит гадская машина, пространство сверлит над океаном, стонет и гибелью грозит. А он... Вот, молодец, как посадил! На все точки! Качать Олега...

И действительно поднялся: даже не оглянувшись на этот измельченный океаном, забытый людьми кусок земли, направился к Олегу.

— Вставай, ас, качать тебя будем! Ну, ребята!

— Мне есть хочется, — как холодным душем отрезвил его Олег, вставая с толстого слоя поймы.

Головокружение от переживаемого события было настолько сильным, что в первый момент после пробуждения ребята только приходили в себя. Что голодные — об этом напомнил Олег. Но до еды ли здесь, когда неизвестно, где они и какая опасность подстерегает их на этом острове.

С косы отошли сначала подальше от надоедливо бурных волн. Песчаный берег широкими гонами стелился только здесь, а дальше, справа, обрывом нависал над океаном. Волны неистово атаковали тот скалистый обрыв, разбивались в брызги, чтобы блеснуть завораживающей радугой, и вновь откачивались, будто брали еще больший разгон.

Выбравшись из гальково-песчаной косы, ребята не осмелились углубиться в горы, покрытые лесными зарослями. Правда, горы те были невысокими. Самая большая из них была бы младенцем сравнительно с теми горами, что в пионерлагере.

Но все-таки гора! Кое-где между зелеными зарослями виднелись оголенные, местами поросшие мхом каменные хребты. Наверное, там есть и горные пропасти, и хищные звери… Хотя где им взяться на таком островке? Вокруг океан, эту безбрежную стихию наполняет непрестанных гомон волн. И никаких признаков привычной для подростков земной жизни.

Не сговариваясь, не планируя свои действия, они пошли вдоль берега, в обход горы, надеясь, что на ней возможно где-то найдут хоть какое-то поселение, жилище, пусть и дикарей.

— Держаться, парни, дружно! В случае фашисты… вырывайся из лап и в лес! Они для нас хуже дикарей.

Вдоль воды, где волны бешено разбивались о скалистый берег или промывали обтесанную гальку на косе, накрывая ее вихрами пенных волн, идти было опасно — мог настичь прибой. Если и не затянет в океан, так волной ударит о скалы.

Продирались по верху. И замечали, что они не первые проходят по этим скалистым косогорам. Правда, свежих следов не было, и это в равной степени и радовало, и огорчало. Кто, когда топтал эти убогие стежки, куда бежал, кого догонял, продираясь через заросли вдоль берега? Звери или человек?

Берег все время отклонялся влево, коса позади ребят скрылась за крутым поворотом. Даже жалко стало: это же было место спасения. Коса подобрала и усыпила их, как мать на рассвете, истощенных, полуживых.

Вскоре и эта давно не хоженая тропа человека внезапно оборвалась. Перед глазами разлился живописный пруд, окруженный скалистыми утесами. Где-то позади слышался шум океанских волн, напоминая о грозной силе не обузданной человеком стихии. У ребят до сих пор гудело в ушах, под ногами качалась земля.

— Будем считать, что путешествие наше завершилась великолепным результатом, — подчеркнуто иронично, разводя руками, сказал Олег.

— По-моему, путешествие еще не закончилась, — утешил Ваня. — Попробуем обойти пруд... и знаете, ребята, что мне показалось?

— Ванюшка, что? Не мучай! Село?

— Не село, а... вон в чаще, видите, какая-то развалюха?

— Вигвам, клянусь бородой...

Олег еще раз оглянулся, не увидит ли ту же косу с теплым слоем поймы. Но, кроме пространств океана, за береговыми утесами ничего уже не увидел.

— Может, и в самом деле какая-то лачуга людоедов, — сказал, плетясь сзади за товарищами.

Над головами рядом сплелись ветви каких-то неизвестных экзотических деревьев. Они приятно укрывали ребят от палящего солнца. Толстые, вековые деревья вонзались корнями в расщелины камня и тянулись вверх, приглушая другую растительность на каменном грунте. Только мхи зелеными лишаями прикрывали наготу потрескавшегося камня.