Клетчатая зебра

– Не могу принять платеж.

– Почему? – возмутилась красавица.

Сотрудница сберкассы поправила очки.

– Тут указано: данные плательщика – Иванов Иван Иванович, адрес по прописке Красная площадь, дом один, а подпись внизу – Анна Титова.

– Верно, – пожала плечами девушка, – я и есть Анна Титова.

– Но почему вы назвались Ивановым Иваном Ивановичем? – нахмурилась кассирша.

– У вас так в бумажке на столе указано, – возмутилась блондинка.

Я не сдержалась и захохотала. Девушка просто перекатала образец, занесла в свою квитанцию мифического Ивана Ивановича, проживающего в доме номер один на Красной площади. Уж и не знаю, что на самом деле расположено по данному адресу – Мавзолей, ГУМ или собор Василия Блаженного? Может, и не все анекдоты про блондинок выдумка? Но сейчас-то со мной говорит мужчина. Хотя, вероятно, он тоже блондин.

– Раз, два, три, четыре, пять, – с хорошо слышимым раздражением в голосе повторил незнакомец. – Ну? Сколько еще талдычить? Раз, два, три, четыре, пять! И что дальше?

– Вышел зайчик погулять, – помимо воли продолжила я и быстро выключила телефон.

Некоторое время придется пожить отрезанной от мира. Сделав несколько бесплодных попыток дозвониться до таинственного Фирсова, незнакомец устанет и сообразит: что-то тут не так, надо уточнить номер.

Ну почему сильный пол не любит признавать свои ошибки? Каждый человек способен оплошать, записывая телефон. Так скажи спокойно: «Похоже, я перепутал цифры». Но нет, девяносто девять процентов парней будут отрицать очевидное и бубнить: «Я никогда не ошибаюсь!»

Ни один из моих мужей, оказавшись в незнакомом месте, не соглашался спрашивать дорогу. Как-то мы с Максом заблудились в квартале блочных домов-близнецов. Больше часа Полянский таскал меня по дворам, пытаясь отыскать здание с таинственным номером 19/а10. Сначала я покорно плелась за супругом, потом устала и решила спросить дорогу у женщины с детской коляской, явной аборигенки, которая могла бы нам помочь. Но едва сделала шаг в ее сторону, как Макс зашипел:

– Ты куда?

– Думаю, вон та девушка подскажет, где находится здание, – пояснила я.

– Еще чего! – взвился Полянский. – Разве я похож на идиота? Сам найду. Я никогда не путаюсь на местности!

Следующие полчаса мы бесцельно тыкались в разные стороны, потом Макс обозлился и сердито рявкнул:

– Значит, по-твоему, нужно бежать с вопросами к первым встречным?

– Ага, – кивнула я. – И лучше всего к мамашам, чьи дети вон там копошатся в песочнице.

– Обращаться к этим дурам? – снова взвился супруг. – Да они двух слов не свяжут! С бабами лучше не иметь дела! Ладно, поступлю по-твоему…

Макс ринулся вперед и остановил мужика, который нетвердым шагом брел по тротуару.

– Как пройти к дому девятнадцать дробь а десять?

– «В доме восемь дробь один на проспекте Ильича жил высокий гражданин по прозванью Каланча», – не моргнув глазом, прохожий процитировал бессмертное стихотворение «Дядя Степа» и удалился.

Красный от злости Макс повернулся ко мне.

– Ну? Довольна? Прав был Ходжа Насреддин, утверждавший: «Послушай, что скажет баба, и сделай наоборот».

Тогда я уже знала, что у моего супруга во всех мелких и крупных неприятностях всегда виновата жена, поэтому не стала обижаться и напоминать Максу, что я предлагала пообщаться не с полупьяным дядькой, а с молодыми мамашами, быстро сбегала на детскую площадку, выяснила дорогу и довела Полянского до подъезда. Если хотите попасть в гости, не стоит спорить со спутником, признайте себя глупой блондинкой и молча доставьте супруга в квартиру приятелей. В большинстве случаев лучше действовать решительно. Сейчас, например, требовалось отключить телефон.

Глава 25

Ким Ефимович Бусыгин не спешил открывать. Предположив, что у человека, который вот-вот справит столетний юбилей, плохо со слухом, я начала интенсивно стучать левой рукой в створку, а правой упорно нажимать на звонок. В конце концов открылась дверь соседней квартиры, из нее высунулась старушка в голубой косыночке, прикрывающей крупные бигуди, и ласково сказала:

– Милая, этак ты пальцы отобьешь. И дверь Киму Ефимовичу разломаешь.

Мне стало неудобно.

– Простите, бога ради, но Бусыгин не реагирует.

– А нет его, – охотно вступила в беседу бабуся, – квартира заперта. Слава богу, ее не сдают. А то на третий этаж басурманы въехали, теперь шум и днем, и ночью стоит, газеты пропадают, почтовые ящики жгут, в лифте безобразничают.

– А где Ким Ефимович? – спросила я.

Старушка сообщила.

– Его внук устроил в пансион. Только не подумайте, что Аник старика бросил, хотя имел на то полное право.

– Аник? – поразилась я. – В смысле Анна? Но вы только что сказали, что у Кима Ефимовича внук!

Бабушка округлила глаза, потом заговорщицки мне подмигнула, вышла на лестничную площадку, вынула из кармана упаковку ментоловых сигарет и вкрадчиво сообщила:

– Меня зовут Ляля. Ненавижу отчество, лучше обойтись без него.

– Даша, – представилась и я.

– Покурю потихоньку, пока моих нет, – усмехнулась Ляля. – Дома нельзя дымить, невестка учует и предаст свекровь анафеме. Татьяна у нас за здоровый образ жизни ратует. Хотите за компанию?

Я почувствовала в старушке родственную душу и угостилась из ее пачки, по ходу заметив:

– Аналогичная ситуация сложилась и в нашей семье, я прячусь с сигаретой на балконе. А кто такой Аник?

– Внук Кима Ефимовича. Он по паспорту Анкибу Николаевич.

Я чуть не проглотила сигарету.

– Как зовут молодого человека?

– Анкибу, – вздохнула Ляля. – У Бусыгиных в семье дед командовал. Всех генерал за пояс заткнул, и внука, и дочь, хоть она ему не родная: Нина – ребенок жены Кима от первого брака.

Я попыталась разобраться в сложных семейных связях Бусыгина.

– Ким Ефимович был несколько раз женат?

– Нет, – помотала головой Ляля, – пошел в загс лишь с Анной Марковной. Вот у той от прежнего брака имелась дочь Нина.

Я внимательно слушала болтливую Лялю, в который раз удивляясь беспечности пожилых людей. А еще принято считать, что москвичи злые буки, не хотят ни с кем общаться! У меня, например, другой опыт – все встреченные мною пенсионерки весьма охотно вступали в беседу. Никто не насупился, не потребовал от меня документов: ни Зинаида Семеновна, квартиру которой использовал мошенник-экстрасенс, ни вдова следователя Филиппова, ни теперь вот Ляля. Милая старушка, не забыв несколько раз подчеркнуть, что живет здесь с детских лет и отлично знает Бусыгина, не сказала ни о старике, ни о членах его семьи ни одного плохого слова. Наоборот, из ее уст сыпались одни комплименты.

Ким Ефимович собственных детей не завел, но Нину, доставшуюся ему в годовалом возрасте, воспитывал, как родную, дал девочке отличное образование, заставил заниматься спортом, пару раз выдрал ремнем за грубость и прогулки до полуночи, но никогда не скупился на игрушки и одежду для дочки. Нина выросла, пошла на работу, удачно вышла замуж, родила Бусыгину двух внуков. Старшим был мальчик, ему Ким Ефимович придумал оригинальное имя, взял первые слоги имен бабки и деда (Анна и Ким), прибавил к ним слог из фамилии Бусыгин и получил Анкибу.