Клетка. Грудная клетка

– А кто такой Артем?

– Ты его знаешь, – направляясь к холодильнику, лениво проговорил Андрей.

– Знаю?

Я стала прикидывать в голове, какого же Артема я могу знать. На моем факультете это было только куратор от лица студентов, вальяжный такой четверокурсник, засматривающийся на каждую юбку. Ну, был ещё один Артем, староста Викиной группы, замкнутый симпатичный придурок, ненавидящий меня и саму Вику. Но ни один, ни другой, мне казалось, не подходили на роль знакомого этого байкера.

– Эм, а подсказку не дашь?

– Ты всегда такая нетерпеливая? – вернувшись с двумя бутылками светлого пива, ухмыльнулся Андрей.

– Ну, ты же обо мне знаешь больше, чем я, так что можешь ответить на свой вопрос сам.

Я не люблю спиртное, запах пива ненавижу, но я взяла одну бутылку из его рук. Мм, а довольно неплохо на вкус, не как обычное вонючее пиво, у этого какой-то особый фруктовый привкус.

– Я хочу, чтобы ты сама рассказала, – пожал плечами парень.

– Это будет уже не так интересно.

– Для тебя – возможно, но не для меня.

– Неужели? – лживо удивилась я.

– Ты меня плохо знаешь.

– Это неудивительно, учитывая, как много ты о себе рассказываешь, – вспомнила я фразу из фильма.

– Хочешь, чтобы я вот так сразу раскрылся какой-то незнакомой девушке? – с сарказмом произнес он.

– Я же тебе открылась.

– Я сам про тебя узнал. Это разные вещи, – склонился надо мной Андрей.

– А я разве просила про себя узнавать?

– Такие, как ты, по-другому не раскрываются, – ещё ближе подался он.

– Такие...такие, как... как я?

Совершенно неудивительно, что он меня поцеловал. Стоя в паре сантиметров друг от друга, довольно сложно удержаться. Ну, я пыталась контролировать себя как могла. И все равно не выдержала, когда он провел языком по нижней губе. Простым поцелуем это перестало быть уже в тот момент, когда Андрей прижался ко мне, швырнув бутылку с пивом куда-то в сторону. Мозг взорвался, услышав ужасный звук разбивающегося стекла. Моя же бутылка непроизольно упала на пол, потому что его рука легла мне на зад и с силой сжалась. Испуганный крик превратился в стон и растворился на его губах. Бешеная пляска языков кружила голову, в голове вместе с пульсом жутко билось его имя. Мне стало невыносимо жарко, дыхание было частым и рваным. От какой-то злости, что сдалась ему так быстро, я запустила руку ему в волосы и притянула к себе маскимально близко. Андрей больно прикусил мне губу, до крови, которую быстро и часто слизывал с мелкой ранки. Одна его рука все ещё была на талии, а вторая постоянно передвигалась с моего бедра на пятую точку. Не знаю, почему я ему не сопротивлялась, ведь должна была. Он спустился вниз, к шее, проводя влажную дорожку языком, прямо к пульсирующей жилке под кожей, и чуть прикусил тонкую плоть, сразу впиваясь туда губами, как будто пытался загладить вину. Внизу живота всё начинало медленно, но верно закипать, посылая в мозг пошлые просьбы о том, чтобы избавиться от одежды.

Я резко отпихнула Андрея, когда он расстегнул мою куртку и положил одну руку на грудь. Что-то щелкнуло в голове, что заставило меня остановиться. Наверное, это была совесть. Я выскочила наружу и побежала прочь. Я ничего не слышала, кроме пугающего ритма собственного сердца. Губы все ещё пылали, руки дрожали. Он не побежал за мной, не поехал, да и слава Богу.

Полчаса петляний по протухшим улочкам, и я вышла на вокзал. Ну, проведя полчаса на остановке, я все же дождалась, наконец, свой троллейбус и уже ехала домой. В тралике почти не было людей. Естесственно, без двадцати двенадцать, а у нас последний троллейбус идет в двенадцать. Я уселась на свободное место у окна и прислонилась головой к стеклу. На одном из светофоров я снова услышала знакомый громкий сигнал. Присмотревшись, я увидела, что Андрей на своем байке притормозил в аккурат рядом с моим троллейбусом. Он повернулся ко мне и помахал. Я не сразу заметила, но когда заметила...что ж, у меня был ещё один повод материться, как сапожник: я и не заметила, как он, пока целовал меня, стащил шарф. И теперь весь вид этого подонка выражал “оставлю себе, как презент”. Он ухмыльнулся, резко развернулся, намотав мой шарф себе на шею и уехал. А через пять минут мне пришла смс:

“Я всё же был не прав – ты плохо целуешься”

Ах ты ж сука! Конечно, плохо. Да я чувствовала, как его возбужденный член упирается мне в бедро, пока его руки блуждали по моему телу. Плохо целуюсь, как же. Ну, я тебя так поцелую, мальчик мой, что ты уже от этого кончишь.

– Ну, как погуляла?

Конечно, на что я надеялась? Вика не спала. Она валялась на кровати, пересматривая какие-то тупые фильмы, но, как только я вошла в комнату, подруга закрыла ноут и уставилась на меня глазами кота из Шрека.

– Нормально погуляли, ничего особенного, – держалась я.

– А, ну ясно. Ты уехала с тайным маньяком на байке хер знает куда, вернулась не на байке, с размазанной помадой, без моего шарфа... – оглядывая меня, комментировала Вика.

– Блять, хорошо, ладно, – я подняла руку в знак молчания. – Мы целовались.

– Да ладно!!! – театрально удивилась Волди. – А я-то думала, что ты просто так решила помаду размазать засос себе поставить!

– Иди нафиг, – разозлилась я. – Ничего вообще не расскажу.

– Ну ладно, прости, – успокоилась она. – Ты узнала про него что-нибудь?

– Нет, – вздохнула я. – Загадок ещё больше, чем было до этого. Он как-то связан с милицией, живет в какой-то гараже сейчас и сказал, что об этом знаю только я...А, ещё он говорил что-то про Артема.

– Стальцева? – удивленно воскликнула Вика, сразу подумав про своего старосту.

– Может, и про него. Он просто сказал, что мы с ним оба знаем Артема. Вариант Стрижа не исключается, – напомнила я ей про куратора-четверокурсника.

– А как он целуется? – быстро перевела тему Волди.

– Ну...

– Ну что “ну”? Говори уже!

– Классно он целуется, – улыбнулась я, чуть смущаясь. – Вот только, сука, шарф мой забрал. И если следовать его логике американских фильмов, то мы ещё точно встретимся, и он потребует секс за шарф.

– Эх, повезло тебе, – мечтательно произнесла Вика. – Вот бы мне так.

– Да, оприходуй Стальцева. Вдруг он и есть тот самый Артем-дружок-Андрея?

– Стальцев меня ненавидит, как и я его, – возразила Волди.

– Но он же тебе нравится?

– Давай спать.

– Я так и думала, – рассмеялась я. – Понятно всё с тобой, Левчук.

Левчук – это фамилия Викина (это была незначительная вставка, ребята).

Побросав друг в друга подушками и плюшевыми медведями, мы успокоились и легли спать. И всю ночь меня преследовало ощущение, что Андрей сейчас на меня смотрит.

====== Я пришел к тебе с приветом ======

Я гипнотизировала телефон уже битых полчаса. Ничего. Ни одного сообщения. Пробовала разговорить его в ВК – тот же эффект. Прискорбное молчания от фейка Андрея в лице Карины Фейт только подтверждало очевидность всей дерьмовости ситуации.

– Обычно парни сбегают только после секса, – пыталась поддержать меня Вика.

Бля, а то я не знаю. Но мы-то не переспали, у нас вообще ничего не было такого. Просто поцелуй, и то, этот поцелуй показался ему не слишком возбуждающим. Но тогда зачем догонять меня на байке, показывая свою крутость, и намекать на то, что мы снова встретимся? Ааа, это сводит с ума.

В универ вообще не хотелось идти. Я чувствовала себя какой-то слишком уставшей и разбитой. Утро казалось слишком отвратительным, а может, я просто себя накручиваю. Стоило подняться с кровати, все кости начало жуть как ломить. Ощущение, словно на мне потанцевала злая толстая кондукторша.