Клетка. Грудная клетка

– Ну да. Конечно. Хорошо. Окей. Ладно, – цинично отвечала я.

– Бля, хорошо, мы поцеловались, но это случайно вышло!

– Ну да, у тебя все случайно. Это же вообще извращение какой-то! Он даже ниже тебя ростом!

– Мы просто друзья!

– Это видно, ты ж по этому так покраснела, – закатила глаза я. – Ладно, иди уже к своему Нику.

– Так а ты сейчас куда?

– Да Комельскому с информатикой помогать, – отмахнулась я.

– Что? Ты ж сама в этом не просекаешь, – прикусывая один из ключей, удивленно сказала Вика.

– Ой, да поговорим по душам с ним. Они же с Василисушкой расстались, ага, – самым сочувствующим тоном произнесла я.

– Ааа, от оно че, – подыграла мне Волди. – Ну, изольет тебе все свои сопливые проблемы, ты ж психолог будущий так-то.

– Ладно, я пошла, и...не сосись больше с Ником, если реально хочешь остаться с ним просто друзьями, – чуть брезгливо заметила я.

– Окей, – она опустила голову, снова краснея, как рак.

Я помахала ей на прощание и ушла, полностью уверенная, что Вика все равно побежит целоваться к этому эгоистичному попугаю. Ох, ну ладно, потом поймет, какое он дерьмо.

– Привет!

– Ты...ты как-то быстро, – нерешительно пробормотал Комельский, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты какой-то нервный, – отметила я, стягивая пальто.

Я хотела повесить одежду на крючок, и уже протянула руку, но застыла в изумлении: на крючке, на куртке Вани, уже висело пальто. Женское пальто, блядского бордового цвета, с убогими цветочками на плечах. Это было пальто Василисы.

– Ну, что нового случилось, пока ты был один? – я сделала вид, что ничего не заметила.

– Эм, понимаешь, тут такое дело...

Из гостиной донесся шум. Я, с видом мужа, который только что вернулся из командировки, быстро прошла туда, не разуваясь и все ещё держа пальто в руке.

– Ну ясно всё, ребят, понятно, – истерически рассмеялась я.

Василиса нервно перебирала пуговицы на своей кофточке, застегивая последнюю. Её взгляд метался по полу, и я приметила то, что она искала, раньше.

– Розовый – это слишком...слишком шлюшно, – отпихнув ногой её лифчик, выплюнула я.

– Я... – подал голос Комельский, но тут же замолчал.

– Что “Я”? Ты не можешь даже нормально с девчонкой разобраться в отношениях, – без тени ревности сказала я.

– Он говорил мне, что любит... – начала Вася, но я её оборвала.

– Любит кого? Тебя? Комельский может любит своих родителей, свою будущую работу, свою страну, секс, еду, что угодно и кого угодно, но...Вась, я тебе говорю – перестань под него стелиться. Рездвигание ног тут не поможет, если речь идет о Ване, – я махнула на него рукой.

– Вообще-то...

– Вообще-то, Комельский, не отрицай, ты и сам это прекрасно знаешь, даже лучше меня, – с улыбкой проговорила я. – Так что разберитесь тут уже, в этих своих...кхм, отношениях, а меня больше не трогайте.

Надо отметить, что большей эпичности в любовных разборках мне ещё не предоставлялось. Вот она, моя минута славы. Я не хлопала дверьми и не закатывала истерик. Зачем? Если у них все равно ничего не выйдет потом, и они это понимают, если у меня с Комельским точно ничего не будет, потому что он не способен измениться, то зачем выяснять отношения? Проще оставить всё, как есть, зарыть эту связь ещё в зародыше, чтобы потом не упасть в грязь лицом. Я уже поставила себя как умную и понимающую девушку, так что с этими людьми связываться себе дороже.

Свободная и счастливая, я спешила домой, поделиться новостями с Викой. Но дома я буду только через час, а сохранять спокойствие как-то нет желания. И я уже взяла в руки телефон, чтобы написать Волдюше о случившемся, как мой видавший виды телефон сам оповестил меня о том, что мне пришло сообщение.

“Только не садитесь на последний ряд. Мало ли, какие призраки в этом кинотеатре могут проходить сквозь стену;)”

Андрей, ты был прав. Загадки – это твой конек. Потому что я, мало того, что не на шутку взволновалась, озадачив свой мозг по максимуму, так ещё и несколько раз обматерила парня. Получается, он на самом деле был тогда возле кассы, видел меня. Но не подошел, зараза. А почему не подошел? Что, любовался издалека, тварь? И что значит “проходить сквозь стену”? Двусмысленность этого сообщения понятна и так, но вот конкретно смысл этой двусмысленности не ясен. И смысл двусмысленности этого смысла в том, что он двусмысленнен смыслом...бля, ну и накрутила я себя. Ясно только одно: поскольку любопытство во мне, да и у Волди, стоит превыше инстинктов самосохранения, это значит, что в это ебнутое кино мы точно пойдем.

====== Следствие ведут Колобки ======

– Ну, блин, ты идешь там или нет? – ныла я, теребя заклепки на пуховике.

– Иду, – невнятно пробормотала Вика, и судя по шуму, она, наверное, прятала трупы под кровать.

– Сеанс через два часа, а нам ещё в магазин надо, – не переставала я.

– Уймись, я уже иду, – пропела из комнаты она.

Я просто вздохнула и уставилась в зеркало, любуясь на свое отражение. В этом пуховом дутом пальто я была похожа на карапуза. Короткие волосы цвета зрелых каштанов наэлектризовались до невозможности под шапкой, и я с сожалением понимала, что мои часовые усилия по поводу укладки канули в лету, и прическа будет оформлена в стиле “воронье гнездо б/у”. Щеки покраснели от того, что было слишком жарко. Я подошла поближе к зеркалу, всматриваясь к каждую черточку на лице. Повернула голову, чтобы поправить шарф, и опять наткнулась на это. Блядский засос за шее, ради которого, видимо, так трудился Андрей, проходил очень медленно. И мне даже иногда казалось, что этот синяк заколдован, чтобы я надолго запомнила свою слабость. Нет, ну а вы бы устояли перед этим говнюком?

– Ну, всё, – запыхавшаяся Вик вылетела из комнаты, перебирая связку ключей в руках.

– А ты быстрая, – съязвила я. – Шумахер просто, прям ветер в лицо...

– Не обзавидуйся, – фыркнула Вика, натягивая пальто.

– Почернела от зависти.

– Косишь под цвет своего пуховика? Или это твоя новая суперспособность?

– Суперспособность, – подыгрывала я.

– Ух ты, круто, теперь тебе осталось только хуйца соснуть, – прыснула Волди.

– Эй, не копируй Нейтона!

– Почему это?

– Ты не кудрявый симпатичный американский парень и...

– И остановимся на этом, – она подняла руку в знак молчания.

– Ты знаешь слово “остановиться”? – я нарочито округлила глаза.

– Представь себе. Но, правда, к тем маленьким пингвинам это не относится, – закрывая двери, с сарказмом проговорила Вика.

– Ты трахнула детенышей пингвинов?

– Нет, хотя мысль интересная.

– Педофилка.

– Я не такая! Но звучит красиво, – мечтательно прикусила губу Волди, пытаясь придавить меня домофонной дверью.

– Да ты бы весь детский садик изнасиловала за пачку чернослива, – отпихнув её, съехидничала я.

– Я не люблю чернослив.

– Ну, тогда ладно. Фух, прям от сердца отлегло, детишки спасены.

– А что в магазине купим? – когда мы пришли на остановку, поинтересовалась Вика.

– Чернослив, – уверенно ответила я.

– В жопу его себе засунь!

– Только тебе, любимый мой Волан-де-Мортик...

– И я после этого педофилка, – закатила глаза Вика. – О, кстати, о педофилах: как там Андрейка, не видела больше его призрак?