Клетка
Шрифт:
Глава 41
– Мама, я тебе битый час толкую, что там был Лешка! Ты пойми, неважно, кого убили, покушались на него.
– Да с чего ты это взяла? – Раиса Сергеевна смахнула в открытую ладонь крошки со стола.
– Мама, я же просила! Возьми щетку и совок! Что ты, как клушка деревенская!
– Не ругайся! – крошки посыпались в раковину.
– Может, и хорошо, что он от нас ушел? Мы ему теперь не семья, что с нас спрашивать? – Татьяна задумалась. Когда-нибудь его достанут. А с мертвого, какой спрос? Придут к ней, мол, жена – должна знать. А что знать-то? Она в стороне от его дел была всегда. Да
Татьяна, не обращая внимания на то, что Раиса Сергеевна что-то ей говорила, вскочила со стула и почти что бегом двинулась в спальню.
Сейф был пуст. «Ну, и отлично. Головной боли меньше», – решила она, запирая дверцу.
– Мам, ты где? – послышался голос сына из коридора.
– Ой, Петруша пришел, – Раиса Сергеевна, давно не видевшая внука, прибежала первой. Петр чмокнул бабушку в щеку.
– Петенька, – Татьяна сменила гримасу раздражения на радушную улыбку, – А похудел-то как!
– Есть хочу. И побольше, – Петр, тряхнув жидким хвостиком волос, стянутых на затылке резинкой, направился прямиком на кухню.
Татьяна внимательно присмотрелась к сыну. Она не видела его толком больше месяца. Изредка он ночевал дома, но, прощаясь с матерью, на бегу выхватывая из ее протянутой руки деньги, спешил закрыть за собой дверь. Татьяна, обладавшая тонким обонянием, улавливала исходящий от ее сына, какой-то чужой запах. Запах пота и лекарства. Но спросить с него ответ не успевала. Он убегал. Она поймала себя на мысли, что Петр ни разу за это время не спросил ее ни о Зотове, ни, вообще, о делах семьи. «Что это, эгоизм молодости?» – подумалось ей вдруг с обидой.
– Садись, Петруша. Бери хлебушек, ешь, – Раиса Сергеевна суетливо метала на стол еду из холодильника.
– Как тут вы? – Петр жадно ел суп из глубокой тарелки и закусывал его бутербродом с салом.
– Что ты вдруг заинтересовался? – Татьяна не смогла сдержать только что пережитую обиду.
– А что? Что-то случилось? – Петр, доев суп, уже пододвигал к себе тарелку с разогретой картошкой и курицей.
– Случилось. Твоего отца чуть не убили.
– Это уже старая новость, – Петр продолжал жевать, – Ба! Дай чайку покрепче!
– Он от нас ушел, Петя.
– Как это? – Петр недоверчиво посмотрел на мать.
– Собрал вещи и ушел.
– К бабе какой?
– Нет, Петруша, Алексей ушел из семьи, – Раиса Сергеевна с укоризной посмотрела на дочь. Она винила во всем ее, не сумевшую удержать такого мужика!
– Вот это да! Ну, и хрен с ним! – Петр махнул рукой.
– Петя! – Раиса Сергеевна возмущенно всплеснула руками.
– Да, а денег он нам оставил? Жить на что будем? Ты же не работаешь! – Петр посмотрел на мать.
– Он считает, что ты сам можешь себя обеспечить.
– Я?! Козел, как был жадным козлом, так и остался! – Петр со злостью стукнул по столу кулаком.
– Сегодня опять на него покушались, – Татьяна говорила равнодушно.
– Удачно? – Петр издевательски улыбнулся.
– Петя! – Раиса Сергеевна испуганно смотрела на внука.
– Что, жив? А жаль. Черт, как не повезло с папашками-то! Один раньше времени на тот свет отправился, другой – жмот, – Петр поморщился.
– Петя, повтори, что ты сказал, – Татьяна напряглась.
– Да знаю я уже давно, что Зотов мне не родной! Чего ты так всполошилась, мамань?
– Господи
Иисусе! И молчал ведь! – опустилась на стул Раиса Сергеевна.– Кто тебе сказал? – Татьяна уже ничему не удивлялась.
– Да Курлин твой любимый! Тоже мне любовничка нашла! Мать, с таким спать – себя не уважать!
– Петя! Он же умер! Как ты можешь? – Раиса Сергеевна во все глаза смотрела на внука.
– Да, ладно, баб! Ведь ты тоже все знала, да? Соучастница, значит! Что же ты, мамочка, получше-то никого мне в биологические папаши не нашла? С денежками, например. А то даже наследства не с кого получить! Впрочем, Зотов же мне по документам отец? Хоть после него что-нибудь останется!
– Это уже слишком, Петя. Ты заговариваешься.
– Кстати, а Зотов в курсе, что я не сын ему?
– Сейчас, да.
– Жаль. Я бы к нему сейчас поплакаться пошел. Где он живет теперь? Надеюсь, квартирку эту он оставил?
– Да. Ушел в бабушкину.
– Ладно, хоть так.
– Петруша, а ты что домой-то носа не кажешь? Ночуешь у кого? – Раиса Сергеевна задала, наконец, давно мучавший ее вопрос.
– Да, у друзей. Не переживай, баб!
– Да худой ты больно! Хоть бы покушать приходил, чем там питаетесь?
– Да какая разница! Видишь, наелся сейчас!
– Душ принять не хочешь? – Татьяна опять уловила этот неприятный запах.
– Да, конечно, – Петр откинулся на стуле и полез в карман.
– Ты куришь? – Татьяна удивилась.
– Мам, сейчас девяносто девять процентов молодежи курит!
– Но раньше ты не курил!
– Я раньше много чего не делал, – тихо сказал Петр, поднимаясь со стула, – Пойду ванную налью.
– Тань, что делать теперь? Петруша-то все знает, оказывается.
– А что делать? Что изменилось? Ну, узнал он! Но, Федор, подлец! Обещал не видеться с ним! А Петька молодец! Скорее всего, он и у Курлина денег брал! – рассмеялась она.
– Таня, какая ты циничная!
– Уж, какая есть! Ладно, нужно Петьке белье чистое дать.
Раиса Сергеевна накапала себе сердечных капель и выпила их, запив теплой водой. Сердце, словно зажатое плотными тисками, слегка отпустило. Она безумно любила внука. Дочь она тоже любила, но Таня в последнее время совсем ее не слушала. Если бы слушала, мужа не отпустила бы! А такой мужик, как Зотов, долго ли один будет? Ну, сейчас около него женщины нет, так вон их сколько молодых! Он видный, ее зять, хотя и пострадал во взрыве. Но почти здоров! Татьяна вот сказала, ремонт сам делает в квартире. Где она себе другого найдет в полтинник-то? Дура она, не по-умному распорядилась…
– Мама!!! – громкий крик дочери заставил ее вздрогнуть. Сердце опять забилось часто – часто. Раиса Сергеевна заставила себя подняться со стула и, по возможности быстро, пошла в сторону ванной комнаты. Она была уверена, что Татьяна кричала оттуда.
Татьяна стояла на пороге ванной комнаты и с ужасом смотрела на сына. Тот, даже не попытавшись прикрыть голое тело, жался на коврике перед налитой до краев ванной и нервно оглядывался. Татьяна бессильно прикрыла глаза и тут же открыла их снова. Нет, ей не показалось. На теле ее сына не было живого места от точек сине – красного цвета. То, что это следы от уколов шприцем, она поняла сразу. Как-то вдруг до нее дошел смысл всего происходящего с ним в последнее время: его ночевки вне дома, его торопливое «пока» в коридоре, спрятанные взгляд, пропадавшие периодически из хозяйственного кошелька деньги.