Клетка

– И за это ты его убила?

– Не убивала я его. Да и мыслей у меня таких не было. Просто хотела немного биографию подпортить. А за меня сверху кто-то все решил. Вот Федька и умер!

– А Лешка? Что ты собиралась сделать с ним, Катя?

– Это не важно. Он тоже свое получил, не так ли? Вот видишь, значит – виноват. О! – вдруг удивленно посмотрела Катя на Роговцева, – Так ты всерьез считаешь, что я их? Ну, Роговцев, ты даешь! Знаешь, я думаю, что смерть – это не способ отмщения. Это избавление человека от земных мук. Вот страдать долго, не понимая, за что тебе такое – это больно. Вот и я не понимаю, за что мне пришлось тридцать лет в глуши прозябать? Изуродованной телом и лицом и умершей в двадцать лет душой?

– А я, Катя? Что мне ждать?

– Уже ничего. Ты просто дослушаешь меня до конца. А потом будешь с этим жить, – Катя вдруг поняла, что и на самом деле не хочет больше ничего.

– Хорошо. Я только одно хочу знать, Катя. Наш ребенок жив?

– Я тогда очнулась от того, что замерзла. Нет, не так. Я не смогу это объяснить: все тело горело, но капли ледяного дождя вызывали нестерпимую боль. Я не могла пошевелиться. Кажется, от каждого движения я вновь теряла сознание. А когда приходила в себя, то опять приходила эта боль.

Мне повезло. Меня нашла женщина из деревни. Известная в округе целительница. Бог дал мне шанс. Он ведь меня еще и попытался сжечь, этот дядечка, – усмехнулась Катя, – Подумал, что я труп уже… Лица у меня не было, да и тело…

– А ребенок?

– Его нет, Матвей. Ничего не осталось. Только боль. Видишь, как я молодо выгляжу? Никто не знает, какой ценой…

– Катя, Катя…, – Матвей только и мог, что качать головой. Он не замечал, что слезы текут по щекам и капают прямо в пустой уже бокал. Он почти не видел сидевшей перед ним женщины, не видел официантку, тревожно поглядывавшую в их сторону. Он, бывший в Афгане, видевший, как умирают мальчишки, убивавший сам. Он, никогда не плакавший, плакал, не скрывая слез.

– Матвей, перестань, – Катя взяла его руки в свои, – Я жива и видишь, даже красива, как никогда, – попыталась она шутить.

– Почему ты мне ничего не рассказала раньше? Ты могла…

– Нет, не могла! Ты любил другую, Матвей! Пойдем отсюда, – Катя встала и потянула Матвея за рукав. Он отрицательно помотал головой.

– Останешься здесь? – Она понимающе на него посмотрела, – Прощай! Навряд ли мы еще увидимся.

Он смотрел на ее прямую спину. Как только она вышла из зала, он кивком подозвал официантку.

– Водки. Много, – сказал он подошедшей девушке.

– А я вас узнала, – тихо сказала та, – Вы были здесь в день убийства фотографа. И эта дама тоже. Она сидела как раз за этим столиком. И ничего не пила. Только смотрела на него. Долго смотрела.

Матвей ничего не ответил. Какая теперь разница, была Катя в этом кафе в тот день или нет? Она точно не трогала Курлина. Он верил ей. Курлин был сволочью, так что желающих разделаться с ним возможно было не так уж и мало. Это дело Беркутова, он все равно размотает его до конца. А ему, Матвею Роговцеву, теперь нужно как-то жить с памятью о не родившемся ребенке, с Катиной болью, со своей виной за эту боль.

Водки все время не хватало. Он заказывал еще и еще, падая на стол, засыпая и требуя опять принести графин. Он уже сидел не в зале, а, как потом оказалось, в комнате охранника, узнавшего в нем того журналиста, который писал о них, бывших афганцах. «Что такое могла рассказать ему эта баба, что такой мужик напился в ноль?», – задавал тот себе вопрос, глядя на седой затылок забывшегося в коротком сне Роговцева. «Все же сволочи они, эти бабы!» – решил он. Тогда, в прошлом, его не дождалась с войны жена, уехав с благополучным штатским в теплый Крым.

Глава 35

И все оказалось напрасно. Оперативник, сопровождавший всю эту веселую компанию, в принципе сделал все, что мог. А что он мог? Он лично грузил подарки в микроавтобус, он точно знал, что на дачу поехали только те, кто был в офисе. Дежуривший на даче второй оперативник сразу же составил список тех, кто ждал приезда хозяина с гостями, весело проводя время во дворе рядом с мангалом, на котором жарилось мясо. К моменту встречи обе части компании были уже тепленькими и в хорошем настроении. Оба оперативника совершили только одну ошибку. Они не сосчитали количество красивых коробок и свертков, подарков от друзей и родных. Вот так просто, в суматохе и совершилось убийство.

Беркутов, войдя в дом, первым делом поискал глазами Зотова.

– Здравствуй, Егор! – Зотов подошел откуда-то справа.

– Кто? – Беркутов кивнул в ту сторону, где виднелась голубая форма врачей скорой помощи.

– Петр Кислов и его брат Николай. Они стояли рядом. Ирина, жена Петра, серьезно ранена. Елена Кислова, жена Николая, почти в порядке, у нее шок. Ушибы и порезы у многих. Твои задержали всех, кто в тот момент находился на территории дачи.

– Я знаю. Коротков! – позвал Беркутов оперативника.

– Я здесь, – Василий Коротков, молодой крепыш двадцати семи лет подошел ближе к начальнику.

– Рассказывай, Коротков. Подробно.

– Я сидел на дальнем конце стола…

– Давай с самого начала. Сколько человек было на даче, когда ты прибыл?

– Одиннадцать. Хозяйка дома Ирина Кислова, брат ее мужа Николай с женой Еленой, Арина Судняк…

– Кто, кто?! – Беркутов вопросительно посмотрел на Зотова.

– Арина живет здесь уже несколько дней. Она прячется от мужа, – Зотов проговорил это быстро, словно боясь, что Беркутов может его прервать.

– У Кисловых? Она что, подруга хозяйки?

– Честно говоря, не знаю. Для меня эта встреча была полной неожиданностью, – у Зотова невольно потеплел взгляд.

– Хорошо, разберемся. Дальше, Коротков.

– Сын Кисловых Иван с подругой, дочь Кисловых Мария, муж и жена Строковы, они друзья Кисловых – старших еще со студенческой скамьи.

– Все?

– Вано и Георгий Сванидзе. Они живут в сторожке. Строители с соседнего участка.

– Почему живут здесь?

– У них там вагончик сгорел, Ирина Львовна их к себе пожить пустила. Документы у них в порядке, я проверял.

– Где Миронов?

– Я здесь, Егор Иванович.

– Что было на заводе?

– В конференц – зале небольшой фуршет и вручение подарков. Из посторонних – только Леонов из городской администрации. Остальные – заводские.

– Ты сам складывал подарки в ГАЗель?

– Я и заводской охранник. Все, что вынесли из зала.

– Сколько?

– Восемь коробок разного размера. Я поехал в микроавтобусе, Кислов с директором, – он кивнул на Зотова, – В машине. Остальные сели еще в один микроавтобус.