Клиент Пуаро

Вера замедлила шаги. Бестолковый негр последний раз извинился перед ней, безбожно коверкая русские слова, и вышел из банка. Нотариус переводил взгляд со своей клиентки на человека Штабеля, и было совершенно понятно, что вмешиваться в события он не собирается.

Внезапно Вера покачнулась и схватилась за сердце.

Нотариус удивленно взглянул на нее, подхватил под локоть и помог дойти до дивана.

Вера прилегла. Ее лицо заметно побледнело, тело задрожало крупной дрожью.

К ней, озабоченно оглядываясь, приблизился один из банковских охранников.

– Что случилось? – осведомился он вполголоса.

Всякие чрезвычайные происшествия на территории банка были весьма нежелательны. Сердечный приступ клиентки также относился к таким нежелательным происшествиям, а если, не дай бог, приступ закончится смертью – неприятностей не оберешься.

– Женщине плохо, – сообщил нотариус, как будто это не было очевидно без его пояснений, – вызовите «Скорую помощь»!

Охранник помедлил ровно секунду.

Появление в банке бригады «Скорой помощи» – нежелательное происшествие, но смерть клиентки прямо в холле – куда более нежелательна… Он достал мобильный телефон и набрал «ноль три».

Бритоголовый верзила, человек Штабеля, тоже колебался.

Он привык выполнять только прямые и очевидные приказы. Ему было приказано доставить Веру к шефу. Сердечный приступ, случившийся с его «объектом», как всякая неожиданность, выбил его из колеи. На такой случай инструкций у него не было, и верзила колебался между желанием получить новую инструкцию и стремлением справиться с ситуацией собственными силами. В конце концов естественная осторожность возобладала, и «браток» тоже вытащил из кармана мобильный телефон.

Однако, прежде чем он успел набрать номер шефа, в холле банка появились двое молодых парней в белых халатах, вооруженных носилками.

– Где больной? – осведомился один из пришедших.

Охранник молча показал на Веру, которая уже начала хрипеть и задыхаться.

Парни развернули носилки и положили на них больную.

Они быстрым шагом вынесли ее из холла и погрузили в машину «Скорой помощи».

Бритоголовый «браток» выскочил следом и подбежал к машине с красным крестом. Наклонившись к водителю, он осведомился:

– Эй, мужик, вы в какую больницу ее повезете?

– В пятую городскую, – поспешно отозвался шофер, и «Скорая», включив сирену, сорвалась с места.

Однако, не успела «Скорая» отъехать от банка, «больная» села на носилках и откинула простыню.

Оглядевшись, она проговорила:

– Спасибо, мальчики, очень вовремя подоспели.

– Все, как договорились, – пожав плечами, ответил старший бригады.

– Как договорились, – подтвердила Вера и достала из кошелька две зеленые купюры, – как договорились, двести баксов.

– Куда вас подвезти? – спросил водитель, покосившись на нее и выключая сирену.

– Сейчас налево по Обводному, – ответила Вера, выглянув в окно, – теперь сверните на Клинский… вот сюда, остановитесь на углу.

Она вышла из машины и скрылась в подъезде.

Водитель «Скорой» проводил ее взглядом, затем достал мобильный телефон, набрал номер и, дождавшись ответа, проговорил:

– Все как договорились. Мы привезли ее на Клинский проспект, дом четыре. Она поднялась на пятый этаж.

– Спасибо, – ответил Леня Маркиз, – все, как договорились, с меня двести баксов.

Среднего роста очень элегантно одетый негр вошел в подъезд и кивнул консьержке, вежливо сообщив на ломаном русском языке, что идет в шестнадцатую квартиру.

«Опять к этой, из шестнадцатой, разные мужики ходят», – неодобрительно подумала консьержка, но вслух ничего не сказала – в принципе такое поведение жилички из шестнадцатой квартиры ее совершенно не касалось.

Негр легкими шагами взбежал по ступенькам, не дожидаясь лифта. Был он в сером костюме и с небольшим чемоданчиком.

Лола открыла дверь сразу же, она и до того уже нетерпеливо топталась в прихожей, уж очень интересно было взглянуть на картину.

– Ну что? – накинулась она на Маркиза. – Все в порядке?

– Все в порядке, – самодовольно ответил ее компаньон, – как и должно было быть. Ты же знаешь, что у меня в работе не бывает неудач… – Тут он наткнулся на насмешливый Лолин взгляд. – Ну почти не бывает…

В прихожую выскочили звери и не узнали Леню. Кот шарахнулся от незнакомого темнокожего мужчины, выгнул спину горбом, поднял шерсть на спине и зашипел. Пу И негодующе залаял. И только влетевший после всех попугай радостно заорал:

– Афр-рика! Р-родная Афр-рика!

– Ну, показывай скорее! – суетилась Лола.

– Подожди! – недовольно отмахнулся Маркиз. – Нужно снять грим, а то все лицо стянуло…

– И звери не узнают, – подсказала Лола.

– Вот именно. – Леня обиделся на кота.

Попугай вредничает, Пу И – глупышка, что с него возьмешь, но Аскольд просто обязан был узнать хозяина.

Леня переоделся, снял парик и вынул контактные линзы, которые превращали его серые глаза в темные. Лола тщательно стирала грим с лица, Леня с готовностью отдался ее заботам. После удачно проведенной операции он чувствовал огромный душевный подъем и законную гордость. Хотелось сказать самому себе, как Пушкин: «Ай да Леня Маркиз, ай да сукин сын!..» К тому же он испытывал вполне понятный душевный трепет перед картиной. Он помнил, с каким придыханием его знакомая из Эрмитажа говорила о ней. Леня закрыл глаза и расслабился, пока Лола заканчивала свою работу. Воспоминания о близкой знакомой направили его мысли в сторону от картины. Он ощущал на лице ласковые Лолины руки, она наклонялась над ним, пахло от нее чем-то приятным. Леня подумал вдруг, что Лолка красивее всех его знакомых женщин. И уж во всяком случае, ему никогда с ней не скучно. И никогда не надоест с ней разговаривать. И голос у нее такой приятный, мелодичный… И руки такие ласковые…

– Чучело! – неожиданно заорала Лола у него над ухом резким пронзительным голосом. – Ты долго будешь меня мучить? Разлегся тут, как свинья, картину не дает посмотреть!

Она шлепнула его по шее, и Леня мигом продрал глаза.

– Потише ты! Обязательно нужно скандалить, да? Никак не можешь по-хорошему?

– Ну, Ленечка, – тут же заныла Лола, – ну пожалуйста! Очень хочется посмотреть…

– Да я же не против, – рассмеялся Леня, – давай посмотрим. Мне самому интересно, что это за Симоне Мартини.

Он достал из портфеля небольшой плоский предмет в простой желто-коричневой оберточной бумаге. Пакет был перевязан бечевкой и скреплен сургучной печатью, как на почте. Собственно пакет и выглядел, как почтовая бандероль, только не было адреса и не указывался точный вес посылки. Леня разрезал бечевку ножом и соскоблил печать. На него напало вдруг ужасное волнение, он беспрерывно говорил:

– Понимаешь, девочка, эта картина – она особенная. Мне говорили, что на ней изображена Мадонна – совсем юная, такая задумчивая и спокойная, она так ласково смотрит на своего младенца… Только Мартини умеет так неповторимо передать эту спокойную нежность взгляда!