Клим Драконоборец и Зона Смерти

Он склонился над фальшбортом. Шесть или семь зеленовласых красавиц глядели на него. Бирюзовые и синие глаза, губы цвета пурпура, белые нежные плечи и руки, полные груди с алыми ягодами сосков… Что скрывалось ниже, он не мог различить сквозь колыхавшуюся, игравшую бликами плоть океана. Может, рыбьи хвосты, плавники или когтистые лапы. Во всяком случае, судно стремилось вперед, но морские девы от него не отставали. Казалось, они плывут без всякого напряжения.

Первая сирена вцепилась в борт, за ней вторая… Раскрылись пурпурные губы, сверкнул частокол острых зубов, и над морем прозвучала мелодичная, но резкая трель. Целый хор поддержал этот вопль, подобный жалобному всхлипу флейты. Мелодия ширилась, звуки наплывали со всех сторон, звенели в воздухе, кружили голову. Теперь десятки рук скользили по обшивке корабля, пытались ухватиться за доски, подняться наверх.

– Черпаки! – крикнул Синдбад с мостика. – Лейте воду! Быстрее!

Клим, не отрываясь от чарующих бирюзовых глаз, помахал рукой:

– Не нужно, капитан! Пресная вода нам еще пригодится. Обойдемся без этого.

Склонившись еще ниже, он схватил сирену за волосы, приподнял и швырнул в море. Его голос раскатился над водной поверхностью, словно удар грома:

– Прекратить концерт! Я, король Хай Бории, повелеваю: замолчите и убирайтесь прочь!

– Король Хай Бории? – долетел чей-то визг из воды. – Здесь о таком не слышали! Здесь наша власть и воля!

– Не слышали, так услышите и запомните, – сказал Клим. – Ты готов, Бахлул?

– Да, повелитель.

Джинн, приникший к его шее, щелкнул пальцами, высек фонтанчик искр, и Клим выдохнул струю пламени. Раз, другой, третий… Он не пытался сжечь лица, руки и плечи морских дев – может быть, лишь опалил кому-то волосы. Огонь пролетел над волнами от борта корабля на пару сотен шагов, и сирены испуганно взвыли. Очарование их красоты Клима уже не трогало, – у той, которую он поднял и швырнул в воду, ниже пояса были зеленые лягушачьи лапы с острыми когтями и длинный чешуйчатый хвост.

Он снова рявкнул во всю мощь голоса:

– Убирайтесь, или я сожгу вас!

Потом швырнул в море огненный шар – небольшой, размером с футбольный мяч. Это тоже было устрашающее зрелище, в воздух поднялся столб кипящей воды, окруженный горячим паром. Сирены уже торопились прочь от корабля, их визг делался все тише и тише и наконец совсем стих. Зеленый остров с предательскими рифами неторопливо уплывал вдаль.

Команда, побросав черпаки, окружила Клима. Мореходы взирали на него с раскрытыми ртами, одни молились, другие с опаской шептали заклятия, хранящие от злой волшбы; похоже, они не могли сообразить, кто перед ними, божество или жуткий демон. Тем временем с мостика спустился капитан Синдбад, прошел сквозь толпу как нож через масло и преклонил перед Климом колени.

– Моя благодарность, преславный цезарь… Ты сохранил наши жизни, и мы не потратили ни капли воды, которой у нас не так уж много. – Встав, Синдбад оглядел свою команду и тихо произнес: – Что вылупили зенки, братья мои? Кто тут от страха ветры пускает? Разве не говорил я вам, что преславный цезарь – великий маг и чародей? Разве не говорил о его подвигах в Тангутской пустоши? Почет для нас, что выбран им этот корабль для странствий по морям. Почет, но не только! – Капитан хитро прищурился. – Все помнят, что бились мы не раз с разбойниками, теряя людей и добро, или пытались убежать от них, развернув паруса. Теперь же я молюсь, чтобы они нашли нас и догнали. И как вы думаете, что тогда случится?

– Аве, цезарь! – дружно рявкнул экипаж. – Аве, наш господин и защитник!

Кажется, уже видели мореходы, как горят пиратские суда, как тонут разбойники и молят о пощаде, оставляя им богатую добычу. Без боя и пролития крови, устрашенные лишь огненным дыханием чародея-цезаря. Знал, знал капитан Синдбад, где надавить, какую струнку дернуть, как из недоверия и страха выковать клинок отваги. Не забыв, само собой, про кошелек.

– Аве, цезарь! – гремело над палубой корабля.

Дозорный попугай прислушался, вздернул голову с зеленым хохолком и тоже завопил:

– Аве, цезаррь! Пиастрры, пиастрры! Грруды пиастрров! – И добавил что-то непечатное в адрес сирен.

При подходе к Большим Черепашьим островам, когда горные пики уже показались над морской пучиной, прилетели два ворона и стали кружить высоко в небе. Клим, Синдбад и вся команда очень тому удивились; ворон ведь не морская птица, на рыбу не охотится и над морем не летает. Но эти не только летали, но и спустились к кораблю, промчавшись несколько раз у самых мачт так низко, что сидевший на рее попугай щелкнул клювом и обругал их «черрными парразитами». Кажется, вороны что-то высматривали, внимательно озирая людей на палубе острыми черными точками глаз. Потом одна птица направилась на север, к далекой земле, а другая, поднявшись выше, продолжала описывать круги над кораблем.

Кот задрал голову, посмотрел на мелькающую в воздухе черную тень и пропел густым баритоном:

Черрный воррон, черрный воррон,Что ж ты вьешься надо мной!Ты добычи ммне дождешься,Черрный воррон, я ммне твой!

На горизонте уже вставали зеленые берега, моряки полезли к парусам на мачты, и Клим больше не обращал внимания на надоедливую птицу. По словам капитана, в архипелаг входили два крупных острова, Бурая и Серая Черепахи, прозванные так за оттенок гор, находившихся в центральной части. Острова были хотя и гористыми, но плодородными; некогда их покрывали джунгли, но за последние лет пятьдесят их наполовину выжгли и свели, а земли в прибрежной зоне распахали. В благодатном климате с изобилием влаги здесь произрастал целый райский сад тропических плодов и даже некоторые пряности. В прошлом острова служили лишь пунктом обмена товарами между Веницеей и странами Востока, но теперь кроме купеческих факторий появились веницейские переселенцы с фермами и плантациями.

На Серой Черепахе, у самой удобной бухты, был возведен крепкий форт с многочисленным гарнизоном, рядом вырос городок с обширными складами, мастерскими и жилищами купцов, а по обе стороны от него раскинулись поля и фруктовые рощи. В бухте кроме торговых судов всегда дежурили три-четыре боевые галеры, не столько ради борьбы с пиратами, сколько для охраны морских путей на запад. Веницейцы не пускали мореходов с Востока дальше Черепашьих островов, соблюдая свою монополию на экзотические товары.

Корабль вошел в пролив между Бурой и Серой Черепахами. Форт и город располагались в самом его конце, а пока Клим видел лишь зелень плантаций на обоих берегах и сгорбленные фигурки, бродившие тут и там среди высоких стволов какой-то растительности. Ему показалось, что эти люди рубят стволы длинными ножами, собирают их в кучи и тащат к навесам и сараям, над которыми курится дымок. Что-то знакомое было в этой картине, виденное не здесь, а на Земле – но не в яви, а, скорее всего, по телевизору. Порывшись в памяти, он вдруг сообразил: сахарный тростник! И, вероятно, винокуренное производство.

Они с Синдбадом находились на мостике, у штурвала стоял Пропащая Душа, еще два морехода, Чума и Колченогий, торчали на носу, следили за фарватером – пролив был извилист, довольно узок и изобиловал рифами. Временами корабль приближался к берегу на половину полета стрелы, и Клим мог яснее видеть работников с похожими на мачете клинками. Они двигались медленно, вперевалку, их тела и головы покрывала ткань, что-то вроде грязной мешковины. Кивнув в сторону берега, Клим спросил:

– Скажи, капитан, что там за растения? Эти высокие тонкие стволы я где-то видел.