Клинки и карабины

– Два парохода класса «Левиафан» уже готовы…. Бункеры забиты полностью…

– Почему не отправляем?! – Лицо дона Кристобаля начало покрываться красными гневными пятнами. – Я вас спрашиваю, Мехия!!! Не засиделись ли вы на своём месте, а?!

Санчо-Мария Мехия вжал голову в покатые плечи, напомнив сидящему напротив него капитану Эмилио де Сория, командовавшему портом Сан-Кристобаль, большую морскую черепаху. Смешное и одновременно жалкое зрелище. Но все те доходы, которые Гарсия имел через конторщика, заставляли его вступиться. Он кашлянул, призывая внимание губернатора.

– Что, сеньор Сория?

– Дон Кристобаль, сеньор Мехия не так уж и виноват. Сухогруз «Колон», прибывший в порт в первый раз, смог вместить в себя намного меньше сырья, чем предполагалось. Судовые документы оформлены неверно. Либо подделаны, что куда вероятнее. Фрахт до Сан-Кристобаля весьма выгоден, судовладельцы запросто могли пойти на подлог. А выяснилось это только утром.

– Та-а-к… – протянул губернатор, – надеюсь, капитан уже наказан? А почему про это я узнаю только сейчас, сеньоры? Напомнить кому-то про то, что из копей Куша к нам вышел караван?

– Да, ваше превосходительство, – командир гарнизона колонель Родригес кивнул головой, – конечно. Я привёл в состояние готовности все возможные резервы. Хотел просить вас о разрешении использовать «Стрекозы». По моим данным вероятность нападения на караван весьма значительна. При этом силы, брошенные на него Шадтахом, очень сильны. Я очень опасаюсь за их судьбу.

– Нет, колонель, – дон Кристобаль хрустнул суставами пальцев, – не разрешаю. Слишком дорого они нам обойдутся, в том случае, если их собьют. Приготовьте оба «Кортеса» и несколько танков. И да поможет им Бог и пресвятая Матерь Христова выполнить свой долг.

Гвидон

Когда Джавад, маг земли, ударил по скалам своим давно подготовленным заклинанием, воины Шадтаха уже заняли позиции. Они ждали только команды, чтобы кинуться на гяуров, топтавших священную землю.

«Железноголовые» кяфиры, как всегда надеялись на свои машины. Они ехали уже не так самонадеянно, как в самом Начале. Тогда потрошить их было просто удовольствием. Сейчас они всегда настороже и готовы к нападениям. Но это никогда не пугало товарищей Гвидона. Неверные должны быть изгнаны с земли Лемур любой ценой.

Гвидон ещё помнил то время, когда здесь ими и не пахло. Он, долгоживущий молох, хорошо знал, что об их появлении Старейшин предупреждали заранее. С запада приходили разведчики, бывавшие там под видом купцов, возившее всё то, что так хотелось видеть знатным испанцам: ковры, драгоценности, чеканку, экзотических рабов и рабынь.

Они предупреждали о безграничной жадности Империи, раскинувшейся на западе. О том, что Ей не хватает своих металлов, своих земель и своих рек. Купцы говорили про то, что люди испанского языка давно забыли о том, как можно жить без машин. Они палили у себя костры, на которых сжигали помнивших про Искусство. Несли впереди себя знак Распятого, которому поклонялись сами, и заставляли поклоняться всех остальных. Гвидон не хотел такой судьбы себя и своим детям. И когда в Хинде высадились первые кяфиры, он сразу пошёл им навстречу. Но те оказались сделанными не из самана.

Несколько лет войны, позора, гнева, эйфории кратких побед и мрака неумолимо длившегося отступления. Империя шла вперёд, давя непокорных также легко, как гусеницы её тяжёлых «Сидов» и монстроподобных «Кортесов» перемалывали высушенные солнцем кости храбрецов на полях битв. Она шла вперёд, настойчиво стремясь к своей цели – копям Куша.

И лишь когда там выросли башни фортов и отвалы из переработанной пустой породы, то только тогда Старейшины поняли, что ошибались. Но теперь они уже не могли послать ни мор, ни железную саранчу, ни огонь. Потому что Империя взяла некогда свободные земли Лемура и Му, где жили их же соплеменники. Тогда Старейшины удалились в горные святилища и там покончили с собой.

«Старые, выжившие из ума дурни… – единственное, что мог думать про них Гвидон, – Слабаки, бросившие всех, и выбравшие самый простой способ. Если бы не Шадтах… Шадтах, поднявший всех, кто свободен, против пришельцев»

Теперь гяуры регулярно тащились по нескольким путям, ведшим к морю, чтобы доставить такой драгоценный для них груз. Глупые люди, забывшие о многом. Ведь для того, чтобы двигаться как ветер, не обязателен какой-то камень, из которого можно получить то, что заставляет их железки бегать самостоятельно. Они сами отсекли о себе свою же память, которая могла бы подсказать, как это сделать, не ковыряясь в рудных глубинах. Ну и шайтан с ними, так-то их проще резать на этих горных высотах.

Гвидон лежал, прижавшись щекой к воронёному стволу пятизарядной старой «Инфанты». О-о-о, их оружие, жалкое, бесчестное, низкое… и прекрасное оружие гяуров. Вот то единственное, что помешало Вольным сбросить их в море, из-за которого они пришли. И то неизвестно, смогли бы испанцы делать такое прекрасное оружие, если бы не тонгоры, которые некогда пошли с ними на сделку. Но воины Шадтаха давно поняли, что оружие врага всегда можно повернуть против него, и теперь, уходя от разбитых машин кяфиров, всегда забирали с собой их снаряжение. И всё равно патронов им не хватало.

Ифриты, молохи, песчаные гульи и ваартаки, геенны и мардуки, кочевники-баадуры и горцы-тушпуны, вжавшиеся лицами в каменную крошку ждали своего часа, лёжа под палящим солнцем. Вот хвост колонны испанцев завернул на второй поворот…

Маг земли Джавад встал, раскинул руки и нараспев произнёс несколько фраз.

И тогда земля содрогнулась.

Рухнувшие скалы рассекли колонну машин на три неравные части. С бронетранспортёров горохом посыпались солдаты, понимающие, что их ждёт дальше. Скрежеща бамперами, задевая друг друга, угольные грузовики пытались развернуться на оставшемся узком пятачке горной дороги. Рывками дергались из стороны в сторону, стремясь в сторону небольшого прохода, оставшегося на дороге и ведущего вниз. Грохнули спаренные пушки переднего танка, послав две воющие смерти к обломкам скал. Часто заколотили пулемётами башни «Орильяны», разнося в пыль камни, отбрасывая назад тех, кто попал под веер их разлетающихся стальных шершней.

Абак, молодой и горячий ифрит, не выдержал первым. Увидев одного из горцев, отлетевшего в сторону и не вставшего после прямого попадания, взревел, рванувшись в сторону врагов. Прыгнув с разбега и влетев в середину колонны, ифрит подпалил одну из трёхколесных машин, пытавшихся остановить его. Потом, мгновенно развернувшись, мазнул огнём по огрызавшемуся «Науро». С него не успели спрыгнуть трое солдат спускавших крупнокалиберный «Грендель», вспыхнули орущими факелами, мгновенно полыхнув от магии Абака.

Из облака пыли и песка вынырнул острый нос следующего сухопутного броненосца, плевавшегося огнём башенного ствола. И ифрит споткнулся, удивлённо глядя на грудь, покрывшуюся сеткой маленьких кратеров, из которых медленно, но верно, вытекала его огненная кровь, смешанная с жидким серебром. Абак смог простоять ещё несколько длинных и растянутых мгновений, а потом, прижав руки к мощным пластинам груди, с по-детски растерянным и обиженным выражением на лице, тяжело рухнул на землю.

Хотя в пылу завязавшегося боя этого уже практически никто не заметил, кроме радостного завопившего в тесной башне «Науро» Хуана Наварро, скосившего огненного демона. Вот только радовался он достаточно рано и зря.