Клинки и карабины

Руководство нацистов, большая часть золотого запаса Германии, лучшие умы и научные кадры –спрятаны так надёжно, что союзники ещё долго не догадаются об этом. И мы должны сделать так, что если они и догадаются, то не смогут никак этим воспользоваться. И самое главное – используя то, что знаем мы, нужно сделать так, чтобы фашисты никогда не смогли вернуться. Чтобы нанести неожиданный и подготовленный удар…

Лысый опять замолчал. Макар сидел, старательно переваривая в голове всё, что услышал, всё более и более понимая – мирная жизнь для него закончилась.

– Когда вы, капитан, ещё и не родились, в Петрограде, тогда ещё Петрограде, кое-что произошло. Гениальный русский инженер, один из учеников великого Циолковского, смог создать летательный аппарат, позволивший ему с напарником, естественно человеком из ВЧК, совершить одну экспедицию.

Пока повторить его успех у нас не получается. Во время возвращения он слегка повредился рассудком, умудрившись уничтожить свои записи. Учёный-идеалист, не понимающий всего великого смысла своей работы. Чекисту удалось спасти часть документов, но, к сожалению, ценой жизни этого гениального человека.

Для того чтобы данная история не стала открытой для всех, правительством РСФСР была произведена колоссальная работа. В свет даже вышла книга-сказка, в которой «наш» писатель, из бывших аристократов, рассказал о том, как двое наших с вами сограждан предприняли попытку революции на одной, отдельно взятой планете Солнечной системы. Понимаете, Немальцев?

Макар, внимательно слушающий лысого, согласно кивнул:

– Извините, товарищ, не знаю вашего звания и должности, я прекрасно понял, о какой книге вы говорите. Вот только – не верится мне. И сижу я вроде в очень серьёзном учреждении, в компании целого полковника госбезопасности, но тем не менее… Ещё раз спрошу о том, какое я имею к этому, если это правда, отношение? И где мне придётся работать, раз уж придётся?..

Хорунжин, судя по всему, наконец-то решивший тоже заговорить, повернулся к нему:

– Работать вам, Немальцев, придётся. Почему? Хм… Помните анализы, которые у вас брали во время последнего медицинского осмотра? Да, да. Именно из-за них. У нас нет того времени, которое было у немцев на подготовку к той экспедиции, в которой именно вы, товарищ капитан, будете командовать десантной группой. У нас с вами будет всего несколько месяцев, и тут нам потребуются те свойства вашего организма, о которых вы сами не имеете пока никакого понятия.

А где именно вам придётся работать? Вы мне не поверите, сначала естественно, но потом свыкнетесь с этим. Работать вам, Макар, придётся не где-нибудь, а именно на Луне… Именно там.

Раньше…

– Говори, живо!!! – Удар по левой щеке привёл Дитриха в себя. Он сплюнул красной слюной на пол, пытаясь понять, кто же перед ним.

Высокий офицер СС. Худощавое, чуть вытянутое лицо с породистым, украшенным небольшой горбинкой, носом. Тот самый, так нелюбимый Дитрихом Нольке, чёрный мундир. Внимательные, серые глаза. Но где он, и как здесь оказался?

Гудевшая голова медленно разворачивала замедленную кинохронику: вот он, Дитрих, сменившись с дежурства, спускается на свой уровень бункера. Открывает дверь, ведущую в «предбанник» между техническим этажом и секциями инженерного состава. И всё… Темнота.

– Будешь молчать? – Эсэсовец внимательно посмотрел на Дитриха. – Ты меня слышишь?

– Слышу, герр штурмбанфюрер. – Нольке узнал «чёрного». Он был с тем задавакой-аристократишкой, фон-как-его-там, который вчера поднял на борт его «девочки» три контейнера с той гадостью… – Почему я здесь? Что сделал?!! Где мой командир?

Штурмбанфюрер резко прикрыл рот начавшему поднимать голос инженеру, и спокойно ткнул того в район левой стороны груди двумя пальцами. Дитриха согнуло пополам от нахлынувшей боли.

– Будешь так громко говорить – сверну шею. – Спокойно проинформировал эсэсман. – Ответишь на вопросы, и полностью свободен. Всё понял?

– Да, господи, да!!! – Дитрих поднял на него глаза, блестящие навернувшимися после удара слезами. – Но зачем бить?!! Что мне вам сказать?

– Когда старт ракеты? Кто основные пассажиры? И что было в качестве груза, который был доставлен фон Нойстицем? – Офицер чуть наклонил голову в сторону, внимательно наблюдая за Дитрихом. – И лучше не ври.

– Старт в… – Дитрих замолчал, наконец-то поняв, где он находится.

Один из переходов между ярусами второго технического этажа. Низкий бетонный потолок. Капли конденсата, бегущие по стенам от труб. Пучки толстых кабелей в изоляционной оплётке. Место, в которое дежурный техник заходит всего два раза за сутки, так как здесь просто не может произойти ничего случайного. Но почему эсэсовец затащил его сюда? А может?! Дитрих уставился на «чёрного»:

– Кто вы?

– Догадался? – Эсэсовец хмыкнул. – Ну да, шпион. И мне нужны данные, которые есть только у тебя. Извини, но к командиру базы и его заместителю я добраться не смогу. Так что у меня есть только ты. Советую ответить. Сам понимаешь – время у меня есть. И ты можешь умереть быстро и безболезненно, а можешь достаточно долго. И страшно.

Дитрих молчал. Он уже понял, что живым ему отсюда не выбраться. Кто такой сидевший перед ним офицер, ему было уже без разницы. Это не какая-то очередная проверка СД, так как Нольке прошёл все степени посвящения в государственный секрет, связанный с проектом «Ковчег». И сейчас ему самому выбирать, что его ждёт впереди. Но…

– Меня будут искать. И выбраться вам отсюда не удас…

– Ты уверен, Дитрих? – «Штурмбанфюрер» улыбнулся. – Ты ведь оставил своему сменщику записку о том, что тебе просто необходимо выспаться. И ближайшие часов шесть никто к тебе в комнату не сунется. Ведь у тебя, лучшего инженера здесь, всё работает как часы, без сбоев и отставаний. К чему тебя кому-то будить? А по поводу того, чтобы выбраться… Я попробую. И тебя это волновать точно не должно. Будешь говорить? Нет? Ну, как хочешь.

Дитриху, лежащему на полу, и связанному порукам и ногам, было не видно, что тот делает. Что-то звякнуло. Потом раздался хруст, как от ломающейся ампулы. В спёртом воздухе помещения разнёсся резкий медицинский запах.

Через штанину Дитриха что-то укололо. Через минуту в висках резко застучало, и он с ужасом понял, что «эсэсовец» начинает двоиться, и его голосу, который колоколом раздавался в голове Нольке, нет никакой возможности сопротивляться. Дитрих услышал вопрос, почувствовал, как шевельнулись его собственные, разом пересохшие губы и язык, и он начал говорить…

Внедрённый советский агент, только что свернувший шею бывшему старшему технику полка «Бранденбург», бежал по одному из коридоров. Нужно было добраться до канализационного коллектора, находившегося впереди. Нужно было успеть… Экономично вдыхая и выдыхая, он стремился вперёд, понимая, что не сможет справиться с теми, кто его преследовал.

Далеко позади, высекая бетонную крошку с полов, вслед ему неслись массивные, с красными огоньками глаз, смазанные тени в длинных плащах, с громоздкими, крупнокалиберными автоматами в руках. Специальные дыхательные маски на лицах, с гофрированными хоботами шлангов, тянувшимися откуда-то из-за плеч, не выпускали наружу ни звука. Лишь изредка приоткрывался резиновый клапан, выпуская наружу свистящий клубок зеленоватого газа.