Клинки севера

— Маг и мэги. Одарённые.

— Колдун и колдунья, — желчно «поправился» Вилль. — Ки" саар и ки" сури — высший свет. Сливки общества, в чьих жилах течёт кровь предков Кэссаря — Его Величества. А кэссиди — Её Высочество…

— Мда, его единственная дочь принцесса Иллада, по слухам, так дурна собой, что появляется на приёмах, вымазав лицо белой пудрой. И в парике.

— В такую жару?!

Дан покачал головой, когда Вилль фыркнул, в очередной раз демонстрируя пренебрежение к очаровательному полу. Ещё в Равенне барышни, не обременённые моралью и излишками одежды, вились вокруг новичка, как мотыльки у цветка, чьего нектара непременно должно хватить на всех. Вилль с боем прорывался сквозь толпу и молча кипел в одиночестве. По его мнению, одна была толстой, другая тощей, третья криворукой, четвёртая кривоногой, пятая… Даже у признанной красавицы, белокурой Милушки, нашёлся изъян — дура, о чём в завуалированной форме Вилль ей и сообщил, когда поздним вечером обнаружил девицу у себя на постели в кемалевом пеньюаре. Впрочем, та не особо расстроилась и даровала благосклонность более сговорчивому денщику-полукровке. В итоге довольными остались все.

— Наверняка кэссиди учила буквы только для того, чтобы читать любовные романы, — Вилль подмигнул.

— Спроси её об этом и окажешься на дыбе в «муравейнике».

Дворец Кэссаря прятался за стеной в парке столь огромном, что сам правитель не знал хотя бы общего числа мелких построек. Там жили приближённые и находились казармы доверенных воинов. Всё это неисчислимое великолепие раскинулось на холме, а под ним находилось то, что Дан назвал «муравейником», испещрённым несколькими ярусами холодных тёмных камер и душных пыточных. Несчастных узников тюрьмы для особых преступников действительно и жалили, и кололи, и резали до последнего вздоха. Туда брат категорически запретил попадать.

— Лучше дыба, чем жена с отрубями в голове… — проворчал Вилль.

Солнце почти вошло в зенит, и он по примеру Эданэля приложил ко лбу руку козырьком. Стремительно приближалась чужая и чуждая родина, на первый взгляд совсем негостеприимная. Камни, казалось, росли прямо из воды, отпугивая визитёров с моря сухими водорослями да гроздями мидий, бурыми, замершими в ожидании прилива. Берег поднимался над лёгкими сейчас волнами сажени на две и сразу переходил в высокую стену, зубчатой лентой растянувшуюся между защитой природной, голыми острыми скалами такого же светло-серого цвета. Над вершинами пик в лучах солнца кружили белые чайки, но чёрные вороны на фоне полной луны смотрелись бы уместнее. Вилль разглядел какие-то руны, испещрившие валуны. Как пояснил брат, они отразят практически любое стенобитное заклинание.

Именно так, по мнению аватара, мог вы выглядеть вход в обитель бездушного некроманта или дракона, того самого, легендарного, а вовсе не бездарной деревянной подделки. Да, пейзаж мог казаться величественным, но унылым, лишённым эстетики и мрачным, если бы не ворота. Двустворчатые исполины высотой в семь саженей были окованы медью, но в отличие от ворот Равеннских, крытых поверху золотом, эти украшало ювелирной работы кружево из неведомого чёрного сплава, блестящего, как зеркало. И стену, и ворота сработали гномы полтысячи лет назад, когда Поднебесной Цепи ещё не было. Нелюди оказались более злопамятными, чем люди, и возобновить контакт с государством, пытавшимся завоевать родную Неверру, решили только сейчас.

Послов ожидали. На пристани, каменным клыком выдающейся в море, построились две шеренги воинов, облачённых в парадные шлемы с белоснежным плюмажем. Стояли навытяжку, гордо задрав подбородок и выпятив колесом грудь с изображением чёрно-алого скорпиона на сияющих панцирях, но зоркий эльф разглядел, что лица блестят от пота. Вилль сглотнул и поддёрнул рукава к локтям. В такое пекло даже детальное описание прелестей скадарской кухни не заставило бы его надеть лёгкую парадную кольчугу, что лежала на всякий случай в дорожной сумке.

Паруса спустили, и на смену Мариусу пришёл заклинатель воды и морских течений в частности.

— Держитесь! — выкрикнул Лин Санти, молодой, ещё безбородый маг. Внезапно поднялась волна, плотная, высокая, и корабль вылетел к причалу, будто салазки с ледяной горки.

У Вилля аж дух захватило! Подобный восторг он испытывал в последний раз, когда катался на санях вместе с другом Эртаном, тем ещё лихачом.

По рассказам господина Мариуса, не единожды бывавшего в Катарине, чуть южнее скалы побережья сходят на нет. Там расположен рыбацкий посёлок. Пахнет водорослями, рыбой, и раздаются зычные окрики торгующих прямо с лодок людей.

На парадной пристани всё было иначе. Её, казалось, подмели и тщательно вымыли с мылом, а Виллю почему-то вспомнился полотёр Дуля, драящий вотчину старыми панталонами. Аватар, вдыхая лёгкий запах персиков, шёл следом за магами чуть впереди делегации из Силль-Миеллона. Очень скоро скадарцы узнают, что вовсе не из Вековечного Леса он прибыл, а в составе посольства равеннского, но пока решил соблюдать нейтралитет. Дан остался на корабле вместе с остальной прислугой, в том числе Гнусом — так Вилль прозвал помощника Мариуса Аттеа. Образцово вышколенный, расторопный, но аватара он раздражал смазанной, невыразительной физиономией, а пуще того — способностью появляться из ниоткуда в самый неподходящий момент.

Чтобы не таращиться на встречающих семерых магов слишком откровенно, Вилль пригляделся к воротам, сейчас открытым на четверть. В центре каждой створы изгибался выкованный гномами скорпион — символ династии Нэвемар. Видимо, ядовитый паук справлялся с возложенной на него миссией покровителя, потому что с момента воцарения Кэссаря Лезандра никто не посмел оспорить право его потомков на престол. Власть передавалась первенцу вне зависимости от пола, и как раз этот момент казался аватару величайшей глупостью. Ну какая из девки правительница?! Королевство её — кухня, дети — подданные, а муж — надо всем закон!

— Геллера! — возглас, полный искренней радости, заставил Вилля отвлечься. — Как я счастлив вас видеть, моя хрустальная богиня! Два года… Два долгих-долгих года!

Хорэй Шумор жестом ярмарочного фокусника вытащил из рукава голубую розу и протянул средних лет даме, высокой, светловолосой и светлоглазой. Однако уроженкой севера она не была, а загар не тронул белую кожу, сокрытую от палящих лучей леопардовым плащом зоомага. Атэ" сури Геллера Таннаис родилась альбиносом.

— Ах, Хорэй, Хорэй… Вы совсем не изменились! — рассмеялась женщина неожиданно низким голосом, едва коснувшись губами цветка. — Жаль, цветы севера здесь не приживаются…

— Мариус! — воскликнул длинноволосый мужчина в белой мантии целителя, протягивая руку с длинными пальцами, тонкими настолько, что, казалось, вот-вот сломаются.

— Элдин! — пробасил маг воздуха.

Торжественность встречи укатилась к бесям собачьим, и воины приняли стойку «вольно». Коллеги обменивались рукопожатиями, эльфы сдержанно кивали, орки бурно восхищались солдатскими латами и солдатской же стойкостью, а Вилль вдруг почувствовал на себе чужой, оценивающий взгляд. Может, показалось, может, Геллера успела отвести глаза, но, когда аватар обернулся, разговаривала она с Шумором.

— Надеюсь, за время нашего отсутствия в бассейне не поселились русалки? — со смехом поинтересовался маг земли. Специализировался он в архитектуре и особенно прославился в храмовом зодчестве, за что получил прозвище Полубут.

— Что вы, Хорэй! Особняк тщательно осмотрен, и вы сможете отдохнуть и насладиться покоем…

Но покой им только снился! Камышовый дозорный кот также решил присоединиться к делегации, и выразилось это в гнусавом мяве, от которого, как показалось Виллю, даже кованые скорпионы свернулись ещё круче. Все уставились на мачту.