Клинки севера

— Ну почеши за ушком, а? Блохи достали!

— Давай своих подселю, авось, передерутся, — участливо предложила девушка, почёсывая кицунэ промеж ушей, а про себя отметила, что, пожалуй, шкурка на десяток империалов потянет…

Блаженство лиса, который уже висел поперёк знахаркиных колен, прервала Ярини, подошедшая по-кошачьи тихо.

— Алесса, позови Арвиэля. Нам пора уходить.

Зловеще хихикнув, Алесса резко повела рукой против шерсти — аж затрещало!

Вилль сидел на валуне у самой кромки озерца, похожего на большую круглую лужу. Алесса успела как раз вовремя: над собранными в роскошный хвост волосами замер кухонный нож.

— Вилль, не надо!

Тот вздрогнул и, обернувшись, окинул знахарку взглядом собаки, которую вместо свиной рульки угостили ведром кипятка. Впрочем, как всегда, мгновенно взял себя в руки и правая бровь иронично вздёрнулась.

— Ярини просила экономить мыло…

— Ну пожалуйста!

Орудие вандализма перекочевало за алессин ремень. Аватар фальшиво-недовольно вздохнул, когда знахарка запустила пальцы в его волосы, перебирая, а коварная память-кошка вдруг подцепила коготками зимнее воспоминание, колючее, как лёд. Единственная крупная ссора, едва не окончившаяся трагедией, случилась, когда Алесса в сердцах назвала Вилля вещью. Она с завидной регулярностью осыпала его градом разнообразных ругательств, но парень, если и злился, вида не показывал. А тогда замер соляным столбом.

Так вот каково это: стать вещью. Быть беспомощным наблюдателем, когда твоим телом управляет кто-то другой. Слышать его мысли. Видеть, что он делает, знать, что хочет и может сделать. Пока у демона были запросы шестилетнего ребёнка, но дети быстро растут. Это Алесса знала по себе.

— Пойдём, а то нас уже заждались, наверное.

— Один вопрос! — встрепенулся Вилль, будто очнулся только что. — Лесь, ты говорила, что видела меня… во сне, верно?

— И чувствовала тоже! Просто кошмар какой-то. Ненавижу колдунишек, поймаю мымру — загрызу!

— Не надо, потравишься…

— Вилль, а мысли друг друга мы тоже сможем читать?

— Нет! — отрезал аватар. — Только эмоции. Мысли — это личные владения каждого, но отзвук эмоций поможет нам с тобой лучше понимать друг друга. Например, у тебя в голове сейчас такой винегрет, что, наверное, ты сама запуталась.

— Есть немного… — хмурясь, девушка присмотрелась к тонкой прядке, накрученной на палец. — А тебя раньше устраивал бардак, по крайней мере, в доме.

— Не сравнивай. Расследование в Северинге я провалил уже на первом этапе, потому что не разобрался с бардаком в собственной голове.

— На каком этапе?

— Когда Берен приказал арестовать тебя. Вот что, Алесса… Ты должна научиться отсекать видения от физических ощущений, и как можно скорее. Если почувствуешь что-нибудь… неприятное, сразу руби связь: ты сама поймёшь, как. Видишь ли, пара аватар может делиться друг с другом жизненной силой. Один может лечить второго, если Дар не успевает или не может справиться с ранами. Но у нас с тобой… физиология разная, понимаешь? У меня болевой порог гораздо выше твоего, и то, что я переживу, тебя может попросту убить… Ай-я-а-а!!!

Баритон у Вилля что надо, хоть в театре выступай. Правда, такое выражение лица распугает и публику, и музыкантов с дирижёром во главе.

Знахарка спрятала руки за спину, виновато пошаркала ножкой.

— Я задумалась!

— Слов нет! Просто нет слов!

— Вилль, ну прости, я же нечаянно! Слушай-ка, давно хотела спросить: а эльфы седеют с возрастом?

— Нет!!! Эльфы никогда не седеют — физиология такая! Но с тобой я облысею наверняка! Так что лучше побреюсь заранее, чтобы потом не мучиться.

— Тогда и мы с Симкой для солидарности!

— Шантажистка ты, Леська.

Алесса предложила заплести ему косу, на что аватар замахал обеими руками и рванул в общую пещеру, на ходу бросив, мол, охотнее доверится Лису, несмотря на осеннее обострение бешенства. Дурашка. Девушка дождалась, пока он скроется, и бросила в воду седые волоски.

От греха подальше.

***

Единственный раз в жизни (а второй и последний он не помнил вообще) Арвиэль Винтерфелл напился так, что земля необъезженным скакуном выпрыгивала из-под ног, норовя поздороваться с носом. Тогда и нашёл свою Тай-Линн. Сейчас ощущения были те же, но чем всё закончится — шушель знает. В голове клокотала мешанина из обрывков скабрезных побасёнок, непечатных слов и всего прочего, чем Вилль «развлекал» демона в течение пяти дней. Привязалась трактирная песенка о нелёгкой доле парня, которому друзья настоятельно советовали избегать брачных уз. Заканчивалась она таким куплетом:

"Разбежались все друзья,

Дом отдал с долгами.

Без жены остался я,

Но зато — с рогами!"

Зевнув в кулак, Вилль покосился на Алессу. Молчаливая, собранная, непривычно серьёзная; в глазах — огонь, в руке — кинжал. Рогов она не ставит, только обламывает. Аж самому себе завидно.

Двигались уже около часа, и за это время поднялись с третьего яруса на первый, мысленно прибавив «минусы» к нумерации. Пейзаж не радовал постоянством: всё те же щербатые стены и потолок, покрытый каменным сором пол, чёрные дыры лазов. Вот последние различались формой, размером и степенью надёжности. Из некоторых доносились подозрительные шепотки, а тот, откуда послышался металлический скрежет жвал, обошли, растянувшись цепью вдоль противоположной стены и выставив воздушный щит. Вилль, решив ободрить сбледнувшую подругу, наклонился к её уху:

— Не беспокойся, это всего лишь арахноид. Паучок такой… модифицированный.

— Вилль, если попробуешь объяснить последнее слово, то дальше повезёшь на себе!

Шли дальше. Впереди, принюхиваясь к стенам и валунам, змейкой стелился Лис; белый кончик хвоста мелькал зигзагами в вершке от пола. Остальные, дабы не растягиваться колонной, шли по четверо-пятеро в ряд, благо ширина коридора позволяла. Мрачная серость угнетала, грунтовая толща в десяток саженей давила на плечи, а стук упавшего камешка, отчеканенный эхом, казался ударом молотка по крышке собственного гроба. Осталось упасть, уснуть и умереть. Хвала Пресветлой, хоть Метис не пел. Вместо этого он достал крохотную, под один перстенёк, костяную округлую шкатулку, и прямо на ходу принялся методично натирать крышку ладонью.

Вилль даже зевать раздумал.

— Лесь, он камлает, что ли?

— Учись, матюмачих! Это — окончательный этап полировки, и доверить его можно только живой коже, — сияя, как новенький империал, пояснила Алесса. — Метис и с клеёным картоном работать умеет, и грунтовать, и шпаклевать. Как осядем в Равенне — сколотим артель, Марту позовём… Меня, конечно, подрядчиком назначим и главным художником. Всё-таки авторский эксклюзив — это тебе не поточная лабуда!

— Тогда заранее придумай авторскую подпись поэксклюзивней, — шепнул Вилль, едва сдерживая смех: оптимизм вернулся и погнал сонливость. Руку бы пожать тому, кто подсказал знахарке термин.

Взгляд у Алессы затуманился: видимо, ушла в себя на поиски эксклюзивной подписи. Вилль задумался о своём. Ни о какой свадьбе, тем паче семейной жизни речи не шло, но Тай-Линн сама развеяла последние сомнения. "Осядем в Равенне". Лаконично.

Да, только осталось до Равенны добраться. Перед этим забрать Дана, уничтожить гадючье гнездо и залететь к демоновой «мамочке» Геллере за саблями и попрощаться. Аватар терпелив, аватар многое может простить, аватар не поднимет руку на женщину.

Но всему есть предел.