Клинки сверкают ярко

Полузверей уже не было видно, они достигли конца склона и теперь следовали за мной где-то среди могил. А захоронения становились все шикарнее. «ДОСТОЧТИМЫЙ БАРГЕЛОС КОСТОПУЛОНУС», скорее всего — какой-то знатный гоблин, сменился «ДОСТОСЛАВНЫМ ЛАПОЙ ХЕПСОМ», о котором слезно скорбели многочисленные «ДЕТИ, ВНУКИ И ПЯТЬ ЕГО ЛЮБИМЫХ ЖЕН». Наверное, тролль, только среди них, да еще эльфов было распространено многоженство, но трудно представить, чтобы эльфа погребли на этом кладбище.

Я пересек еще два кольца и остановился. Солнце приближалось к зениту, становилось жарко. Расстегнул верхние пуговицы куртки, замер, прислушиваясь. Тишина и солнечный свет окутывали кладбище теплой нежной пеленой. Передо мной — могила какого-то гнома, слева и справа — выложенные мраморными плитками дорожки. Дальше тоже высились могилы, но уже побольше, чем гномья. На одной камень имел форму полумесяца. Это уже северный обычай — там был похоронен какой-то дикарь, успевший нажить состояние в набегах, к старости покинувший неласковые северные земли и перебравшийся поближе к океану. Я прищурился, медленно поднял руку и расстегнул еще одну пуговицу. Тишина и спокойствие… Но меня не покидало ощущение, что в воздухе висит скрытое напряжение. Я переместил вес на другую ногу и резко присел.

Тишина разорвалась громким щелчком и пронзительным визгом. Крюк, отсверкивая в лучах солнца, полыхающей молнией пронесся над моей головой. За полумесяцем мелькнула вытянутая рыжая морда, раздался еще один щелчок. Полулисы выскочили на дорожку, я покатился по мраморным плитам. Двое гоминидов на ходу перезаряжали самострелы, третий целился, но пока не стрелял. Вряд ли он испытывал какое-то почтение к кладбищу, скорее экономил взрывчатку.

Я побежал, громко топая каблуками по мрамору.

топ… Топ… ТОП…

Когда-то я уже бежал здесь, может быть, по этой самой дорожке, вот только дело было ночью, свет звезд серебрился на плитах и могильных камнях, а позади…

Пелена из света и тишины разошлась по швам, сквозь прорехи хлынул пепельный свет, солнце потускнело, и тоскливый, мертвенный ужас опустился на меня. Он пришел сзади, и источником был тот, кто мчался следом, — Призрак, бегущий по кладбищу, легко перескакивающий через могилы и ограды, в его руках кол, и на конец его надета… Я вскрикнул от страха и побежал быстрее, размахивая руками, то и дело спотыкаясь, почти падая. Солнце исчезло, из-за оград потянуло промозглой сыростью, и Призрак догонял — уже слышны его мягкие шаги, дыхание…

Визг. Он заглушил все звуки — еще один крюк пронесся мимо. Он бы начисто отхватил мне правую руку, если бы за мгновение до этого ноги мои не заплелись.

Споткнувшись, я вылетел с дорожки, прямо в толпу троллей.

Клан хоронил своего главу. Судя по количеству толпящихся здесь троллей и по богатой отделке шикарного каменного гроба, это был клан Маскулопус, самый влиятельный в городе. Над открытым гробом торчал внушительный нос покойника, рядом толпилось два десятка троллей и троллих, чуть в стороне кладбишенский оркестр что-то негромко играл.

Я врезался в толпу, тут же получил тяжелым кулаком между лопаток и упал лицом вниз. Раздались возмущенные голоса, чьи-то лапы сграбастали меня за шиворот и приподняли. Перед глазами возникло разгневанное лицо троллихи, возможно, это была одна из вдов или кто-то из ближайших родственниц.

— Бесстыдство! — взревела она. Я попытался оттолкнуть троллиху, но второй удар опять сбил меня с ног. Троллиха вцепилась в мои плечи, кто-то схватил за ноги. Меня швырнули с такой силой, что я перелетел через ограду. Позади раздалось: «Тут еще какие-то рыжие!» — видимо, гоминиды тоже с разбегу врезались в толпу.

Я рухнул на плиты и покатился, бряцая саблями. Нет, раньше все было по-другому. Никаких троллей, всего лишь старый эльф, бродивший ночью по кладбищу в поисках одной из своих птиц с вывихнутым крылом, которая исхитрилась сбежать из вольера. Эльф сбросил меня в могилу, выкопанную для утренних похорон. Я лежал, весь в глине, не дыша и не шевелясь, слушая, как Призрак разговаривает с эльфом — тот отвечал подобострастно, изображая полувыжившего из ума безвредного старикана. «Нет, господин… Никакого мальчишки, господин… Да, я слышал шаги, такие легкие, словно бежал детеныш… Вот туда, к воротам, он побежал туда, господин… Что вы, мы же одного племени, как же я могу врать такому знатному господину?»

Призрак ушел, зажав кол под мышкой…

Это уже мои фантазии добавили в руки призрака кол. На самом-то деле кол остался позади, во дворе поместья, там он торчал из земли, а на нем… У призрака в руках было другое, редкое оружие.

Эти воспоминания могли убить меня, и я сосредоточился на происходящем. Сырость и холод исчезли, исчезла ночь — солнце вновь сияло в безоблачном небе, рядом гудела растревоженная толпа троллей, слышались глухие звуки ударов и рокот: «Топчи их!» Никто не преследовал меня. Призрак, превращавший в кошмары сны, а теперь добравшийся и до яви, гремя цепями по сводам моего черепа и оставляя наполненные красной жижей следы, отступил на задворки сознания и затаился там, готовый в любой миг появиться вновь. Избавиться от него можно было единственным способом, и я хорошо знал каким.

Некоторое время я полз, не поднимая головы. В центре кладбища на широкой круглой площадке высился мавзолей, где хоронили Протекторов — тех из них, кто умер на своем посту. Таких было много, эта работа всегда считалась плохо совместимой с долгой жизнью, и мавзолей с многочисленными пристройками достиг уже внушительных размеров. Я наконец позволил себе приподняться и посмотреть по сторонам. У входа в мавзолей дежурили четверо стражников в желтых кирасах, с рапирами и арбалетами. Большинство Безымянных успевали при жизни заполучить достаточное количество могущественных врагов, и некоторые способны были отомстить даже после смерти.

Я отполз подальше, встал и, сделав несколько шагов, увидел очередную могилу.

Из каменного прямоугольника, под которым покоился гроб, торчала невысокая колонна с капителью в псевдомингрейском стиле — четыре горгульи, сцепившие хвосты, с прижатыми к груди лапами. Барельеф, словно окно в треугольной раме с завитушками, изображал Микоэля Неклона. Благообразный, мудрый старец смотрел на меня с легкой грустью, прищурив глаза. Под портретом искусно вырезанная надпись гласила:

МИКОЭЛЬ НЕКЛОН, ИНСАЙДЕР СИРОГО ИСКУССТВА.

РОДИЛСЯ 372, УМЕР — 482.

ПОСЛЕДНИЕ СЕМЬ ЛЕТ ЖИЗНИ БЫЛ ПЕРВЫМ МАГОМ

ПРОТЕКТОРА КАДИЛЛИЦ БЕЗЫМЯННОГО-9.

ТЕМНАЯ ПАМЯТЬ ВО ВЕКИ ВЕКОВ!

Это был материальный вариант того, что я видел в магическом пространстве зала некрологов. Отступив на шаг, я внимательно рассмотрел колонну, осознавая, что все это время не вспоминал о своем враге. Кажется, я до сих пор окончательно не поверил в его смерть, и лишь вид этой колонны, лицо Неклона и надпись — 372—482 — окончательно убедили меня в том, что старый колдун почил.

Я развернулся и побежал дальше.

Крики троллей стихли, вновь воцарилась тишина. Сопение полузверей за спиной тоже пропало. Добравшись до кладбищенских ворот, я перешел на шаг и одернул куртку. Створка ворот была приоткрыта, рядом находилась сторожка, в окне виднелись игравшие в кости стражники. Еще один стоял, привалившись плечом к ограде и поигрывая рапирой. Увидев меня, он поднял голову. Я небрежно кивнул и, не останавливаясь, выскользнул за ворота.

Здесь стояло три экипажа. Две вместительные открытые повозки, на которых приехали тролли, и катафалк, тоже открытый, с устланным красным бархатом дном и узенькой скамеечкой вместо козел. Все они были запряжены черно-желтыми кошачьими жеребцами. На боку повозок вырезано клеймо клана Бастки — два сдвинутых вместе кулака.