Клинковая роща

Мортис! Реставрация заставляет меня делать слишком сложные выборы.

Я нашел глазами Терми. Друг пристально смотрел мне в глаза, словно решая для себя что-то. Я ответил ему тем же, задавая немой вопрос. И пилигрим, когда пауза после начала моей речи затянулась, чуть заметно качнул головой.

– Я не способен воскресить павших, но попробовать кое-что могу. Однако говорю сразу, что не могу обещать ничего.

– Эти двое – последнее, что осталось от моего отряда, - на суровом лице воина заиграли желваки. – Я в ответе за них. Если можешь что-то сделать – делай.

– Тогда отойдите подальше. Это может быть опасно.

Храмовник послушно отошел, а Терми наоборот, приподнял брови и посмотрел на меня с удивлением, но я развернулся к неподвижным телам. Большинство было истерзано и изжёвано монстрами, так что даже пытаться уже было бессмысленно.

– Какие у тебя есть проклятия пустоты? – спросил я у друга, не глядя. Все мое внимание было занято окном инфо со списком доступных мне самому таких заклинаний.

– Именно проклятия? Дрожь души. Заставляет врага паниковать, но против воли выше восьми работает слабо – я его еще почти не качал.

– Тогда используй его, - ответил я пилигриму, присаживаясь поближе к телам.

Сон разума. С ним ума у подопытных будет чуть меньше, а значит и сопротивления воздействию. Дальше – Долина отчаянья. Это массовая магия, накладываемая на область, и повышаемая уязвимость к магии пустоты – как раз за счет повышения отчаянья целей. Теперь отлично ляжет и дрожь души пилигрима. Не совсем то, что я хотел бы увидеть, но и Терми ни разу не дебафер. Я не ожидал, что у него вообще что-то подобное есть – никогда он не использовал такое в бою.

– Великая Мортис, ну и падаль. Это бесполезно. Два куска тухлого мяса.

Я со злостью пнул в бок ботинком одно из тел. Терми посмотрел на меня расширившимися от удивления глазами, и хотел было что-то сказать, но вместо этого обернулся на отошедших спасенышей. И правда, будет нехорошо, если они что-то такое увидят.

Туман.

Кипящий гнев.

– Сион, ты в своем уме? Зачем?

– Просто проверка, помолчи минуту, - попросил я друга, но в его лице читалось максимальное неодобрение. Но объяснять мои догадки было бы и впрямь слишком долго и совсем не к месту.

– Нужно сделать из этого мяса кадавров, - сплюнул я. – А потом пущу тухлятину на удобрения.

Кажется, испытывать терпение друга дальше не стоит.

Стигийское болото.

Повышено сопряжение со стихией пустоты. Текущий уровень – 74%

Сурово. Очень сурово. Пожалуй, повторять эксперимент я не решусь без веской причины. К Погибели такую радость.

Главная фишка этой способности была в ее вариативном воздействии. В описании говорилось о влиянии на грехи целей, но имея дело с производной стихией от пустоты, не сложно догадаться что речь идёт, конечно же, про эмоции. А значит, среди них должна быть такая замечательная вещь, как «страдание». Если предположить, что какая-то их часть еще жива в этих телах, что в них ещё остались души, то сейчас они должны максимально возможно страдать.

В описании молитвы ведь ничего не говорилось о том, что страдание должно быть именно физическим, верно? А пустота как ничто иное способна заставлять испытывать душевные муки.

– В Покое обрати свой мрак к рассвету.

Я с замиранием сердца присел к мертвецам, надеясь на чудо. Здесь было по меньшей мере пятеро бойцов, окончивших свой жизненный путь в зубах тварей.

Терми шагнул в мою сторону, чтобы уже серьезней задать свои вопросы. Наверняка он подумал, что пустота поглотила мой разум.

Я задрожал от нервного напряжения. Руки тряслись, а я неотрывно смотрел на искорёженные трупы.

Секунда, две, три…

Доселе неподвижное тело погибшего хоббита вздрогнуло и выгнулось дугой, как при экзорцизме. Над головой несчастного едва заметно улавливалась почти полностью прозрачная пустая полоска здоровья. Дальше я уже хорошо знал, что делать.

Спустя ещё секунд пять захрипел израненный светловолосый человек с оторванными ногами.

Жуткое зрелище, больше походящее на некромантию, чем лечение. Но это сработало! Чудо! Грёбанное, мать его, чудо!!

Не сдержался и храмовник, все же подойдя к нам поближе, как раз к самому концу действа.

– Прости, мне удалось вернуть только двоих.

– Тебе не за что извиняться, целитель Сион, - человек положил тяжелую руку мне на плечо. – Без вас с другом мы все бы здесь полегли. Если я чем-то могу отплатить тебе за помощь – только скажи.

Терми развеял нервировавшую окружающих пустотную длань и встал рядом со мной, а следом за ним из тумана вышла Фил. Собственно, теперь её именно так и звали – прежнее имя сменилось на сокращённую версию, по которой бы никто не смог бы догадаться о её происхождении или причислить к владельцам звериных имён.

– Не стоит благодарности. Но если я верно понял, что вы идёте к храму проклятого бога? – я решил сразу взяться за самую суть.

Сейчас станет понятно, стали ли мы для них друзьями или новой проблемой.

Храмовник нахмурился, но проявлять агрессию не стал, и с некоторой задержкой утвердительно кивнул. Не мог не кивнуть после того, как сам сказал, что в долгу. Хотя ответ на этот вопрос я и так знал.

– Мы с братом Терми и сестрой Фил совершаем паломничество. Если у нас один путь, то мы будем рады присоединиться. Взамен можете и дальше рассчитывать на мое лечение.

– Вы не очень-то похожи на братьев. И.. чем это может для нас обернуться? Кто вы вообще такие? – голос Грейси стал еще жёстче.

Кажется, я иду немного неверным путем.

Хм, что я могу предположить об этом светлом? Очень прямолинеен, сейчас пылает настороженностью, но зла не желает. Хм. А ведь и правда, если внимательно изучить эхо его чувств, становится понятно – он больше делает грозный вид, нежели всерьез пытается наехать или допросить. Скорее он надеется, что мы как-то сами выдадим недобрые намерения, и уже тогда будет делать выводы.

А еще голос. У храмовника он был очень мягкий и приглушенный, местами он даже странно сглаживал буквы, однако опыт жизни в Подземье научил его придавать словам стали, что никто бы не усомнился в воле командира.

– Как я уже сказал, мы паломники. Служим старшим дочерям Смерти, владычицам Тишины и Покоя, что в древние времена боролись со скверной бога-предателя. Мы идём по следам веры.

– Веры? – еще больше запутался храмовник, но этого я отчасти и добивался. – Никогда не встречал жрецов в Мельхиоре.