Клинок архангела

«— Ты знаешь о моем преступлении, Дмитрий? — голос Рафаэля, эхом отдавался в холодном каменном зале под башней. — Кто-то подслушал, как я сказал, что предпочёл бы змею, а не Исис в постели».

Тщеславная и жестоко умная, Исис не удовлетворилась бы просто захватить и пытать Рафаэля за мимолётное замечание. Нет, она намеревалась развратить смертных друзей Рафаэля, пока те не присоединятся к ней, желая навредить архангелу; она выбрала Дмитрия, потому что дружба архангела с его семьёй насчитывает несколько поколений. Потом она увидела Дмитрия.

— Сначала она восприняла мой вежливый отказ от её предложения, как шутку. Думала, что я играю и хочу, чтобы за мной ухаживали. — Он бросил камешек, но остался сидеть на корточках. — Её позабавило и обрадовало, что я так горд. Экзотическое мясо, драгоценные специи, гобелены, каких никогда не видели в моей маленькой деревне, прибывали день за днём.

Глава 18

Пока он говорил, Хонор преодолела расстояние между ними и встала ближе, его плечо касалось её ноги.

— Я отправил дары обратно, но она не обиделась. — Исис верила, что он хотел большего, считала себя достойной большего. — Слитки чистого золота, мечи, украшенные драгоценными камнями, целый каскад сокровищ, которыми мог бы гордиться дракон, начали падать на простой порог дома, где я обрабатывал землю.

«— Дмитрий, я даже не представляла таких драгоценностей. — Он поднял взгляд и увидел неприкрытый страх в этих знакомых тёмно-карих глазах.

— Ингрид, ты моя жена, а не Исис. — Из-за гнева от того, что она усомнилась в нём, его тон стал резче.

— Знаю, ты не нарушишь брачные обеты, муж. — Дрожащими руками подтыкаю одеяло ребёнку. — Но я боюсь того, что этот ангел сделает, чтобы завладеть тобой».

Он отмахнулся от беспокойства Ингрид, потому что, в конце концов, он простой фермер.

— Я думал, что она устанет от моих отказов и исчезнет. — Он был глупцом, невинным в том смысле, в каком сейчас не мог себе позволить. — Но, как и Микаэла, — сказал он, назвав имя архангела, которого большинство людей сегодня считают самой красивой женщиной в мире, — Исис привыкла получать всё, чего хотела.

Её вампиры забрали его, когда он возвращался домой после похода по рынкам, конфета для Миши была надёжно спрятана в одном кармане, красивая лента для жены — в другом. Для малышки же он купил кусочек ароматизированного дерева, из которого можно сделать погремушку. Он видел, как приближаются создания Исис, у ему хватило времени дать Мише конфету, погладить по щеке спящую дочь и поцеловать на прощание свою красивую, сильную жену. Дмитрий никогда не забудет слова, которые жена сказала в тот день, и любовь, которой окутала его. Хотя знала, что скоро он окажется в постели с другой женщиной, предав клятвы, которые дал ей одним ярким весенним утром на рубеже времён года, перед рождением Миши.

«— Ты простишь меня, Ингрид? За то, что я должен сделать?

— Ты ведёшь битву. — Она положила руку ему на щеку. — Ты делаешь это, чтобы защитить нас. Здесь нечего прощать».

— Если бы я согласился с самого начала, — произнёс он сейчас, проглатывая гнев и тоску, которые никогда не утихали, — думаю, Исис использовала бы меня, а затем отвергла. Я мог бы вернуться домой. — К единственной женщине, которую любил, к сыну, к дочери. — Но поскольку я ясно дал понять, что не хочу её, она играла со мной, как кошка с мышью. — Сначала Исис затащила его в постель, безумно довольная осознанием того, что он не мог отказать.

«— Какие у тебя красивые дети, Дмитрий. Такие маленькие… так легко их сломать».

Позже, после того, как насытилась, его утащили в холодные, покрытые плесенью недра огромного замка, где Обратила с методичной заботой. Только после того, как Обращение завершилось, его тело окрепло и стало способнее переносить повреждения, его раздели догола и приковали цепями в положении распростёртого орла, выставив напоказ каждую деталь.

— Она начала с хлыста с металлическим наконечником, острым как бритва

— Хватит, Дмитрий. — В его волосы вцепилась рука. — Я не могу этого вынести. — Он услышал слёзы и был поражён. Хонор почти разрушили в той адской дыре, в которой держали два бесконечных месяца, но, согласно её записям в психиатрической клинике, она ни разу не плакала за все месяцы, проведённые в больнице. Ни разу. Её врачи были очень обеспокоены, что она держит в себе эмоции и может взорваться. Но когда она опустилась перед ним на колени на камни и обхватила ладонями его лицо так, как он не позволял ни одной женщине почти тысячу лет, её глаза наполнились влагой.

Протянув руку, он проследил дорожку одной слезинки по её щеке, вниз к подбородку, где поймал капельку и поднёс ко рту. Солёная слеза была странной и незнакомой. Дмитрий не плакал. Больше, после того дня, когда сломал шею своему сыну, ни разу.

— В моё время, — сказал он, — многие верили в ведьм. Ты ведьма, Хонор, и заставляешь меня многое рассказывать?

Заставляла его вскрывать раны, которые оставались надёжно затянутыми так долго, что большую часть времени удавалось забыть об их существовании.

Она продолжала обнимать его лицо нежными руками и потянула вниз, пока их лбы не соприкоснулись.

— Я не ведьма, Дмитрий. Будь это так, знала бы, как тебя вылечить. — Такие странные слова, хотя именно она сломлена. Возможно, ему следовало бы разозлиться на высокомерие Хонор, но его эмоции по отношению к этой охотнице были не так просты.

— Расскажи, — приказал он. Опустив руки, она поднялась и подошла к самому краю ручья, вода целовала её сапоги, спускаясь по небольшому склону и углубляясь в лес.

Он тоже поднялся и встал рядом. Хонор потребовалось много времени, чтобы начать говорить, но её слова вернули его во времена, когда он жил только ради клинка. Он научился сражаться на стороне Рафаэля, простой земледелец стал тем, кто знал только тёмную ласку смерти. Ничто иное не могло погасить ярость внутри, ни на десятилетия, ни на столетия. Единственная милость его Обратили во времена кровавых битв между бессмертными, и меч никогда не испытывал недостатка в пище — те времена давно минули, но Дмитрий не растерял смертоносные навыки.