Клон

Эдвард недоверчиво хмыкнул. Себастьян пожал плечами и хитро посмотрел на отца.

– О чём книга? – с интересом спросила Анна-Мария.

Она намазала тост апельсиновым джемом и с ласковой улыбкой передала Эдварду.

– О любви, – забирая тост, Эдвард слегка погладил кончиками пальцев запястье жены, а потом склонился и поцеловал её руку в самый центр ладони. – Я просмотрел синопсис.

– Зачем писать о любви? Вам не кажется это странным?

– Кажется, – довольно согласился Себастьян. – Но у древних что ни история – всё о любви. Как они жили, интересно, если больше писать было не о чем.

Если бы Нильса попросили рассказать о том дне, он, не задумываясь, воспроизвёл бы его по минутам.

Завтрак. За пару минут неспешного разговора принимается решение участвовать в аукционе. Эдвард решает поехать физически. Анна-Мария против. Она считает подобное желание примитивным. Но Себастьяну, да и Эдварду, любопытно, что же такого раскопали студенты Южного Университета.

Покупка билетов на челнок, который доставит их на Зелёный континент. Заявка на участие в аукционе. Неспешные сборы. Себастьян несколько раз меняет наряд. Останавливается на классическом брючном, что вместе со множеством заплетённых коротких косичек, торчащих в разные стороны, смотрится вызывающе. Но Себастьян доволен, он этого и добивался.

В последний момент Анна-Мария принимает решение остаться дома. Она дёргает Себастьяна за косички и просит сменить причёску, когда тот вернётся. Нежно целует Эдварда. Пожимает кончиками пальцев руку Нильсу: «Присмотри за ним». «Как всегда», – сдержанно кивает Нильс.

Они втроём садятся в челнок, который за несколько минут доставляет их на место проведения аукциона.

***

Бумажные газеты и даже бумажные книги вошли в моду примерно года два назад с лёгкой руки студентов. Помимо учёбы, золотая молодёжь трёх Университетов Объединённого мира старалась перещеголять друг друга в странных хобби. Успехом считалось введение в моду несуразного увлечения.

Последний триумф принадлежал студентам Северного Университета, которые заявились на традиционную новогоднюю вечеринку с большими листами тонкой бумаги, сложенными определённым образом. Денди с хрустом расправляли эти листы, называя их «газета с последними новостями».

Идея с «газетами» оказалась самой странной, самой дикой и, соответственно, самой привлекательной. Быстро вошла в моду в среде университетской молодёжи, которая с удовольствием щеголяла друг перед другом кусками дорогущей бумаги. Потом идея просочилась и за высокие стены Золотой мили.

Студенты подогревали интерес со всех сторон. Развлекались прогнозами, как долго «газета» продержится на плаву. В пику студентам Северного Университета южане отыскали старинную традицию придумывания историй и переноса их на бумагу. Дело дошло до возрождения печатных книг. По всем доступным хранилищам данных рыскали раскопщики в поисках старых текстов. Они печатались и предлагались на аукционах людям с высоким жизненным статусом.

Следом пришла мода на создание библиотек. Что может быть абсурднее, ворчали обыватели, чем переворачивать листы бумаги, разрисованной непонятными знаками, когда любая информация доступна мгновенно с помощью двух кликов на личном браслете.

Искусство чтения давно не преподавалось в обычных школах, оставшись обязательным только для элитного университетского образования. Любая информация подавалась в аудиоформате и видеороликах не длиннее пятнадцати минут.

***

Новое увлечение, которое придумали южане, называлось гонки. В книге, что выставлялась на аукционе, описывались соревнования на четырёхколёсных железных повозках. Найти подобные конструкции не удалось. Студенты устроили гонки на самокатах – детской забаве, переделанной под рост взрослого человека и снабжённые моторами для развития приличной скорости. Зелёный континент очень подходил под затею. Широкие извилистые дороги, вдоль и поперёк изрезавшие материк для неспешных прогулок на воздухе, представляли собой отличные трассы. Каждому желающему предлагалось опробовать модифицированные повозки. Себастьян был в восторге и вызвался участвовать в гонке одним из первых. Но с его самокатом что-то пошло не так…

Как только Нильс с Себастьяном прилетели в больницу, их разделили. Хозяина отвезли в операционную. А Нильса взяли в оборот люди в лазоревой униформе. Они брали анализы, измеряли температуру, опутывали проводами приборов. Вызванный семейный умник не отходил от него ни на шаг. Нильсу ставили капельницы, снова и снова брали кровь. Готовили. Действия врачей были слаженными, отточенными и будничными.

В комнату вплыла платформа, на которой стерильный внутри и снаружи Нильс должен отправиться в последний путь.

Принесли хирургическую робу.

Приказали переодеваться.

А потом все резко пропали.

Личный браслет умника тревожно звякнул. Он вышел из комнаты и плотно закрыл за собой дверь. Лежащий на платформе Нильс закрыл глаза. Глубоко дышал, пытаясь, как учили, восстановить равновесие и перестать волноваться. Получалось с трудом. Но Нильс пробовал снова и снова.

Дверь резко распахнулась. От неожиданности Нильс вскочил и чуть не упал на пол. В проёме возвышался бледный умник. Руки у него заметно дрожали.

– Что? – спросил Нильс дрожащим голосом.

– Переодевайся обратно и жди. Ты больше не нужен, —

– Как это не нужен? – Нильс опешил.

Сел, свесив ноги с платформы и опираясь на неё руками.

– Себастьян умер.

– Этого не может быть, – потрясённо прошептал Нильс. – Есть же я! – закричал он, спрыгнул и в два прыжка добрался до умника.

Нильс рванул его за руку и повис, запнувшись за порог. Зубы стучали. Холодная испарина выступила на лбу, в подмышках стало противно мокро.

– КД 146/1.0, отпустите мою руку, переодевайтесь и ждите. С вами встретятся, – металл в голосе умника заставил Нильса разжать руки и бесформенной кучей опуститься на пол.

Таблоиды надрывались криком. Сочились ядом. До мельчайших косточек обсасывали трагедию знаменитой семьи Дэноплэ. Внезапная смерть единственного наследника тех самых, что плевали на установленные правила, разбудила шакалов. «Никто не предполагал, что это может быть опасно!» – осторожничали одни. «Эти чёртовы студенты! Что ещё они придумают? Может быть, в следующий раз они нас взорвут, и им покажется это забавным!» – не сдерживались в выражениях другие. Вновь поднявшая голову группировка ЗЛОКИ – Защита Людей От Клонов Индивидуальных – буквально на копьях подняла свои лозунги. «Богачи возомнили себя бессмертными! – кричали они что есть силы. – Клоны вас не спасут!»

Сама семья хранила молчание.

***

Нильс считал, что ему повезло. Это подтверждал и умник, который приходил каждую неделю.

– Чувство благодарности к семье и хозяину, это главное твоё счастье, – говорил умник, покачивая головой. – Уверенность в завтрашнем и сегодняшнем дне. Что ты чувствуешь, когда я говорю тебе это?

– Умиротворение, – с удовольствием отвечал Нильс.

Это ощущение разливалось тёплым пушистым комочком в области груди. Оно грело и успокаивало. Умник обрадовался, когда Нильс впервые рассказал ему о своих переживаниях, и посоветовал воспроизводить это чувство почаще. Особенно когда Нильс начинал волноваться. Вспоминать и представлять, как тёплое пятно растёт и заполняет всё тело, вытесняя негатив и оставляя только чувство благодарности. К семье и хозяину. Ему повезло. И он должен об этом помнить.