Клор

— Очень характерный суффикс патронима, гражданин Сехем.

— Отец оттуда.

— Ясно.

Мы подошли к «Яку» — едва ли не последнему всё ещё работающему дорогому ресторану во всём городе. Его хозяин напрямую торговал с Кифентой и Анмичой, поэтому мог себе позволить противовзрывные чары.

В гардеробе выяснилось, что под шапкой Сехем совершенно, противоестественно лыс.

— Кабинет на двоих, — заказал Тит Кузьмич.

Сдержанная хостес отвела нас в приватную комнату.

— Жареного кальмара и морс, пожалуйста, — излишне чревоугодничать Сехем явно не собирался. — Угощаю, не стесняйтесь, — кивнул он мне.

Я мысленно перебрал местное меню. Не стоит злоупотреблять чужим радушием.

— Тарелку мидий, пожалуйста, — помнится, они тут дешёвые. — И отвар ромашки.

Хостес кивнула и затворила дверь. Мы остались наедине.

— Вы ведь тоже не из ОКД, верно? — расслабленно поинтересовался Тит Кузьмич.

— Да. Я родился во всё ещё относительно единой Империи.

— Далеко отсюда?

— Нет, — я покачал головой. — В Катте. Тогда это была столица всего Южного Тельра.

— А теперь? — Сехем откинулся на спинку дивана и сложил руки на груди.

— Руины.

— Мои соболезнования.

— Не стоит, — я воздохнул. — Больше семидесяти лет уже прошло.

— Понимаю.

— По вам заметно, — я улыбнулся. — Возможно, я переживал бы это острее, если б не служил тогда за полторы тысячи километров от дома.

— Вы легко говорите об этом.

— Да, — криво усмехнулся я. — Легко говорить, когда все чувства перегорели.

— Вы сражались за?.. — Сехем выдерживал нейтральные, но при этом сочувствующие тон и выражение лица.

— Избранного. Двенадцатый Общевойсковой.

Глаза Тита Кузьмича чуть сузились.

— Прошу прощения, этот вопрос, вероятно, не вполне корректен с моей стороны… — начал он.

Я спокойно кивнул.

— Вы ничего не знаете о Худагбаатаре Доэ? — спросил Сехем.

— Вы не особенно оригинальны, — усмехнулся я. — Я был разведчиком. С приданными магами почти не пересекался.

Раздался стук. Тит Кузьмич открыл дверь. Перед нами поставили еду и питьё. Официант вышел. Тит Кузьмич закрыл дверь.

— Предпочтёте сеанс связи до или после еды? — поинтересовался он.

— До, если вас не затруднит.

— Кто вам требуется?

— Валлэй Нине. Адрес…

— Не стоит, — Сехем перебил меня и начал плести эфирный контур связи.

— Постойте, — я узнавал руны и… — этот канал перекрыт с самого начала войны!

Тит Кузьмич только усмехнулся. Через пять секунд запрос на соединение прошёл в Клор. Через полминуты с той стороны раздалось:

— Слушаю.

— Валлэй Нине? — мой голос дрогнул.

— Верно. С кем имею честь?

— Траут, Гур Траут, это я, Валль!

— Гур… — Нине запнулся. — Ты… как? А, впрочем, неважно!

— Да, и я тоже рад тебя слышать, птах, — в этом разговоре было что-то нереальное.

— И я тебя, старик. Ты как жив там? До нас только официальные сводки из туленского штаба доходют, сам понимаешь…

— Понимаю… понимаю, конечно… а как я, по-твоему, могу жить?

— Ну… — Валль замялся.

— Вот оно и «ну». Сам-то как?

— Да, живём — не дышим, пердим — не слышим.

— Чую мою школу, — голос у меня могильно серьёзный, но на губах улыбка.

— Ага, есть такое. Новый сборник ещё публикую. «Пли!» называется.

— Это про Минах который?

— Да… — Валлэй явно не решался что-то спросить.

— Страшная история, — я же никак не мог перейти к тому, ради чего, собственно, звонил.

— Которая из? — слегка усмехается.

— Любая. Все до единой, собственно. После того как Форчин город в первый раз взял…

— Ага.

Молчание.

— Знаешь, старик, мне до сих пор храм Диска снится, — голос Нине звучал приглушённо, словно бы из-под слоя дёрна.

Я промолчал. Нечего тут говорить. Мне тоже до сих пор снится. Многое.

— И ведь ничего нельзя было сделать, — интересно, он передо мной оправдаться пытается? — Доэ с хаваральцами почти завершили призыв… если бы мы не… и всё равно, поганое воспоминание.

— Понимаю, птах, прекрасно понимаю, — не Валлэй первый, не он последний. В такие моменты человеку не нужны ни советы, ни расспросы — только тщательно выдержанное сочувствие.

— Знаешь, старик, я как от Стеклянной Башни вернулся, понял, что не могу больше. Демоны, чудовища… это не страшно. Просто…

— Просто? — я не стал давить. Ни к чему это.

— Люди, старик, люди. Они гораздо страшнее. У демонов мозгов вообще нет. Одна цель, прёт напрямик… мощно прёт, сильный. Но тупой. А человек…

— Да, птах. Ты этого не помнишь, тебя ещё не было тогда… — тяжёлые, переполненные раскалённым свинцом воспоминания, — в начале Войны четырнадцати Башен мы даже умудрились несколько местночтимых богов изгнать. Так что, да, никого нет страшнее людей, — на этих моих словах Сехем поперхнулся кальмаром.

— Я слышал, старик. И про цену тоже слышал.

Молчание. Только Тит Кузьмич вилкой стучит.

— Я думал, старик… — Валлэй замялся, — в сказках, книжках дешёвых ведь как оно? Если герой — значит самый хитрый, самый сильный, колдует как хаваралец, дерётся как зелтский гладиатор… ну, а если злодей, то хорошо, если знает, каким концом винтовка стреляет. Не настолько, конешно, тупой, но…

— Я понимаю, птах.

— Да, спасибо, старик. Так вот, я думал… и в целом, и в литературе, и про Доэ… злодей ведь будет считать героем себя. Даже тот же Доэ, он ведь…

— Хватит, — не выдержал я. — Ни слова про этого непечатного наисрамословнейшего филистёра. Я его присутствием ещё на службе обожрался.

— Прости, — Нине на пару секунд умолк, а потом продолжил. — Не хотел тебя обидеть, старик. Просто пример слишком уж…

— Так чего ты надумал, птах обшмурганный? — я усмехнулся.

— Да, я думал, старик… если злодей считает себя героем, то он будет ведь изо всех сил стараться. Ну, как мы про героев обычно пишем, только в другую сторону.

— Даже параноик может любить…