Клоунада фиктивного брака

– Не трогай водителя, муфлон!!! – завизжала менеджер.

Марго, не поднимая век, прорычала:

– Заткитесь пр-р-ридур-р-рки!

– Ладно-ладно, – танцор поднял руки вверх. Наклонившись промеж передних сидений, Неформат Люциевич прошептал невесте: – Точно всё хорошо? У тебя бровь нервно дёргается.

– Простите за то, что наорала. – Тихо пробормотала Бумажка. Наклонив голову, она принялась рыться в сумочке-клатче, что так любезно положил в розовый чемодан сумасброд. – Дай незамерзайку. – Прошептала трудяжка.

– Это газировка…

– Чихать я хотела, что это. – Девушка щёлкнула блистером, выдавив себе на ладонь две таблетки, открутила крышку и сделала один большой глоток. – А, жжётся! – менеджер замахала руками, боясь, что выступившие слёзы размоют тушь с ресниц. – Что это?!

– Тебе же всё равно, что это. – И опять улыбка от уха до уха. Жених забрал бутылку во избежание пролития сладкой жидкости на стройные ножки девушки. – Но алкоголя там нет. Так что нежелательной реакции с таблетками не будет. Кстати, а что это ты проглотила?

– Какая разница что я глотаю? Это простые успокоительные, которые мне прописал доктор.

– Такая молодая, а нервы уже ни к чёрту? Это потому что ты воспринимаешь всё слишком близко к сердцу. Надо жить проще. – Сказал Евдоким.

– Куда уж проще? Если бы я была достаточно серьёзна, я бы не сидела сейчас в этой машине. И как жить проще? Меня с золотой ложкой во рту не родили. – Кинув камень в огород Втулкиных, девушка скрестила руки, отгораживая себя от дальнейшего разговора. Закрыла глаза и наконец-то уснула. И не мешала ей ни музыка, ни редкие реплики братьев.

* * *

Автомобиль подъехал к одноэтажному, цвета песка коттеджу. Особой подъездной площадки не наблюдалось: дорога проходила мимо дома и уходила дальше в лес. Машину припарковали прямо напротив веранды, на ухоженную, очищенную от сорняков, сочно-зелёную лужайку.

Фёклу мягко растолкали, пробуждая ото сна. Девушка умильно потянулась и оглядела картину, нарисовавшуюся за лобовым стеклом.

На веранде, в теньке от разыгравшегося солнца их уже встречали родители. Две хохотушки толковали о чём-то своём. Как Бумажка поняла, то были мамы женихов. За спинами женщин стоял высокий мужчина в шортах-парашютах и майке; его накаченные мышцы груди рвалась выйти на свободу, порвав сосками хлопчатобумажную ткань одежды. Отец семейства смотрел в никуда своими мёртвыми глазами, глазами Евдокима.

На заднем сиденье сладко потянулась Марго. Зевнув, директриса произнесла:

– Фёкла, ты готова выйти из машины?

– А ты? – вопросом ответила трудяжка.

– Я с ними уже знакома. Ну так что?

– Д-д-д… – вдохнула поглубже, успокаиваясь, – да. И всё же я думаю, что они не обрадуются, когда увидят, кого вы привели…

– А кого мы привели? – спросил Денис.

– Девушку из публичного дома. В этой одежде так некомфортно, я же полуголая… – бурчала героиня, поправляя одежду.

– Бумажкина. – Обратил на себя внимание гендиректор, менеджер повернула к нему голову. – Как только ты покинешь салон, ты больше не Фёкла. Ты Аделхеит Ронненкампф Ивановна, любимая девушка, невеста и судьбоносный выбор моего брата. Ты нанятая нами актриса. Надевай маску и играй.

– Да! Развлекайся, малыш! Сейчас твой звёздный час! Когда ещё выпадет возможность жить под чужой личиной? Твори что хочешь. – Денис похлопал Бумажку по плечу, – ну не раскисай. Или ты не справишься с этой работой?

– Конечно, я со всем справлюсь! – нахмурилась менеджер. Взять её на слабо – плёвое дело.

– Тогда дамы и господа, отстёгиваем ремни безопасности, выходим и начинаем наше представление. Да начнётся игра! А-ха-ха-ха-ха! – Денис раскинул в стороны руки насколько позволял салон (Марго с каменным лицом уклонилась от ладони креативщика) и сатирически захохотал. Фёкла поёжилась, ущипнула себя за ляжку и взялась за дверную ручку автомобиля.

Четвёрка прошла на веранду. Высокий, статный мужчина – глава семейства, смерил Фёклу оценивающим взглядом чёрных глаз.

С мамочками дело обстояло лучше: женщины как женщины, милые даже для своего возраста, в лёгких развевающихся на ветру костюмах, с минимальным макияжем на лице, одна кудрявая кареглазая блондинка, другая синеглазая брюнетка. Вопрос: в кого пошёл неформал Денис? Похоже, его просто подкинули, пришла к быстрому выводу героиня.

– Приве-е-е-ет! Я та-а-ак по вам соскучилась, мои малыши! – кудрявая женщина с радостными воплями кинулась всех обнимать и зацеловывать, в том числе и Бумажкину.

Понятно, Дениса не подкинули, манера растягивать слова явно передалась ему от этой мамочки. Неформал представил невесту родителям. На имя пассии своего сына пожилая семья даже бровью не повела.

– Пройдёмте в дом. Не надо веселить соседей. – Сказал отец, пропуская всех вперёд, поочерёдно всем пожал руки.

Ладонь Фёклы была последней в очереди на рукопожатие. Сжимая её, отец семейства, вложил немало силы: косточки заныли, однако трудяжка продолжала лицемерно улыбаться под взглядом-рентгеном. Да, я фальшивка. Но за деньги я готова и роль колобка на день пекаря играть. Меня тебе не сломать, старик. Мужчина ухмыльнулся, будто прочитал мысли девушки.

В доме было не протолкнуться, не от количества народа, их как раз немного, а от захламлённости помещений: всевозможные статуэтки, маски, шарфы, фонари, ретрорадиоприёмники, расписные огромные швейные машинки, торшеры, накрытые вязаными накрахмаленными салфеточками, картины из битого разноцветного стекла, персидские ковры – всего и не перечислить. Предметы располагались порой друг на друге, видимо, не помещались в огромные резные шкафы из красного дерева.

– Нравится? – приняв ступор невесты сына за восторг, спросила кудрявая блондинка с глупой искренней улыбкой. – Это всё я привезла! – женщина гордо выпятила свою пышную грудь.

– Да-да, Варя у нас довольно наблюдательная: из каждой своей поездки привозит что-нибудь ценное и редкое. – Хвалила свою подругу вторая мамочка семейства – Венера. Блонди расплылась в улыбке и полезла обниматься к брюнетке.

Всё это происходило в узком коридорчике прямо перед трудяжкой. Пройти мимо них не представлялось возможным. Бумажка пищала благим матом в душе, как обезумевшая от происходящего мышь в логове котов, в то же время лицо её застыло лицемерной любезной корочкой. Отец же всё время стоял в сторонке и не сводил с невесты младшего сына свои тусклые глаза, будто ждал, когда «невестка» развернётся на выход, помахав на прощанье рукой.