Клуб грязных девчонок

Прошлой ночью я почти не спала, chica [73] . И причиной тому не секс, хотя уверена, Роберто считает, что был великолепен. Мне плохо, но он об этом понятия не имеет. Я делала все, как обычно: стонала, гримасничала, изображала томление, а саму немилосердно тошнило. Выдала мужу все по Мег Райан, и ему, как всегда, понравилось, пока он не кончил. А тогда решил, что я вела себя словно puta [74] , и закатил «речь» – сказал что-то вроде, мол, «ты кубинка, порядочная женщина, а не американская шлюха. Прекрасно, что ты получаешь удовольствие, но зачем себя так вести? Ты мать моих сыновей. Где твоя гордость?»

73

Подружка (исп.)

74

Шлюха (исп.)

Роберто говорит это постоянно, с нашего первого раза, когда мне было шестнадцать. Я не из стеснительных. Роберто – мой единственный мужчина, но он подозревает, что есть и другие, поскольку мне так нравится секс. «Ни одна женщина не рождается такой опытной, – утверждает он. – Кто-то научил тебя этой грязи. Когда я выясню кто, тебе лучше сказать ему, чтобы он поскорее смывался». Я пыталась объяснить, что все дело в химии, вот почему я так люблю его тело – все дело в твоем запахе, в твоем сложении. Но Роберто подозрителен. Que cosa mas grande? [75] И все время обвиняет меня в изменах, хотя я верна ему.

75

Как это может быть? (исп.)

Ffjate, chica [76] . Если ты родилась в этой стране, то заподозришь, что Роберто лет восемьдесят – по тому, как он себя ведет. Но это не так. Роберто, как и мне, двадцать восемь. Однако, как все, кто воспитывался в Латинской Америке или Майами, Роберто считает, что женщины бывают двух сортов: бедные и грязные. Бедные женщины не знают секса. На них женятся, чтобы брюхатить на полную катушку, но они не имеют права наслаждаться любовью. Грязные девицы, напротив, любят секс, и к ним стремятся ради удовольствий. Так что, если жена слишком сексуальна, выглядит привлекательно на людях и требовательна в постели, у мужчин вроде Роберто возникают дурные мысли. Сначала меня это трогало, но после того, как я поступила в Бостонский университет, Элизабет убедила меня записаться на курс теории феминизма, и мы поняли, что все это чушь.

76

Слушай, подружка (исп.)

Роберто, как и я, провел много лет в США и отчасти сознает, насколько смешны его взгляды. Мы это обсуждали. Я показывала ему схемы женского тела и объясняла, что все женщины склонны к возбуждению и сходным образом реагируют на секс. Что даже у его матери есть клитор, который реагирует на раздражение так же, как пенис. И прочее, о чем узнала в колледже, но о чем не потрудилась сообщить мне мать. Роберто дал мне пощечину и на несколько часов убежал из дома. Стоило посмотреть на его лицо, когда он представил, что его мать может испытывать оргазм.

Но, наконец, и он признал, что женщины способны наслаждаться сексом. И все-таки уперся: «Но не настолько же, как мужчины!» Можешь представить?

Но я продолжаю работать над этим. Роберто придет в норму.

Однако, забеременев, я перестала получать прежнее удовольствие. После того как мы кончили и Роберто захрапел у меня под боком в постели, я спустилась вниз, в другой туалет, и меня вывернуло наизнанку. Я не хотела, чтобы он слышал. Догадалась, в чем дело? Но не желала, чтобы он узнал. Пока.

У меня близнецы пяти лет, мальчуганы, которые повсюду топают ножками и задают ежесекундно тысячу вопросов. Как это происходит? Почему? Кажется, что это они, а не я профессиональные репортеры. Говорят, девочки и мальчики одинаковы, если взрослые не растят их разными. Думаю, это не так. Мои мальчуганы с самого начала мальчишки: ищут всякую грязь, чтобы распихать по карманам, гремят игрушечными грузовичками и прыгают по дому в кроссовках, которые визжат на деревянном полу, словно попугаи.

Я хочу маленькую девочку. Когда несколько дней назад я ходила покупать полотенца для нижней ванной, то невольно заметила в универмаге девчачью одежду и игрушки. Мне надоели детские джинсы и гоночные машины. Я готова к бархатным платьицам и куклам.

Поймите меня правильно – я люблю своих мальчишек. Они – мой мир. Весь мой день крутится вокруг них: отвезти в школу, забрать домой, проводить на музыкальные занятия, на тренировки по плаванию, в клуб здоровья, расчесать их вихры, прежде чем отправляться в церковь, вымыть на ночь, почитать вечерние книжки, успокоить, если они просыпаются, увидев страшный сон, спеть кубинскую колыбельную, рассказать о Майами и о том, как я скучаю по тем краям.

Помню, когда Ионе было три годика, я рассказывала ему о Майами и повторяла столько раз, что он не выдержал и заявил: «Мами, я то же хочу в Твойами». И этим разбил мне сердце. Он более чувствителен, чем Сет, который, к сожалению, пошел в отца.

Стараешься не делать различия между детьми, а в нашем случае, когда близняшек различаем только Роберто и я, прилагаешь все усилия, чтобы относиться к ним одинаково. Но волей-неволей обзаводишься любимчиком. Мой – Ами. Что за душка! Так бы и съела этого малыша с его огромными зелеными глазами.

Нет, te lo juro, chica [77] , мне хватило бы счастья иметь этих двух потрясающих маленьких энергичных мужичков. Но девочка сделала бы меня цельной, понимаешь, что я хочу сказать? Семья стала бы наконец настоящей. С девочкой я ходила бы по магазинам, летом брала ее на концерты на Эспланаде, и она бы не тратила все свое время, выискивая подходящее дерево, на которое можно забраться, чтобы сверху плевать на прохожих. Мальчишки озадачивают своими шалостями.

77

Клянусь тебе, подружка (исп.)

Я не скажу Роберто о том, что беременна, до нашей годовщины в марте, когда мы совершаем ежегодное путешествие в Буэнос-Айрес. Пусть это будет нечто особенное. Я прибавила в весе, хотя всего один или два фунта. Роберто повторяет, чтобы я поменьше ела. Всегда так говорил. А я не обращала внимания. Ха!

Роберто тоже обрадуется. Он твердил мне, что наш дом слишком велик. Мы живем в доме стиля эпохи Тюдоров, с шестью спальнями, тремя ванными, двумя акрами собственной земли и лесным участком. Но сама я выросла на Палм-Айленд в доме еще больше – с мраморными цветами, плавательным бассейном, дюжиной пальм и воротами на въезде. Нас было четверо детей, и праздники устраивались по любому поводу. Приходили знакомые по Кубе мамы и папы, пили mojitos [78] , ели маленькие сандвичи с гвоздичным сыром и вели себя так, будто не уезжали с острова. В нашем доме в Майами не ощущалось пустоты, потому что он никогда не пустовал.

78

Распространенный кубинский коктейль

В этом доме чувствуется пустота, потому что у Роберто в Бостоне нет настоящих друзей, даже знакомых, а моих подруг он не любит: подозревает, когда мы смеемся, то обсуждаем его. Естественно, мы о нем никогда не говорим, но это очень трудно объяснить. В прошлый раз, когда sucias ушли от нас, Роберто разбил мне губу, и я решила, что больше не стоит приводить сюда подруг. Мне нравятся и сами вечеринки, и подготовка к ним, но не хочу, чтобы мне пускали кровь.

Все друзья Роберто в Майами. Там наш брак, наверное, сложился бы иначе. В домах Кубинского Майами редко проявляют насилие, потому что все друг к другу ходят и за тобой обязательно приглядывают. Родители колотили бы друг друга гораздо чаще – и меня тоже, – если бы рядом постоянно не находились друзья, приходившие продегустировать запасы наших кладовых. У нас эмоциональная семья, но немного крика, ругани и колотушек никого не убьет. Так случается в семьях. Я хотела бы, чтобы мы жили где-нибудь еще. Ярость Роберто начинает пугать меня. Мы здесь одни. Но у него хорошая работа.

Я мечтала бы наполнить дом топотом маленьких ножек – девичьих, в кожаных башмачках. Я на третьем месяце и сказала доктору Фиск, что не желаю знать пол ребенка до тех пор, пока он не родится. Но сама уже знаю – это девочка. Не понимаю, почему такую дурноту принято называть утренней – я испытываю ее денно и нощно. И другие женщины, которых я знаю, страдали сильнее всего по ночам. Моя мать мучилась со мной, а с братьями – нет. Я чувствую, что это девочка. А если ошибаюсь, будем продолжать до тех пор, пока не родится дочь.